Пути Абсолюта - Дугин Александр Гельевич - Страница 29

Именно положение отражающего исторического человеческого (или человекоподобного) субъекта определяет сам виток спирали: чем дальше отражающее от отражаемого (окружность от центра), тем ниже расположен виток, и тем хуже онтологическое качество «мира».

Высшие и низшие витки спирали проецируются на данный конкретный план фигуры, на "средний план". Таким образом вся плоскость этого плана состоит из одной главной разомкнутой окружности, "человеческой окружности", и бесчисленного множества проекций высших и низших витков на эту плоскость, т. е. из окружностей вторичных, расположенных либо ближе к центру плана (проекции высших витков), либо дальше от него (проекции низших витков).

Эти проекции также разомкнуты, т. к. речь идет о спирали. Внутренние окружности данного плана по отношению к главной окружности (человеческой) представляют собой совокупность сверхчеловеческих в полном смысле этого слова существ или предметов, которыми считались в традиционном мире — планеты, звезды, священные животные, священные деревья, священные камни, горы, реки, озера, острова и т. д. Внешние же окружности символизируют недочеловеческие существа и предметы, материальные объектные аспекты данного плана космоса, земные, подчиненные человеку сферы жизни: те же животные, деревья, камни, горы, реки-озера, острова и т. д., но только иные — либо как антисвященные, демонические (зароастрийские маги делили все существа на две группы — одна принадлежит свету — Ахура-Мазде, другая тьме — Ангро-Манью), либо как профанические, рудиментарные, недоразвитые и несовершенные.

Несмотря на всю относительность превосходства исторического человечества (или его аналога) в своей собственной плоскости (сверхчеловеческих элементов в этой плоскости столь же много, как и недочеловеческих), именно это человечество является прямым представителем принципа (центра) в этом плане, его непосредственным заместителем. И сверхчеловеческие и недочеловеческие элементы человеческого мира представляют собой лишь объектные «превосходства» или недостатки, в то время, как сам человек несет в себе возможности субъекта, и только он один способен реализовать в себе этот полярный субъект эффективно. Для внечеловеческих сущностей, принадлежащих к человеческому плану, этой возможности не существует, т. к. они являются лишь проекциями других состояний, и реализация субъекта относится в их случае к тому миру, в котором они являются не проекциями, а самим витком спирали, составляющей поверхность космического конуса. Иными словами, бессубъектные модальности человеческого (или любого другого конкретного плана) есть проекции «субъектных» модальностей других планов, хотя надо помнить, что всегда, когда речь идет об окружности, эта «субъектность» относительна и потенциальна.

Ману получает от Чакраварти венец субъекта. Эта субъектность «манава» совершенно актуальна по отношению к проекциям всей совокупности недочеловеческих планов. По отношению к объектным проекциям сверхчеловеческих планов (внутренние окружности) эта субъектность потенциальна, но не актуальна. И тем не менее она может быть реализована в процессе инициации, в священном отождествлении Ману с Чакраварти. Это инициатическое отождествление осуществляется посредством радиуса, символом которого является царский жезл. Аналогом этого жезла в тибетском буддизме служит ваджра — молния. Молния описывает процесс мгновенной реализации потенциальной субъектности исторического человека царствующего, и не случайно, Исус Христос говорит о своем Втором Пришествии, о Пришествии "Спаса в силах" или "Христа во Славе" — "Гряду как молния от края неба до края". К этому же относится евангельское высказывание "последние станут первыми", поскольку относительный субъект исторического человечества действительно является последним в неопределенно большом ряду объектных проекций высших уровней на сугубо человеческий план. И тем не менее этот относительный субъект имеет шанс стать совершенным субъектом, истинным царем мира, превосходящим не только объектные проекции высших уровней, но и их самих, т. к. даже в своем истоковом, субъектном состоянии высшие витки спирали субъектны относительно и потенциально, а центр человеческого плана субъектен актуально и абсолютно.[59] По меньшей мере, в мире плотного проявления, во всех его сколь угодно высоких секторах нет ничего более субъектного, чем Чакраварти, который есть одновременно и точка центра данного плана и вся вертикальная ось в целом. Поэтому Ману действительно может стать первым в полном смысле этого слова, если он осуществит царскую инициацию и эффективно отождествится с самим субъектным архетипом.

Это отождествление со "световым человеком" есть, тем не менее, лишь начало великого пути, т. к. совершенный и действительный субъект плотного мира в тонком мире представляет собой субъект относительный, подобно тому, как Ману, будучи действительным субъектом по отношению к недочеловеческим окружностям — проекциям нижних миров — одновременно является субъектом возможным по отношению к истинному субъекту плотного мира (Чакраварти). "Световой человек" также должен совершить инициацию, чтобы стать не просто совершенным царем плотного мира, всего космоса, но и царем души, царем форм и царем жизни. Эта инициация тождественна реализации сверхформального первоинтеллекта, и путь к ней в индуизме называется дева-яна, путь «богов», т. к. совершивший его, сам становится «богом», чистым интеллектуальным светом — точкой, из которой исходят лучи, организующие все множество проявленных миров. Эта идея божественной инициации световых королей традиция Вед и Пуран символически представляет как "аскету богов", т. е. как ритуальные усилия высших существ, стремящихся к полному и совершенному самопреодолению. Наиболее полно это воплощается в образе Шивы, "бога"-аскета по преимуществу, который чаще всего представляется погруженным в медитацию и в процесс самосовершенствования. Но и инициатическое становление светового царя (или царя мира) первоинтеллектом не является последней стадией царского пути, т. к. и сам первоинтеллект стремится к достижению венца чистого бытия, а чистое бытие, в свою очередь, хочет быть короновано абсолютно иным. Так инициатическая цепь царской мистерии уходит в высшие регионы метафизики, и на каждом ее уровне потенциальный субъект становится актуальным посредством жезла — молнии, испепеляющей ветхое и периферийное и открывающее истинное и полярное. И интересно заметить, что на санскрите слово «молния» звучит как «vidyut», чей корень «vid» недвусмысленно указывает на идею «видения» или «ведения», т. е. «знания», несущего в себе тайны реализации истинно царского субъекта, трансцендентного homo regius — "человека царствующего".

В пределах человеческого вида — внутри «манава» — существует та же двойственность, которая характерна для всей метафизики и которая снимается лишь в чисто трансцендентном. Но поскольку человек в «человеческом» мире, в конкретном космическом секторе, включающем в себя и недочеловеческие и сверхчеловеческие уровни, представляет субъекта, или, точнее, замещает его, то двойственность человека, деление на два пола — мужчину и женщину, синтезирует в себе основные тенденции этого мира, символически отражая двойственность всей космической среды в ее архетипе.[60]

Деление человека на мужчину и женщину соответствует делению внутри заместителя субъекта на то, что максимально близко к самому субъекту (мужчина), и на то, что максимально далеко от него, т. е. максимально объектно (женщина). Мужчина — субъектный полюс человечества, женщина — объектный. В этом смысле, пользуясь символом, разобранным в предыдущей главе, можно сказать, что мужчина есть прямое отражение полюса, т. е. сама окружность, ограничивающая «конус» плотного мира бхур в одном из возможных горизонтальных планов, а в данном случае — в плане "земного человечества". Женщина, со своей стороны, представляет в пределах человечества отражение объектных модальностей "человеческого мира", символически соотносится с пространством и внутри окружности и вне ее одновременно. Именно эта двойственность символизма женского начала определяет подчас противоречивое отношение к ней в традиционных обществах: то она рассматривается как существо низшее по отношению к мужчине, то, напротив, утверждается как высший принцип. Но как бы то ни было, женщина даже в самом высоком смысле всегда остается несубъектной, вторичной по отношению к мужчине, который и в своем историческом человеческом воплощении сохраняет связь с полюсом, с истинным субъектом, могущим быть названным "истинным мужчиной", "совершенным мужем".