Калгари 88. Том 4 (СИ) - "Arladaar" - Страница 51

Левковцев был прав, с этим не поспоришь. А вся проблема со льдом заключалась в том, что по твёрдости он был ХОККЕЙНЫЙ! С более низкой температурной, чем лёд для фигурного катания. Хоккейный лёд имел температуру от минус 5 до минус 6 градусов. Это лёд жёсткий, подходящий для резких отталкиваний и торможений, как раз необходимых для хоккея. Но при этом очень хрупкий. На таком льду фигурнокатательные коньки после исполнения элементов оставляют большие царапины или выбоины от зубцов. Для фигурного катания используют более тёплый лёд, с температурой минус 3 — минус 4 градуса. По нему легко скользить на рёбрах, и он более прочный к износу. В современное Арине время температуру льда на аренах с точностью до десятой доли градуса контролировала электроника. Здесь же… Электроники, наверное, не было. Во время разминки Аина потрогала лёд — он явно был хоккейным, под ладонью совсем не таял.

Соколовская подкатила к тренеру позже, и Левковцев ничего ей не сказал — говорить было нечего, Марина провела разминку на отлично.

— Для исполнения произвольной программы на лёд приглашается Валентина Петрова, город Новосибирск, — ожил информатор.

Девушка из Новосибирска, одетая в белое короткое платье, покатила к центру арены, подняв руки и приветствуя хлопающие трибуны. Арина посмотрела на электронное табло — часы показывали 11:20. До проката Соколовской оставалось ещё 40 минут, а до проката Малининой полчаса.

— Мы в раздевалку? — полуутвердительно спросила у тренера Соколовская.

— Конечно, — согласился тренер. — Жду тебя в 11:50.

Времени впереди было достаточно, чтобы перевести дух и подготовиться к соревновательным прокатам. Сейчас самое главное — не делать резких движений. Соревнования подошли к кульминации, и сняться с проката из-за сорванной спины было глупо. Дело в том, что в раздевалке не было удобных сидений, и коротать время приходилось на обычных низких лавочках для переодевания, где позы для отдыха были не самые удобные. Это выглядело странно, но даже в современное время никаких более-менее удобных сидений для фигуристов предусмотрено не было, а ожидание времени своего проката могло составлять до 50–60 минут, если ты катаешься в разминке последним стартовым номером.

В раздевалке сидели молча — говорить не о чем. Сейчас они были соперницами и думали лишь о том, как откатать нормально, исходя из итога тренировки. Арину такое отношение вполне устраивало — не нужно гадать, как вести себя и думать, чем ты провинилась перед одногруппницей, если она не хочет разговаривать с тобой.

Когда электронные часы на стене раздевалки показали 11:50, Соколовская встала с лавочки, попрыгала, разминая икроножные и бедренные мышцы, закинула салфетницу на плечо и пошла к выходу. У двери Марина обернулась, неожиданно обернулась, улыбнулась такой искренней улыбкой, которая Арину всегда поражала в советских людях, и помахала розовой ладошкой.

— Не грусти! — сказала Соколовская и пошла к арене.

Надо сказать, Арина не нашлась, что сказать в ответ, лишь улыбнулась в ответ и тоже помахала рукой. А немного подумав, пошла вслед за Мариной. Сидеть одной в раздевалке в этот раз было невыносимо — она чувствовала, что может упустить нечто важное, о чём будет жалеть всю оставшуюся жизнь…

На арене под гром аплодисментов готовилась выходить на лёд Малинина. Хмельницкая и Соколовская встали в уголок, у дверной арки, и стали зорко наблюдать за происходящим, переводя взгляд то на одно, то на другое.

— Для исполнения произвольной программы на лёд приглашается Татьяна Малинина, город Первоуральск, — объявил информатор.

Зрители громко зааплодировали, встречая сильную и уже известную фигуристку. Кто-то кричал: «Таня, Таня, вперёд!». И кричал так громко, что этот возглас выделялся в множестве голосов.

Малинина выехала к центру арены и застыла в стартовой позе. Шум мгновенно прекратился, как будто перекрыли какой-то кран. Стартовая поза Малининой оригинальностью не отличалась, но отличалась крайней функциональностью. Много сил на неё явно не тратилось. Таня стояла на левой ноге. Правая нога чуть поставлена назад и упирается зубцом лезвия о лёд, левая кисть касается правого плеча, а правая рука согнута в локте и лежит на талии с левого бока.

Вместо музыки послышались звуки метели, и Арина сразу же узнала мелодию. Это же «Романс» — четвёртая часть сюиты Георгия Свиридова «Метель»! Самая романтичная, ставшая практически гимном любви и чувственности. У сюиты тоже была непростая судьба. Сначала Свиридов написал музыкальное сопровождение к фильму «Метель» 1964 года, снятому по одноименной повести Пушкина. Но намного позже, в 1977 году, музыка была полностью переработана, причём некоторые части приобрели абсолютно новое звучание. Тот же самый «Романс», который в фильме звучит совсем невзрачно во время музицирования Марией Гавриловной на фортепиано, приобрёл более мощную окраску, вызывающую всплеск очень сильных чувств — печаль, тоска, разлука, несчастная любовь…

Судя по платью Малининой, обшитому снежинками, она катала всё-таки некий абстрактный образ, знаменующий русскую зиму, русскую душу и русскую классику, пусть даже эта классика одета в графское бальное платье и ментик гусарского полковника. Но вот это начало в виде звуков метели задавало тон всей композиции, и уже не Мария Гавриловна, сидящая за роялем, виднелась сквозь грёзы, а буйная метель, заваливающая снегом округу и в которой тонут деревни, церкви и помещичьи усадьбы…

Как только зазвучали первые четыре такта, Малинина выпрямила руки в стороны, сделав плавные покачивающие движения вверх и вниз, похожие на волны, ёлочкой вышла из стартовой позиции, тут же, проехав всего два метра, развернулась очень красивым циркулем, исполнила крюк, потом несколько пируэтов и стала набирать скорость. Малинина очень здорово начала программу, и очень эффектно! И самое главное, технически чисто.

Малинина, исполнив пируэты, доехала почти до правого короткого борта, там развернулась моухоком и стала набирать ход в обратном направлении, только поехала при этом наискосок, к дальнему левому короткому борту. По пути исполнила несколько связок — тройки, крюки, выкрюки. Всё это время она не переставала работать руками и корпусом, при этом исполняла все петли на очень глубоких рёбрах.

Доехав до левого короткого борта, Малинина развернулась на тройной сальхов и прыгнула его в каскаде с двойным тулупом! Причём проехала на очень коротком расстоянии от борта, так, как хотела сделать на разминке Арина, и как у неё так и не получилось. «Блин, она прыгает там, где я хотела», — с неудовольствием подумала Арина. Естественно, так могло случиться. Не все ж здесь тупые и пойдут на риск, прыгая на плохом льду.

Каскад у Малининой получился прекрасный — сейчас она мудрить со сложным выездом не стала, сделав его в обычную ласточку. Проехав вдоль короткого борта до начала скругления, развернулась, сделав чоктау, потом перебежками стала набирать скорость. Доехав так до середины арены, до дальнего борта, она развернулась, переменив направление движения, и по широкой дуге доехала до ближнего борта, наискосок арены, потом опять развернулась и стала заходить на одиночный тройной сальхов.

Прыгнула его с ходу, мастерски, не выцеливаясь, как делали многие. Но приземление подкачало. То ли на мгновение фигуристка потеряла контроль, то ли действительно произошло то, чего опасалась Арина, — лезвие попало в борозду, но приземление у Малининой не получилось. Она закружилась в тройках. И если у Арины эти тройки смотрелись как твиззловые, то у Тани выглядели очень коряво и чуть не привели к падению — она с трудом смогла удержаться на льду, замахав руками, чтобы поймать координацию. Эта помарка могла повлечь значительное снижение технической оценки.

Однако Малинина не унывала и пошла по программе дальше. Развернувшись, она сделала несколько пируэтов, перемещаясь по диагонали обратно к тому месту, откуда пошла на сальхов — к середине ближнего длинного борта. Малинина постоянно делала плавные движения руками, которые должны были означать то ли порывы жестокого холодного ветра, то ли качающиеся берёзы в холодной тьме, то ли птиц, которые яростно пытаются противостоять бешеному напору воздуха со снегом.