S-T-I-K-S. Маугли - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 19

– Ага, понимаю. А потом приехали военные, согнали вас к реке и стали расстреливать некоторых из вас, а других потащили насиловать.

– Да. Я, как увидела это, решила, что лучше умереть, чем такое терпеть.

– Понимаю, – повторил Саныч. – А теперь по существу. Ваш спортивный центр вместе со всеми людьми и прилегающими территориями провалился в другой мир. Его здесь называют Стикс, или по-местному Улей. И сюда каждые два-три месяца проваливается часть местности со спортивным центром. С новыми людьми. Потом приезжают фашисты…

– Кто?

– Местные фашисты. Они называют себя арийцами, чистыми. Те, кого они убили, заразились спорами, которые летают здесь в воздухе и от которых любой зараженный перестает быть нормальным человеком. Он становится людоедом…

– Да бросьте вы говорить чепуху. Рядом со мной стояла Надя, она была нормальной. Только руки опустила, и ее за отказ поднять руки пристрелили.

– Она опустила руки, потому что уже переродилась в мутанта и не стала слушать приказы офицера. Так они вычисляют тех, кто заразился, и тут же их убивают. Для них это лучший выход. Тех, кто остался иммунным к заразе, они забрали с собой в стаб. Стаб это стабильный кластер, как этот остров. Тех зараженных женщин и девушек, которые им приглянулись, потащили трахнуть…

Валерия смотрела на Саныча как на сумасшедшего.

– Вы нормальный? – спросила она.

– Я считаю, что нормальный. А там кто его знает. Любой, кто попал сюда, не остается прежним. Споры действуют и на нас, иммунных. Мы не можем прожить без живчика. – Саныч показал женщине бутылку из-под колы. – Но этот мир наделяет иммунных дарами. Только они не сразу проявляются. У меня еще не проявились дары.

– Вы не местный?.. – В глазах женщины вместе с возмущением проявилось удивление.

– Нет, я тоже попал сюда, как и вы.

– Если вы не обманываете… то сколько вы тут уже находитесь? – спросила Валерия.

– Чуть больше месяца. Я загрузился на другом берегу водохранилища. Со мной были мои товарищи и две женщины. Была еще собака председателя колхоза. Так эта собака и одна из женщин съели моих товарищей.

– Кто? – Валерия с открытым недоверием смотрела на Саныча.

– Эти зараженные. Женщина и собака. Они переродились, и пока мои товарищи спали пьяными, их сожрали. Я успел убежать. Потом вернулся и похоронил останки. Потом перебрался сюда. Я вам покажу, как выглядят мутанты. Я снимал их на телефон. Вот, – он снял с груди болтающийся смартфон, включил его, нашел видеоролик, снятый им после того, как он убил топтуна.

Валерия недоверчиво взяла в руку смартфон и стала смотреть. Она смотрела со страхом и омерзением. Пребывая в прострации, отдала смартфон Санычу.

– С ума сойти. Это такими становятся люди? – прошептала она. – Бр-р, не хотела бы я такой стать.

– Да, я тоже согласен с этим, – покивал Саныч. – Вот поэтому арийцы убили всех зараженных. Это акт милосердия.

– Какой акт милосердия?! – воскликнула Валерия. – Их надо лечить…

– Не лечится…

– Не верю…

Саныч пожал плечами и промолчал. Что толку доказывать, если человек еще не понял, где он находится. Ее разум отказывается верить в то, что видели глаза, и говорит ей, что этого не может быть.

– А кто убил того зверя? – спросила Валерия.

– Это не зверь. Это хорошо развившийся зараженный, он сожрал много людей и стал топтуном. Его убил я, ломиком. Вышло, можно сказать, случайно, непроизвольно. Я был на крыше сарая, а он заскочил ко мне и провалился сквозь крышу по плечи. Ну, я и ударил гвоздодером по споровому мешку на затылке. Это смертельное для них место, там вызревают спораны, которые так нужны иммунным. И попал. Иначе мы бы с вами сейчас не говорили, я стал бы для него обедом.

– Да? А я думала, вы из центра. Накачанный. Вам, Маугли, сколько лет?

– Шестьдесят пять.

– Сколько? – снова удивилась женщина. – Вы хорошо сохранились. Выглядите на пятьдесят пять… – Валерия задумалась. – А как можно вернуться обратно, домой?

– Никак. Тут дорога в один конец, обратно никто не возвращается. Мы тут навсегда. И еще ходит молва, что если тебя не сожрут мутанты и не убьют люди, то можно жить вечно. И молодеть. Как видите, тут есть свои прелести.

– Да уж… И как тут живут… Если ваши слова не глупая шутка и не вымысел… чтобы попугать меня.

– Не живут, Валерия, выживают. Ведут борьбу за выживание. Я пойду, у меня уха варится. Вы отдыхайте, потом еще поговорим. И надо будет сплавать к центру и трофеи набрать.

– Какие трофеи?

– Все, что осталось полезного после мародерства арийцев. Потом тут появятся мутанты и доступ на берег временно будет закрыт.

Саныч оставил притихшую, задумчивую Валерию и вернулся к костру. Он сварил уху и поставил ее остывать, зашел в вагончик. Женщина лежала и плакала. Саныч успокаивать ее не стал.

– Я на другой берег, – сообщил он. – Вы в каком номере жили? Я привезу ваши вещи.

– В четырнадцатом, – всхлипывая, тихо ответила женщина. Уже когда он вышел, крикнула ему в спину: – Зачем вы меня спасли?.. Лучше бы я утонула…

Саныч вернулся. Недовольно покачал головой.

– Дело в том, что умереть вы всегда успеете. За этим дело не станет. А спас, потому что тут существует правило – помоги новичку. Я помог. Дальше уже вы сами. Река рядом… Так вещи везти или уже не надо?

– Везите…

Саныч обстоятельно обследовал центр. На первый взгляд он был похож на тот, что исчез. Но за ним была прилегающая большая автостоянка с машинами, которые Саныч никогда не видел.

«Капиталисты», – зло подумал Саныч. Ненависть к буржуям ему привили с детства. Воспитали и гордость за все родное – ракеты, танки, водку и балет.

Саныч вернулся к центральному входу и направился в столовую. Первым делом набрал продукты, которые остались. Растительное масло – две пятилитровые пластмассовые бутылки, минеральная вода, кола, соки из фитобара, ящик сладких батончиков, десяток банок спортивного питания, разные консервы… Не рассматривая, что берет, все выгреб из склада. Эти продукты почему-то не стали брать мародеры арийцев. Сетка лука. Крупы, гречка и рис. Таскал и таскал.

Саныч, как и все люди его поколения, радовался халяве. Его заскорузлая душа, вечно жившая в недостатке, буквально пела от вида изобилия бесплатных ништяков.

Все за один раз он не перевез, сделал три ходки. Затем пошел осматривать номера. В четырнадцатом номере, где жила Валерия, сложил вещи в чемодан, забрал все женские принадлежности, ноутбук, даже фен, и оттащил к лодке. Для себя нашел шорты, майки, трусы, все большого размера. Особое внимание уделил спиртному – нашел пять бутылок разных импортных напитков и три бутылки дагестанского коньяка. Три палки сухой колбасы. Больше ничего интересного для себя не обнаружил. Шмотками, как он небрежно называл одежду, Саныч не интересовался.

Потом прогулялся по тренажерному залу. Он был богаче обставлен, чем прежний. Много разных тренажеров, плоские телевизоры по стенам. Закончив мародерничать, вернулся на остров.

Валерия спала. Саныч сложил привезенные продукты в углу у тумбочки и в шкаф. Чемодан засунул под кровать. Вымыл руки в реке и сел есть уху.

– Маугли! – услышал он слабый крик.

Саныч встал и заглянул в вагончик.

– Что?

– Я писать хочу. У тебя большие памперсы есть?

– Нету.

Женщина покраснела.

– Что мне делать? Туалет у вас тут есть?

– Туалет? – Саныч застыл. – Э-э-э, нет. Ведро подойдет?

– Подойдет, – вздохнула женщина и густо покраснела. Саныч заметил между делом, что ей идет румянец… – Но я не могу сама. Не удержусь… Может, вы…

– Я?.. А я писать не хочу, – ляпнул Саныч. Валерия поморщилась.

– Я прошу вас помочь мне. Подержите меня…

– Понимаю… – Саныч, размышляя, как он может помочь, покивал и нерешительно ответил: – Я помогу. Ведро подержать?

– Нет, Маугли, меня… Только не смотрите, мне стыдно, – смущаясь, попросила Валерия.

– Да ладно? Стыдиться не надо. Что естественно, то не безобразно. Я помогу вам подняться и поставлю рядом ведро. Потом со спины придержу…