Ювелирная лавка госпожи Таниты - Марей Соня - Страница 19

По договору двадцать процентов я заплатила оценщику, итого у меня на руках осталось восемь золотых ксолов. Он выдал расписку, что действительно получил от меня деньги и не имеет претензий, а еще я попросила Грута написать кое-какое письмо. И теперь шла в сторону приюта, бережно поглаживая его сквозь карман юбки.

Охранник у ворот, крепкий мужчина с округлым животом узнал меня, но сперва не хотел пускать. Пришлось включить весь свой дар убеждения и добавить капельку женского очарования. Разомлевший от духоты летнего вечера и моей милой улыбки, он все же открыл ворота, наказав долго не задерживаться.

И где искать госпожу Мелению? Надо выловить кого-то из взрослых.

Я остановилась, прислушиваясь. Во внутреннем дворике стояли шум и гвалт – наверное, воспитанников вывели на вечернюю прогулку. Я пошла на звуки по мощенной желтым кирпичом дорожке, чувствуя себя Элли из страны Оз.

К детским крикам добавлялось жужжание толстых пчел, оккупировавших заросли спиреи и чубушника. Помнится, так пахло в нашем маленьком и тихом городском сквере. Здешние растения почти не отличались от земных, но встречались и те, которых я не прежде не видела.

Знакомый аромат зацепил что-то внутри, какую-то тонкую струнку, и я замедлила шаг. Нырнула в мысли всего на несколько секунд, отвлеклась, и в этот миг со всего разбегу на меня кто-то налетел.

Мальчишка!

Мы слаженно ойкнули, а он еще и ладони к лицу прижал. Я узнала кудрявые волосы, выглядывающие из-под кепки.

– Тимош, это ты? – я придержала за плечо норовящего удрать мальца.

– А? Тетя?! – в голосе послышались нотки испуга.

Он низко надвинул на лоб кепку и опустил голову.

– Посмотри на меня, – велела и развернула мальчишку к себе.

Я ахнула в голос, потому что Тимош напоминал не ребенка, а панду: вокруг глаз, будто солнцезащитные очки, красовались сочные фингалы, нос распух и покраснел.

Он шмыгнул и отвернулся. А меня сначала сковало оцепенение, потом нахлынули тревога и злость.

– Тебя побили? – поинтересовалась я как можно спокойнее. Сейчас не время для лишних эмоций.

– Упал, – буркнул Тимош и скрестил руки на груди, точно надутый хомячок.

– И сразу на оба глаза. Ясно все с тобой, – заключила я, покачав головой.

Такие следы остаются после сильных ударов в переносицу. Но этот упрямец никогда не будет ныть и жаловаться, только бурчать и топорщить иголки.

Заметив нас, подбежала Варда. Остальные дети продолжали беситься и перекидывать друг другу мяч, кто-то бегал из одного конца поля в другой, голося во все горло. Взрослых видно не было. Воспитанники всегда гуляют без присмотра?

Девочка поймала мой взгляд и несмело улыбнулась:

– Тетя Танита, ты за нами пришла? – спросила голосом маленького ангелочка.

– Да, Варда. Только сначала переговорю со смотрительницей.

Пальцы продолжали удерживать плечо Тимоша. Он фыркнул и дернул рукой, высвобождаясь. Я настаивать не стала, только вздохнула громко.

– Упал я, понятно? – пояснил еще раз мальчишка, словно в его глазах тетушка была умственно отсталой.

Варда закатила глаза.

– Он врет.

– А ты ябеда! И дура!

Брат с сестрой уставились друг на друга с такой злостью, что я даже испугалась. Вдруг подерутся?

– Так, дети, тихо. Все в порядке, – сказала, выставив между ними руку по типу шлагбаума. – Тимош, такого больше не повторится. Тебя больше не будут обижать.

Я, конечно, понимаю, что дети не должны расти изнеженными фиалками, но такие драки – это чересчур. Ребенок мог получить настоящее увечье! А госпожа Меления либо не видит в этом ничего особенного, либо просто не сознается, что не может контролировать ситуацию в своем приюте. Сильные бьют тех, кто слабее и младше.

Дети постепенно притихли и перестали пыхтеть, как маленькие паровозы.

– Я думала, что ты больше не придешь. А Тимош тебя очень ждал, – Варда сдала брата с потрохами.

– Не ждал, – буркнул детеныш панды и шмыгнул разбитым носом.

– Ладно, с этим мы разберемся позже. А сейчас вы покажете мне кабинет госпожи Мелении, идет?

«Племяннички» переглянулись и дружно ответили:

– Идет!

Вскоре я стояла у кабинета госпожи Мелении. В коридоре было только одно узенькое окошко с северной стороны, солнечные лучи в него не попадали. Да и сама атмосфера навевала тоску и уныние, хотелось сбежать отсюда как можно скорей. А вот эта темень не добавляла веселья.

– Мы не будем с тобой заходить. Госпожа Меления ругается, когда дети слоняются по коридорам, – доложила Варда и с опаской посмотрела на дверь.

Кивнув, я уверенно постучала и, подождав несколько секунд, вошла внутрь.

– Я занята! – послышался недовольный голос.

Увидев меня, Меления чуть не уронила чайник. На лице промелькнуло растерянное выражение.

– Не собираюсь отнимать ваше драгоценное время, – заявила я с порога, не позволяя ей вставить хоть слово. – Госпожа Меления, скажите на милость, вы видели, в каком состоянии Тимош? Почему за детьми никто не следит? Почему они избивают друг друга?

Крылья ее носа затрепетали. Смотрительница раздраженно поджала губы и фыркнула:

– Оставь свои эмоции, милочка. Мальчик, ударивший его, уже получил внушение. А самого Тимоша осмотрел штатный лекарь. Нос не сломан, все нормально, обычная мальчишеская потасовка.

– Потасовка? Его же могли покалечить! – я чуть слова не забыла от возмущения. – Госпожа Меления, я вижу, что ваш приют не может обеспечить безопасность моим племянникам, поэтому я их забираю. Сейчас же.

Несколько секунд она смотрела на меня круглыми глазами, словно не могла поверить в мою дерзость.

– Как это забираешь? Разве ты уже устроилась? Привела дела в порядок? У тебя появился стабильный доход?

Она прошествовала к столу и принялась нервно копаться в ящиках, создавая иллюзию крайней занятости. Предполагалось, что сейчас я стушуюсь и выбегу вон.

– Вы как будто нарочно тянете, – проговорила я, буравя взглядом лоб вредной тетки. – Моим племянникам лучше жить в своем доме с родственницей, чем в приюте, где другие дети их обижают, а воспитатели закрывают на это глаза.

Она уронила на пол папку, бумаги разлетелись.

– Мы не закрываем глаза! – вспыльчиво ответила госпожа Меления. – Ты не знаешь, что такое работать в детском доме. Невозможно уследить за всеми, а Тимош – мальчик, он должен уметь драться и постоять за себя. Или ты собираешься его в юбку обрядить и косы заплести?

– Чтобы вырастить из мальчика настоящего мужчину, не обязательно подвергать его избиениям и унижениям. У вас устаревшие понятия о воспитании.

– Ты-то что можешь об этом знать?

Я покусилась на святое, потому что лицо Мелении вытянулось и пошло пятнами от обиды. Чего она так схватилась за этих сирот? Неужели по доброте душевной и от большой любви? Или есть еще что-то?

– Кажется, я поняла, в чем дело. Чем больше в приюте детей, тем выше ваше жалованье?

Это была чистая импровизация, но, кажется, я попала в точку. И продолжила, подходя все ближе к смотрительнице.

– А изображали из себя такую заботливую и ответственную, – я картинно покачала головой. – Наверное, мне стоит подать жалобу. Пусть нагрянет проверка, полюбуется, как живут вверенные вам сироты. Да, я так и сделаю. Сейчас только выйду отсюда…

Я сделала вид, что собираюсь уйти.

– Да погоди ты! – процедила госпожа Меления. Ее пальцы бессильно сжимались и разжимались. – Противная девчонка! Что ты себе позволяешь?

– Я всего лишь забочусь о судьбе племянников, а вы мне препятствуете. Как думаете, проверяющие будут рады, если узнают, что вы не отдаете детей законным родственникам? Может, мне обратиться сразу в суд?

Под конец этой речи я начала переживать, что Мелению хватит удар. Краска сошла с лица, веко над левым глазом задергалось, руки сжались в кулаки так сильно, что на запястьях выступили вены. Она закрыла глаза и медленно вдохнула, а потом выдохнула.

– Ладно, – произнесла глухо. – Я подпишу нужные документы, можешь забрать Варду и Тимоша прямо сегодня. Но помни, я накажу Свэнье, чтобы присматривала за тобой. И чуть что… – она выразительно погрозила пальцем.