Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи (СИ) - Агишев Руслан - Страница 26

— Что будем делать, командир? Связи нет, обстановка вокруг неизвестна, и в лесу оставаться нельзя.

Ничего не ответив, полковник поднялся. Молча стряхнул с себя пыль, оправился, затянув потуже ремень и застегнув верхнюю пуговичку ворота.

— У нас есть приказ, товарищ капитан. Или вы забыли об этом? — строго спросил он. — Нам нужно прибыть в город Слобожаны, где принять участие в обороне города. Что в этом непонятного? Поднимайте людей, выступаем через пятнадцать минут!

А что комбат мог еще сказать? У него, действительно, был письменный приказ командования, который никто не отменил. Не следовать ему он не имел права, а, значит, полк должен идти в город.

— И пусть будут готовы сходу вступить в бой. Мы так и не знаем, где немцы…

Все оказалось еще хуже, чем они предполагали. В городе не осталось ни оружия, ни продовольствия. Отступающие советские части вынесли из складов все, что смогли. Остатки — патроны, снаряды, обмундирование и продукты — сожгли. По обгоревшим остовам складов, прежде забитым ящиками с боеприпасами, сейчас гулял ветер. На плацу застыл сгоревший БТ, задрав выгнутый ствол орудия. Чуть дальше приткнулась полностью выгоревшая полуторка.

Неприятный сюрприз обнаружился в городском клубе, двухэтажном каменном здании с высокой колоннадой по всему фасаду. Весь его первый этаж был забит койками с раненными бойцами, при которых находились испуганные медсестры, совсем еще девчонки, и пожилой доктор. Последний все и рассказал о последних днях.

— … Как генерал-майор скончался, Царство ему Небесное, так все и полетело в тартарары, — махнул рукой доктор Гольцман, жадно затягиваясь цигаркой. Заядлый курильщик, судя по заполненной окурками пепельнице рядом с ним. — Полковник Кравченко, что следующий был по старшинству, сразу же куда-то запропастился. Сбег, поди, ирод. За ним и другие потянулись… Тоже, чай, поди, сбежите.

Старик не обвинял, не спрашивал, не ругал. В его голосе чувствовалась полная покорность судьбе, которая так отличает тех, кто стоит на самом Краю. Они смирились с неизбежностью, понимая, что ничего нельзя изменить.

— А я вот с девочками остался, — по-доброму улыбаясь, он посмотрел на суетящихся возле больных медсестер. — Мальчишек ведь надо обиходить. Чай не все помрут. Даст Бог, кто-то и выживет. Так вот, товарищ командир.

У полковника все заранее приготовленные слова в горле застряли. Ведь, шел сюда всю свою злость сорвать на случившееся. Думал, может тут кто-то из местного командования остался.

— Ты прости нас, отец, — он виновато посмотрел в глаза доктора и коротко поклонился. — За всю Рабоче-крестьянскую Красную Армию прошу, что не оправдали надежд. А бежать… мы не собираемся. Будем здесь столько стоять, сколько нужно, пока ты весь свой госпиталь не вывезешь.

Сказал все это и вышел на улицу, оставив доктора в растерянности. Старый еврей никак такого не ожидал. Думал, что и эти командиры поглядят на десятки тяжелораненых, покрутятся рядом, наговорят пустых слов, и тоже исчезнут.

— Вот оно как бывает, — пробормотал Гольцман, закуривая новую цигарку. — Думаешь, гнилое у человека нутро, а оно, наоборот, как камень.

Однако еще большее удивление случилось с ним ближе к полуночи, когда он только вышел из операционной. Шаркая ногами добрался до стула и тяжело опустился в него. Сразу же закурил. По-другому уже никак не мог, да и не зачем было. Все равно не немецкая пуля, так проклятый рак скоро добьют.

— Яков Моисеевич, Яков Моисеевич! — вдруг звонко защебетали за его спиной. Конечно же, это была Ася Карпина, голос которой никак нельзя было спутать. — Вы только посмотрите на это! Посмотрите, посмотрите!

Он, конечно, устал, едва держался на ногах. Только знал, что эта егоза все равно от него не отстанет.

— Иду, иду, — с кряхтением поднялся и одернул занавеску в своем закутке. — Чего там стряслось? Неужто товарищ полковник подводы достал для наших мальчиков?

Невысокая худенькая девушка, прямо белая мышка, тут же схватила его за руку и буквально потащила за собой. При этом не переставала тараторить — быстро-быстро, быстро-быстро.

— … Я ведь ему сказала, что ничего этого нам не нужно. Раз сказала, два сказал, а он, как глухой! — возмущалась Ася, то и дело недовольно дергая светлой головкой с двумя косичками. Последние при каждом таком движении смешно подпрыгивали. — Понимаете, притащил какую-то мазь и отвар во фляжке.

Доктор мало чего из ее сумбурной и эмоциональной речи понимал, но все равно кивал.

— … А потом так шикнул на меня, что я даже испугалась, — продолжала медсестра. — Сразу же взял свою мазь и начал ею наших ребят мазать, а кого-то еще и своим отваром поил.

Пройдя через длинный коридор, они оказались перед двухстворчатой деревянной дверью. Ася взялась за большие бронзовые ручки и потянула их на себя.

— Яков Моисеевич, нужно тому командиру с большими усами сказать, чтобы он здесь охрану поста… Ой!

И тут она удивленно пискнула, замерев на входе. С ближайшей кровати, где уже третий день пластом лежал обожженный танкист, на нее смотрела перемотанная бинтами мумия. Бойца уже думали скоро хоронить придется, а он вдруг встать пытается.

— Мамочки, как же так? Ой! — она снова пискнула, когда развернулась в другую сторону. — Ты чего, родненький? Тебя же только вчера прооперировали…

Молоденький лейтенант, который ей так нравился [и в чем она, естественно, никому и даже себе не признавалась], сидел на кровати и улыбался. При этом утром у него была послеоперационная горячка с бредом, судорогами. Доктор даже сепсис начал подозревать.

— Ася, ты про какую-то мазь с отваром упоминала? И кто же их принес? Надо поближе познакомится с этим человеком.

Если ждать проду невтерпеж, предлагаю «попробовать» еще пару ПОПАДАНЧЕСКИХ историй.

К примеру «Адский договор. Переиграть Петра 1», где ГГ, наш современник, заключив договор с дьяволом, пытается повернуть ход истории и задвинуть еще маленького Петра Алексеевича. Из плюшек у главгера — СПОСОБНОСТЬ ЛЮБУЮ ЖИДКОСТЬ ПРЕВРАЩАТЬ В АЛКОГОЛЬ

https://author.today/reader/184253/1536090

— Хоррошее место…

Риивала переполняло возбуждение. Глаза расширились, язык то и дело облизывал пересохшие губы.

— Хоррошее…

Раскинувшаяся перед ним местность идеально вписывалась в его планы. Прямо перед городом находилось своеобразное бутылочное горлышко, образованное рукавом густого леса с одной стороны и глубоким обрывистым оврагом с другой стороны. Посередке тянулась шоссейная лента, словно специально предназначенная для проезда военной техники и прохода войск. Если встать здесь, то это место станет могилой для вражеских сил. Причем было не важно, каким оружием воевали — луком, стрелами и копьями или ружьями, пушками и танками.

— Хоррошее место… Лучше и не найти.

Также рассуждало и командование полка, приказавшее строить оборону прямо по границе городской застройки. Схожесть взглядов не удивительна, ведь законы войны, победы и поражения одинаковы для любого мира: превосходство в силах здесь и сейчас, выбор наилучшей позиции и время первого удара.

По плану командования часть полка должна была демонстративно оборонять сам город, выстроив укрепления прямо поперек основной дороги. На виду у вражеской разведки две — три роты растянутся жиденькой цепочкой, словно приглашая противника ударить именно здесь. Основные же силы займут фланги, до поры до времени прячась в лесу, и в нужный момент ударят по завязавшему бой врагу.

Только для дроу это было не просто хорошее место для сражения, где можно малыми силами нанести поражение более сильному противнику. Здесь он видел место скорой и жестокой смерти очень большого числа живых существ, что в его условиях не использовать было просто преступно.