Королевская охота (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 45

Дон Ардио обрадовался возможности сойти на берег и первым делом побежал раздавать приказания. Гуся назначил старшим ответственным и огорошил тем, чтобы никто из штурмовиков сегодня не вздумал шляться по городу. Пока мы не вернёмся, все сидят на месте и усердно тренируются. Экипаж? Пегий тоже запретил своим матросам развлекаться в Фарисе. Не сказать, что подобный приказ обрадовал парней. Они уже строили планы по охмурению местных девиц, но я им быстро разъяснил разницу между увеселениями и боевой операцией. А виконт предупредил, что фарисцы — народ невероятно горячий и хватается за нож или шпагу при каждом удобном случае. Дон Ардио, выслушав его, только ухмыльнулся. Ему ли не знать об этих нравах. Мне пришла в голову мысль, что жители сиверийских приморских городов Дарли, Эллодии и Тамисса были выходцами именно из дарсийских южных провинций, если верить словам Агосто о неукротимых и бешеных фарисцах.

Наконец, наша небольшая компания уселась в шлюпку и гребцы мощно заработали вёслами. Сошли мы на берег у крайнего причала, приспособленного как раз для высадки из лодок. Здесь их было не меньше полусотни, всяких разных, от рыбачьих до корабельных, способных перевозить до двадцати человек сразу.

Виконт попрощался с нами и очень быстро растворился в суетливой толпе, снующей между лабазами и конторами. Здесь все здания были построены из камня, даже набережная. Мы же направились в другую сторону, куда нам показал Ним. Миновав портовые застройки, вышли к небольшой площади, окружённой трактирами и разнообразными конторками по оказанию всяких мелких услуг для прибывающих в Фарис. Запахи еды, гомон людей, ржание лошадей — всё сливалось в однообразный гул. Наша компания особо никого не интересовала. Да, здесь было очень много людей черноволосых, подвижных как расплавленный свинец, с тёмно-золотистым загаром на лице. Мы тоже были загорелые, но у меня и Рича волосы выцвели за время походов, а вот дон Ардио мог вполне сойти за местного.

Я впервые увидел, что здесь для поездок используют открытые лёгкие повозки с откидным верхом, и запряжённые парой лошадей. Вероятно, это был наиболее удобный транспорт для перемещения в большом городе, протянувшемся вдоль побережья почти на две лиги.

Заметив, что мы интересуемся повозками, нас наперебой стали зазывать возницы, все как один в лёгких льняных сюртуках и в щегольских шляпах из фетра. Подойдя к одному из возниц, поинтересовались, довезёт ли он нас до Жемчужной улицы.

— Десять либров, судари, — откликнулся тот, поглаживая коротко стриженую бородку. Да и сам он выглядел очень прилично. Одежда чистая, башмаки добротные, начищены до блеска.

— Может быть, знаешь, где проживает донна Эскобето? — решил я попытать удачу.

— Я извозчик, ваша милость, — заметив на моей руке перстень, а на поясе — шпагу, сразу же подобрался мужик, перебирая вожжи в крепких руках. — Такие вопросы задавайте в магистрате.

— А если сверху ещё столько же добавлю? — прищурившись, гляжу на хитрую морду извозчика. Всё ему известно, проныре.

— Приятно иметь дело с людьми, которые только что приехали в Фарис, но уже точно знают, как правильно задавать вопросы, — улыбнулся бородатый, показывая желтоватые зубы с щербинкой. — Садитесь, судари. Домчу с ветерком.

Повозка оказалась весьма удобной. Помимо двухместного мягкого дивана напротив была деревянная скамья, которую занял Рич. Рессоры мягко скрадывали неровности замощённой диким камнем улицы. Мы с любопытством разглядывали мелькающие мимо нас картины кипящего жизнью Фариса. Очень много людей разных возрастов разгуливали по настоящим, покрытым брусчаткой тротуарам. Степенные матроны со служанками, симпатичные барышни под бдительным присмотром гувернанток, молодые люди в разнообразной яркой одежде или в серых рабочих куртках, дети — в глазах даже зарябило от непривычки. Мне кажется, даже в Скайдре не проживало столько народу!

— А как в Рувилии, Игнат? — спросил меня дон Ардио, тоже не с меньшим интересом глазевший сверху на прохожих, преимущественно на красивых девушек в лёгких платьях. — Стоило воевать, чтобы отобрать у Фариса звание столицы?

— Боюсь, сравнение будет не в пользу Рувилии, — я усмехнулся, стараясь говорить негромко, чтобы ушлый возница чужие разговоры не слушал. — Там вся красота ушла в Блайхор, где проживает король. Заурядный городишко, если честно.

— Тогда понимаю, почему до сих пор южане возмущаются, — Леон с восхищением посмотрел на высокий, в несколько этажей, дом, выкрашенный в карамельно-розовые цвета, с огромными окнами и арочным входом в здание.

— Любезный, а что это за дом? — громко спросил Рич у возницы.

— Так судари, Городское собрание, — тут же откликнулся тот, чуть повернув голову. — Здесь вам и суды проводят, и заседания общин, гражданские споры разрешают, а по праздникам балы дают для всех сословий.

— Что, и крестьян запускают? — не поверил дон Ардио.

— Всегда пожалуйста, только для каждого сословия выделяют день, чтобы своим видом благородных не оскорбляли, — оскалился мужик и подстегнул лошадок.

Ехали мы долго. Жемчужная улица находилась чуть ли не в самом конце Фариса. Для этого пришлось вилять по узким старым улочкам, и здесь я в полной мере оценил возможности фаэтона. Повозка была очень манёвренной, что позволяло ей проскакивать в тех местах, где обычная карета не проедет.

Сразу бросилось в глаза, что на Жемчужной улице жили весьма зажиточные люди. Здесь преимущественно стояли двухэтажные виллы с открытыми террасами, окружённые густыми вечнозелёными садами. Просторные дворы, фонтаны, освежающий бриз с моря — если и существовал рай, то именно здесь.

— Приехали, — возница остановил лошадей возле симпатичной виллы из ракушечника с ажурными портиками, узкими, но высокими окнами, между которыми вилась виноградная лоза. Она облепила весь фасад, превратив жилище в сказочный домик. Односкатная крыша из красной черепицы украшена флюгером-парусником, который неспешно вращался в одну сторону под дуновением бриза. Листья деревьев издавали приятный и ненавязчивый шум, играя с ветром.

Я заплатил двадцать либров и отпустил повозку. Надеюсь, нас сразу не выгонят за вести о пропавшем сыне. Рассказать правду матери необходимо, но как она воспримет её?

Широкие кованые ворота были закрыты, но неподалёку в клумбах копался садовник в белой рубахе, прикрываясь от солнца широкой соломенной шляпой. Заметив нас, он выпрямился, держа в руках маленькую лопатку, и подошёл поближе, как будто опасался, что мы сейчас ворвёмся внутрь, а у него даже нет оружия, чтобы защититься.

— Сеньоры, вы к кому? — спросил он, приподняв полы шляпы. На нас взглянул пожилой мужчина с поседевшими усами.

— Донна Асунта Ригольди здесь проживает? — разговор повёл я, мои спутники стояли позади и молчали.

— Здесь, — он оценил мой наряд и арсенал.

— Могу ли я со своими друзьями войти и почтить вниманием достопочтимую хозяйку?

— Извините, сеньоры, но донна никого не принимает без личного приглашения, — буркнул садовник, или кем он здесь работал. — Давно не принимает.

— Скажи ей, что с ней хочет встретиться эрл Сирота-Толессо из Скайдры по одному важному поводу.

Я не хотел сразу раскрывать карты перед донной Асунтой. Какая мать, особенно благородных кровей, захочет услышать, что её сын — пират, грабитель, душегуб?

— Приятель, пошевелись, — недовольно рыкнул Рич. — Не с пастухами разговариваешь.

Садовник шустро потопал по дорожке, посыпанной речным песком и слегка смоченной водой из лейки. Откуда-то прибежал большой лохматый пёс и нахально прилёг возле ворот, давая нам понять, что будет защищать свою территорию.

— Ну и чудище, — хмыкнул Рич, присаживаясь на корточки, чтобы глядеть в глаза собаке. — Тебе не жарко в этой шубе?

Пёс тихо зарычал, приподняв верхнюю губу. Ещё молодой, клыки белоснежные, не стёрты.

— Не дразни, а то вцепится в твои шарики, — хохотнул дон Ардио, но сам на всякий случай положил руку на рукоять пистолета. — Видишь, как он на них смотрит… Ага, кажется, к нам вестник бежит.