Калгари 88. Том 4 (СИ) - "Arladaar" - Страница 39

Каскад тройной флип — двойной тулуп Арина прыгнула прямо в акцент музыки, изменяющей темп, и со стороны это смотрелось здорово. Прыгнула чисто, как на тренировке. Приземлилась прекрасно, уверенно и сделала красивый выезд в полубильман. Зал разразился аплодисментами. После выезда сделала несколько перепрыжек и твиззлов и вошла в комбинированное вращение со сменой ноги. Арина первым решила исполнить самое трудное и техничное вращение, причём вошла в него очень сложным вращательным заходом, который демонстрируют обычно только очень подготовленные мужчины-фигуристы. Вращаясь на твиззлах, она постепенно поднимала ногу в либелу, продвигаясь по льду, и когда остановилась, то вращалась уже в настоящей либеле, причём вращалась достаточно быстро. Либела переросла в качалку, потом в волчок, в волчке переменила ногу на другую и сменила направление вращения. Элемент получился очень красивым и очень качественно исполненным. Трибуны наградили Арину аплодисментами, что при исполнении непрыжковых элементов было явлением достаточно редким.

Тайминг верный — музыка во вращении сменилась на ещё более тревожную — Иван-царевич завязал глаза тряпицей, смоченный материнской слезой и поймал Жар-птицу! Он достал кинжал и хочет убить сказочное существо, перерезав огненной девице горло! Но жалобно плачет Жар-птица, молит Ивана о пощаде, говоря, что и она здесь пленница, поставленная злым Кощеем убивать его врагов. Плачет и в обмен на жизнь обещает дать Ивану-царевичу своё огненное перо, которое может воскрешать мёртвых, да и вообще обладает чудодейственными свойствами.

Началась вторая часть программы. Арина чувствовала себя хорошо, контролировала тело полностью. Вышла из вращения тройкой и пошла разгоняться к левому борту, исполнив несколько балетных позиций, развернулась перебежками назад-внутрь, потом стала набирать ход кросс-роллами.В середине катка сделала чоктау, потом моухок, разворот задней тройкой, встала на длинный лутцевый заход, постановка левой ноги на чёткое внешнее ребро, сильный удар зубцом правого конька, крутка… Есть! Тройной лутц сделан! Сделан! Самый сложный элемент этого времени и этого места!

Согласен Иван-царевич оставить Жар-птицу в живых в обмен на перо! Жар-птица даёт перо и улетает в свою опочивальню. Музыка сменилась опять на более спокойную, даже величавую. Самая сложная часть программы исполнена, теперь можно и «поторговать лицом», как говорят профессионалы, «поработать на себя» перед судьями и зрителями. Конечно же, Арина знала, что она очень красивая. Высокая, стройная, длинноногая, с модельным телосложением, поэтому исполнила эту часть программы на все сто процентов, учитывая её идеальную растяжку и додержанные позиции.

Вот и финальная позиция. Арина опустилась на правое колено, вытянув левую ногу вперёд, согнулась вперёд и закрыла лицо обеими руками — Жар-птица уснула в зачарованном царстве Кощея. Занавес!

Публика совсем по-другому реагировала на её прокат. Эта реакция в корне отличалась от той, что Арина недавно видела при прокатах Соколовской и Малининой. Там люди ещё в середине проката вставали на ноги и аплодировали, охваченные бурными эмоциями. Сейчас же… Весь прокат Арины публика молчала, жадно ловя каждое движение рук, каждую позицию ног, каждое выражение красивого лица. Молчание нарушалось лишь аплодисментами на прыжках. Именно так молчат люди, внимательно смотрящие интересный фильм в кинотеатре или театральную постановку в театре обычном, боясь пропустить какую-то очень важную деталь. Именно так люди относятся к высокому искусству!

Когда Арина застыла в финальной позе, зал ещё молчал, но когда она с совершенно обыденной улыбкой встала и отряхнула снег с коленей, тогда и началось…

Арена взорвалась громкими аплодисментами. Люди встали в едином порыве и стоя аплодировали фигуристке. В современное Арине время на лёд в это время летели десятки букетов и мягких игрушек, тщательно замотанные скотчем пакеты с большими открытками или рисунками. Здесь люди опять бросали то, что было в карманах — в основном деньги. Живые цветы в СССР зимой продавали лишь спекулянты из южных республик, и стоили они дорого, а мягкие игрушки были дефицитом, да и пришли люди сюда спонтанно, не рассчитывая, что прокаты фигуристок так воодушевят их.

Шум на арене нарастал, когда Арина начала раскланиваться. Её прокат вызвал у зрителей очень яркие эмоции, и сейчас они выплёскивались наружу. Особенно отжигала группа поддержки из школы. Вот сейчас они точно отбросили стеснительность и зажатость. В общем гвалте ребят очень хорошо было слышно. Арина услышала знакомый истошный визг и, подняв глаза, увидела в секторе Б прыгающую Аньку, трясущую плакатом и испускающую пронзительные звуки. Рядом с ней все свои — Максим, Стас, Саша, Малькова и ещё несколько знакомых школьников с плакатами. Выше она увидела маму с папой, рядом с ними родителей Муравьёвой и Савосина. Чуть поодаль сидели директора школ — спортивной и общеобразовательной. Сбоку стоял Соколовский в чёрном пальто-костюме и шляпе. Он тоже что-то кричал.

— Смотрите! Она нас увидела! Она нам машет! — закричала Анька и замахала рукой. — Лююююдааааа!

Странно, но Арина не чувствовала абсолютно ничего — другие фигуристки в этот момент выражали радость, восторг, лили слёзы счастья. Бывало такое и с Ариной, но сейчас она не испытывала абсолютно никаких эмоций. Что может испытывать плотник, забивший гвоздь, или слесарь, отремонтировавший очередной автомобиль? Лишь приятное чувство от удачно проделанной работы. Вот и у Арины сейчас было подобное чувство — профессионала, хорошо сделавшего свою работу. Но улыбаться и плакать в любом случае надо — этому всегда учили и Бронгауз, и хореограф Железов, и спортивный психолог Даниэль Моисеевич Голдштейн.

Арина сделала вид, что у неё навернулись слёзы, и стала якобы вытирать их, одновременно улыбаясь, чем вызвала ещё большие аплодисменты. Потом низко, в пояс, поклонилась в четыре стороны и покатила к выходу со льда. У самой калитки развернулась, ещё раз несколько раз подняла руки и помахала болельщикам.

У калитки встречал радостный Левковцев. Обнял Арину, прижал к груди, похлопал по плечам.

— Ну, ну, Люда, не плачь… — растрогано сказал тренер. — Ты огромная молодец. Сделала как надо. Показала всем, что ты пришла брать своё. На, держи!

Левковцев помог надеть олимпийку, подержал под локоть, пока Арина надела чехлы на лезвия, протянул салфетку, чтобы она вытерла слёзы, и потом повёл к кисс-энд-краю. На пути стояла Соколовская, мрачная как туча. Естественно, она завидовала — соперница исполнила всё, что предписано правилами, и сумела поднять зал. Впрочем, Марина сейчас сумела абстрагироваться от прокатов и занятых мест, поэтому, увидев, что Арина смотрит на неё, улыбнулась и приобняла её, чем вызвала ещё больший шум на трибунах. Смотрите, смотрите! Фигуристки обнимаются! Это же так мило, как будто совсем и не соперницы!

…Ельцин с умилением наблюдал за реакцией зрителей на прокат «Хмельницкий», сам немного побесчинствовал, а когда Соколовская приобняла соперницу, показал на это соседям.

— Вот! Смотрите, товарищи, с кого нам надо пример брать! — заявил Ельцин. — Две соперницы, две конкурентки. Должны волосы друг другу драть, а они смотрите, какая милота! Поздравляют друг друга. Улыбаются. Обнимаются. Почему мы не такие??? Почему мы так же не можем дружить???

Сидящие рядом функционеры пожали плечами, не зная, что отвечать. Во-первых, не знали, кто такие гипотетические «мы», во-вторых, и в самом деле не знали, почему эти «мы» не такие и не дружат между собой. Петров тоже не понял, почему «мы» не такие. Но предположил, что «мы» — это Советский Союз и другие страны. Потому что внутри советского государства особой конкуренции и драки ни у кого ни с кем не было. Но… Получалось, дорогой Борис Николаич сказал сейчас абсолютную крамолу. Петров осторожно посмотрел на председателя КГБ Свердловской области, но тот остался нем и недвижим, делая вид, что ничего не слышал. Ну что ж… Раз никто не слышал, значит, ничего и не было…