Прямо за углом (СИ) - Катлас Эдуард - Страница 17

— Бывало и такое?

— Конечно, и сейчас детишки часто плавают друг к другу в гости, особенно, если не хотят спрашивать разрешения у родителей, а без разрешения лодку не возьмешь.

— Интересно, — нейтрально ответил я, спрыгнул вслед за ней и сразу растянулся на теплом песке прямо у пирса. — Мы же никуда не торопимся? И я не нарушаю какой-нибудь местный обычай? На чужом пляже можно лежать? А то своего у меня нет.

— Можно, — слегка улыбнулась она. — Правда на пляжах у нас лежат только дети, ну и… когда их производят… но это обычно при звездах…

Она внезапно стала запинаться, что за годы нашего знакомства я увидел впервые.

— Детей можно… производить… и днем, — желая разрядить обстановку, отметил я. Но явно лишь усугубил ситуацию.

— Это началось не сегодня, наверное даже и не вчера. — Моя вопрошающая уютно покачивалась в кресле, на террасе ее островной виллы. Хорошо устроилась, надо сказать. Интересно, это ее высокий ранг позволил ей такой роскошный домик на острове или тут весь мир так и живет? Понятно тогда, почему они такие мирные.

— Но как бы медленно ситуация не развивалась, она все равно не могла долго оставаться совершенно незамеченной. Не у нас. Не в нашем мире, все развитие которого построено вокруг шагающих. Где мы стараемся следить за каждым их шагом, не только у нас, у нас то понятно, но и в любых других мирах…

— Так что произошло то? — как я не пытался не подгонять ее рассказ, но это было тяжело. Тем более, что кресло-качалка была только одна. И я просто уселся на ступеньках террасы. Тут всего было по одному. Даже тарелку чтобы меня накормить она нашла какую-то старую, треснувшую, чуть ли не деревянную, хотя такой древесины я раньше не видел. Все говорило об одиночестве моей вопрошающей. На этом острове даже гостей никогда не бывало, ничего не говорило о том, чтобы тут случались шумные вечеринки. Или проходили тихие романтические ужины.

— Шагающие начали исчезать. Вот что. — Она нервно дернула плечом. — Один, потом другой. Сначала списывали на задержки, кто-то мог загуляться по другим мирам. Затем — на новые навыки у наших подопечных, была гипотеза, что они массово научились выбирать мир, в который шагнуть следующим, и, понятно, стали избегать одинокой закрытой комнаты.

— Я бы точно начал избегать, да. Но это оказалось неправдой?

— Не то, чтобы неправдой, эта гипотеза до сих пор рассматривается, — она глотнула из бокала местное вино, оранжевый перебродивший сок плодов какой-то пальмы. Для простоты я назвал его вином, хотя даже к петнату напиток имел весьма отдаленное отношение. Я тоже его пил, правда вот не из бокала, а из чашки, похоже на пиалу. Даже не уверен, что она была для напитков, а не для какого-нибудь риса. Что нашлось, из того и пил. — Рассматривается, но в нее верят все меньше. Прямых доказательств никаких. А по косвенному перекрестному анализу, шагающие исчезают и из других миров тоже.

— Вы то откуда… — начал было я, но сам себе и ответил. — Ах… есть миры, в которых шагающие встречаются между собой, и до вас доходит информация оттуда.

— Да, примерно как твой четвертый мир, тот древний берег. Только есть миры, где шагающие буквально устраивают вечеринки, так что там такие вещи становятся заметны весьма быстро. И если можно объяснить, почему они избегают нас, то это не объясняет остального.

— Может, вы их втихую… того? — я сделал движение руками, словно свернул шею курице.

— Нет, — убежденно ответила она. Проверяли-перепроверяли. Может единичный случай и был возможен, но не массовые. Эти времена в далеком прошлом.

— Сколько же у вас таких, как я?

Она промолчала, продолжая покачиваться.

— Может, их убивают в других мирах? — спросил я, и тут же понял, что сморозил глупость.

Она все также серьезно ответила:

— Если бы шагающего изгнали из одного из миров, это никак бы не повлияло на его появление в этом. Может, даже чаще стал бы нас навещать. Так это работает. Никогда не было исключений.

— Ну и какие теперь гипотезы? — продолжил я допрос. Как это было приятно, наконец-то задавать в этом мире вопросы, а не только отвечать на них. — И кстати, как это все связано с моим чудесным освобождением?

— Уже поздно, — задумчиво ответила вопрошающая. Затем залпом допила то, что оставалось в бокале. — Уже поздно, и звезды уже на небе.

Я лежал на песке и смотрел на звезды. Плед у нее тоже был только один, и он был узкий, так что сейчас на нем лежала она. А я отвалился чуть в сторону, подложил руку ей под голову, и вглядывался в темное небо, по привычке пытаясь найти знакомые сочетания созвездий. Песок был теплый, и, если бы он не прилипал так сильно к вспотевшему телу, лежать на нем было бы одно удовольствие. Хотелось пойти поплавать, но совершенно не хотелось вставать, тем более не хотелось вытаскивать руку, на которой она так удобно устроилась, и не хотелось отрываться от звезд.

— Ни в одном мире не нашел ничего знакомого в звездах. Ничего общего. Как далеко те миры, что мы посещаем, как думаешь? Что ваши думают?

— Одно точно, — она говорила, все еще находясь в легком забытье, в полудреме, — понятие «далеко» в вашем случае неприменимо. А так — придумывают совершенно разное. Сейчас самый модный вариант — то, что вы перемещаетесь между разными вселенными.

— Модный? Слово то какое интересное для ученых.

— Так как за любой теорией ни капли доказательной базы, они просто сменяют одна другую вслед за модой. Не проверишь.

Вопрошающая чуть приподнялась, посмотрела на темный горизонт, подчеркиваемый только светом звезд, и положила голову назад на мою руку.

— Интересны совершенно другие вещи. Мы же десятилетиями щупаем границы, пытаемся понять, что у вас возможно, а что нет. Вот тебе факты, как они известны на сегодняшний день. Первое — ты перемещаешься полностью со своим генным набором. Ну это, наверное, логично, насколько здесь вообще может работать логика. Так вот — гены твоих митохондрий перемещаются вместе с тобой, хотя формально это ведь уже не совсем твои гены. Митохондриальная ДНК, получается, как-то тоже завязана на тебя, и неотделима при переносе.

— Как такое можно выяснить?

— Да легко, — она слегка приободрилась, начала шевелиться, и ее затылок пару раз больно прошелся по мышцам на руке. Но я решил потерпеть. — Среди шагающих тоже могут быть биологи, а снять в другом мире показатели и запомнить их — дело может и сложное, но вполне возможное. Тоже самое — с кишечной палочкой, хотя казалось бы — тут то вообще связь еще слабее. Но любой яд, даже органический — не переносится.

— Вы что, нас травили?

— Мы нет, но иногда к нам попадают после отравления в другом мире. И появляется возможность провести анализы. Дальше — если шагающая зачала, то в другом мире она может быть хоть девственницей, эмбрион не переносится вместе с ней. Он, эмбрион, просто исчезает до ее возвращения, и продолжает развиваться от запятой когда она вновь шагает к нам. И вот здесь возникает глубокий, скорее уже философский вопрос — а где существует эмбрион все это время?

— Это странно, — я по прежнему смотрел на звезды, и, по большому счету, слушал вполуха. Наверное, где-то и как-то все это мне пригодится. Но не на этом песке, не на этом пляже, не под этими звездами.

Я приподнялся и наклонился к своей вопрошающей, но тут же получил тычок, который опрокинул меня обратно на песок.

— Я не знаю, сколько у нас времени, и мне нужно еще многое успеть с тобой обсудить. Сексом мы могли бы заняться и прямо в камере.

— Могли?

— Могли. Есть отдельная программа по развитию собственной касты шагающих. Воспитанных нами с детства. И таких немало. Ты что думаешь, я случайно попала именно к тебе? Учитывается все, к мужчинам всегда прикрепляют женщин, и наоборот.

— Так а что не сказала? — в этот момент я думал, сколько времени потерял в запертой комнате.

— А ты не спрашивал, — с насмешкой ответила вопрошающая. — Шагающие тоже бывают очень разные. Некоторые просто кидаются. Поверь, такие случаи совершенно не редкость.