Рысюхин, это можно пить?! (СИ) - "Котус" - Страница 27

— Василий Васильевич, доброго вам дня. Я по поводу экспертизы.

— Да, Юра. Когда сделаете?

— В принципе, уже, звоню сообщить результаты.

— Это просто замечательно!

— Ага, особенно новый опыт — я теперь знаю вкус человечины.

— Значит, всё же… — голос тестя стал резко более хриплым и усталым.

— Да, оба образца — это же куски свечей, правильно? Так вот, оба образца из человеческого жира. Чёрная явно ритуальная, там ещё пепел от волос и ногтей — или шерсти и когтей, сгорело всё без остатков, сказать точнее я не могу. И кое-какие минеральные добавки, будут в отчёте. Зелёная — дурманящего и галлюциногенного действия. Обнаружили экстракт листьев индийской конопли и опиум, плюс ещё алкалоиды растительного происхождения, сейчас подбираем по справочнику, какие растения могли бы дать такой состав. Возможно, часть — просто загрязнения.

— Когда отчёт будет?

— Предварительный уже готов, идёт по инстанциям. Детальный, с процентным содержанием веществ и их уточнённым происхождением — будет завтра.

— Спасибо. Значит, секта, причём уже перешли к жертвоприношениям. С поличным их не поймали, но и свечек должно хватить.

— И что с ними будет?

— Что положено. Если жир топили с трупов, украденных из прозекторской — каторга, пожизненная, для сектантов. Если были жертвы — костёр. Если там совсем чернота и жуть — то костёр с целителем, или даже с магами смерти и жизни, то есть — неоднократная казнь. Такое редко случается, к счастью, потому что такой приговор утверждается на самом верху, и означает, что произошло какое-то совсем уж дикое зверство.

«Знаешь, внучек, мне даже не хочется намёком узнавать, что у вас здесь считается „диким зверством“, если сожранный тварями хутор проходит по разряду „неприятно, но бывает, что уж там“. А продажа пьющей мамашей двенадцатилетней дочки в бордель вызывает только лёгкое возмущение те, что не подождала хотя бы до четырнадцати».

«И я не хочу. Мне сегодня впечатлений хватило, надолго».

Вот ещё одна сторона службы в жандармерии или полиции. Одна, лицевая — это приключения, в том числе — «приключения духа», живописуемые в детективах, от вычисления преступника мудрым следователем до погонь и перестрелок. Вторая, с которой сталкивается каждый вскоре после прихода на службу, и что коснулось даже внештатного эксперта в виде меня — это скучная, хоть и нужная, рутина, а ещё — выматывающая бесконечная писанина. Ни в одной гимназии не пишут столько сочинений и изложений за полугодие, как обычный следователь полиции или жандармерии за неделю. А уж районное управление выдаёт столько бумаги, самой разной, что литературный институт рыдает от зависти. Качество текста при этом, разумеется, хромает, да. Ну, и третья — это всякая грязь и мразь, с которой приходится иметь дело, зачастую в гораздо более плотном контакте, чем хотелось бы. И порой эта мразь ещё куражится, а ты ей улыбаться должен — до поры, до времени.

В этот вечер я впервые отказался от мачанки со шкварками. Ограничился чаем с гренками. Отдельно порадовало то, что освещение у нас давно уже на магии, а не свечное, как когда-то раньше.

Хорошо, что жена моя была дочкой жандарма, и ей оказалась знакома такая ситуация, когда папа, а теперь — муж, приходит со службы мрачный и молчаливый. Она по опыту, маминому и своему знала, что в таких случаях надо делать, а чего — нельзя, в частности — нельзя теребить в попытках немедленно выяснить в деталях, что именно случилось.

От предложенной водки я тоже отказался — это только имитация помощи и шаг к образованию совершенно неправильной привычки.

В среду после занятий снова отправился в лабораторию. По вчерашнему анализу — определили названия веществ и их происхождение, правда, пришлось обращаться за консультацией в мою же «альма матер», к специалистам по ботанике. Выяснилось, что третьим компонентом была белладонна, ну, и опий оказался грязным. Подписал уже заготовленный отчёт и Пескарский лично понёс его куда-то, вроде как дело оказалось громким. Мелкие детали, наподобие той, что использовалась не просто морская соль, а каспийская, или о степени очистки опия — могли оказаться как очень важными, так и совсем ничего не стоящими, это будет решать следователь. Меня же ждала отложенная из-за этого вот всего рутина, в большом количестве, так, что я засиделся, что называется, до упора. И всё равно часть бумаг остались на оформлении, придётся приезжать в пятницу и ставить печать. Причём не исключено, что к тому времени ещё какой-нибудь «подарочек» от сектантов подбросят.

Первый день занятий по военной подготовке был… первым. Такое ощущение, что нас держали за первоклассников — как рассаживаться за парты, как вставать, для ответа или в ином случае, как выходить — к доске или из класса. Как отвечать и как представляться, с отработкой всего, по очереди и группой. Конечно, это вызывало недовольство и ропот. Командовавший этим выездным цирком штабс-капитан сначала не обращал внимания, потом разразился такой тирадой:

— Считаете, что слишком умные для всего этого? Ничего, каждый год, каждый курс так же считает. И каждый год находятся такие одарённые, что так и не могут запомнить, как отвечать офицеру. Каждый! И среди вас такие будут! А если вы не в состоянии запомнить и освоить простейшие действия и воинские ритуалы — как вам, таким вот, оружие доверить⁈ Не говоря уже о чём-то серьёзном — например, о строевой подготовке.

И не понять было, всерьёз он это всё, отчасти язвит или откровенно развлекается. Дед уверял, что «всерьёз развлекается».

«У военных своё восприятие реальности. Для них на самом деле так — если ты не освоил даже строевую, то как ты можешь знать и уметь что-то большее и претендовать на что бы то ни было? Не для всех, но для очень многих. И — Устав. Что в Уставе не прописано — того не существует. Тоже не для всех, далеко не для всех, иначе военное дело и наука застряло бы на мечах и… кхм… Неловко получилось — у вас мечи до сих пор в ходу, на полном серьёзе, причём — обосновано, да. Так, о чём я? Устав — это священная книга, учится наизусть».

«Зачем? Прочитать, выделить главное…»

«Там, на первый взгляд, смесь банальностей и самого дикого канцелярита, но эти, казалось бы, банальности задают общий базис, и часто имеют больше смыслов, чем может показаться. Помнишь же, что в Уставе не прописано — того нет. Поэтому если сказано, что „движение по команде начинается с левой ноги“, то там неявно, но чётко прописано, что движение осуществляется ногами — и не смейся, не надо — и что до команды никто никуда никак не движется. Поэтому придётся именно учить, если не наизусть, то предельно близко к тексту».

«Не скажу, что ты меня утешил и успокоил».

«Юра, ёжики колючие! Ты главное прочитай внимательно — я в картотеку всё уложу, потом при необходимости прочитаешь! Ты забыл про нашу общую новую память⁈»

«Дед! Твою жеж, ёлки, медь! Ты почему раньше не напомнил, когда я другие предметы зубрил⁈»

«Во-первых, я не думал, что ты забыл всё так качественно. Во-вторых, там на самом деле был смысл перечитать всё не один раз, для осознания и понимания».

«А Уставы что, не нужно понимать⁈»

«Нужно. На самом деле, не даром говорят, что Уставы, как и правила по технике безопасности, написаны кровью. Другое дело, как написаны. Там для понимания нужно быть или совсем военным, или изучать втрое больший объём толкований и объяснений. Ну, или смухлевать немного — в этом случае, я считаю, не грех. Тем более, что ты не собираешься становиться кадровым военным, а для общего понимания и командования командиром дружины — хватит и этого».

«Командовать командиром? Ха!»

«Ну, да — ты же через его голову дружинников по постам расставлять не будешь? Или ещё как-то ими командовать?»

«Разумеется — нет! Это и нарушение субординации, и вообще бред!»

«Вот, значит, тебе хватит общего понимания, именно чтобы, прости за тавтологию, понимать, что вообще творится и что нужно делать. А детали того, как делать — оставишь нанятым профессионалам. Но!»