Щелкунчик. Старая сказка на Новый год - Абалова Татьяна - Страница 2

Думал удержать благами? «У тебя не будет меня». У меня, Саша, тебя нет уже больше полугода. Ты у другой.

Я хмыкнула. До встречи с ним не пропадала и сейчас не пропаду. Образование есть, опыт работы тоже.

– Не маленькая девочка, справлюсь.

Он не понимал, что мне нужно уйти, чтобы не умереть от боли. Рядом с ним у меня ныла каждая клеточка. Психолог сказал, что стресс от измены пройдет в лучшем случае через два года. Мне еще нужно было прожить эти два чертовых года, и я не хотела бередить ноющую рану, находясь рядом с предателем. Я не желала жить с ним в одном доме и даже в одном с ним городе.

Звонили, пытаясь поговорить со мной, общие друзья.

– Ты что? Какой развод? У вас отличная пара!

– Не надо придуриваться, что вы не знали, что у Саши есть любовница. Скатертью им дорога в светлое будущее, – и давила на отбой.

Они перезванивали, убеждая, что больше нет никакой любовницы. Связь с ней была как вспышка, как безумие, которое иногда случается с мужчинами. Страсть и ничего более. Любовница уехала в другую страну и больше никогда не вернется. Она прислала фотографии на память, а он запечатал их в конверт, ставя на этой истории точку.

«Друзья» скопом отправились в черный список.

«Я не маленькая девочка, справлюсь».

И справилась. Ушла, как и пришла в его дом, с двумя чемоданами. Правда, на этот раз они были брендовыми. В моем старом мире все, можно сказать, было брендовым. Приятели мужа и их великолепные жены. И не менее великолепные любовницы. По статусу, видно, положено, чтобы у успешного мужчины помимо красавицы-жены была длинноногая тайная подруга.

Я довольно быстро сменила место жительства и паспорт, перестав быть Парамоновой. Чиновникам пришлось объяснить, почему я не возвращаю себе девичью фамилию, звучащую как конец всему – Могилова. Я предпочла взять фамилию матери. На новое место работы в небольшом подмосковном городе я устроилась как Мария Шишкина.

Словно змея, выползающая из старой шкуры, я полностью обнулила прежнюю жизнь. Никаких дорогих телефонов и шмоток. Симка с пустым списком контактов, где значился лишь номер мамы. Я растворилась в небытии, не желая поддерживать старые связи. Здесь я никто, и шлейф обманутой жены не потянется следом, вызывая ухмылку или сочувствующую улыбку знакомых. Слишком общительным был мой бывший, слишком многие дружили с ним и были вхожи в наш дом. И я оказалась последней, кто узнал, что любимый Саша завел любовницу. Мне бы прочесть сигнал, который подавала «гадалка», заметить, что «друзья» за спиной перешептывались, отводили глаза, фальшиво строили доброжелательные лица, а я, глупая, расцветала улыбкой всякий раз, стоило встретиться взглядом с мужем.

«Прощелкал ты свою любовь, Щелкунчик» – это было последнее мое сообщение ему, прежде чем я выкинула старую симку.

***

Я тряхнула головой, отгоняя мысли, которые крутились, как заезженная пластинка. Стоило вспомнить об Александре, как два противоречивых чувства просыпались в моем сердце: глубокая обида и болезненная любовь. Нет, не забыла. Старалась, но не получалось. За три года совместной жизни он врос в меня корнями. Иногда даже корила себя, что не осталась, не дала еще один шанс. Но что теперь горевать? Что сделала, то сделала.

– Ой, Маша! Хорошо, что мы с тобой встретились!

В мою руку вцепилась Милочка Козлова, наш офис-менеджер двадцати одного году от роду. На самом деле ее зовут Викторией, но секретарь гендиректора Матильда Аристарховна (или просто Мати) – весьма своеобразная дама шестидесяти лет, обращалась к Вике только как «милочка», поэтому к девочке прикрепилось новое имя. Многие из новеньких даже не знали, что ее зовут иначе.

– У меня такая потрясающая новость! – глаза Милочки горели. – Тебе расскажу первой!

– Спасибо за честь, – улыбнулась я.

Мне нравилась Милочка своей детской непосредственностью, любовью к жизни, желанием быть в курсе всех событий нашей конторы, гордо именуемой «Строймат». Именно от Вики мы узнавали самые свежие новости о жизни «богов» со второго этажа. Там находились бухгалтерия, отдел кадров, юрист и резиденция генерального директора, вход в которую сторожила Матильда.

– Дед нас продает! – выпалила Милочка и сделала большие глаза

– В смысле?

Нет, я помнила, что Дедом мы называем гендиректора, которому давно перевалило за семьдесят, но что значит «продает»?

– В прямом! Он уходит на покой и продает свое дело. Сейчас активно ведутся переговоры с несколькими претендентами. Есть желающие даже из Москвы! Говорят, будет аукцион. Прикинь, нас продают с молотка!

Я поморщилась. Привыкла к тихой и размеренной жизни, которой придерживался старый владелец компании. Завод, выпускающий стройматериалы, худо-бедно выполнял план. Работали в основном с одними и теми же клиентами, которые веками получали нашу продукцию. Новое, если и внедрялось, то со скрипом и все с той же медлительностью. Многие специалисты в коллективе жили еще при Советском Союзе. Оживление вносил лишь исполнительный директор, но его энтузиазм разбивался о скупость и консервативные взгляды генерального. А теперь грядут перемены, и в наше болото пустят свежую струю.

– Но это же здорово, – вяло подметила я, желая поддержать восторг Милочки.

– Ой, смотри, какое миленькое платьице, – она застыла перед витриной. – Наверняка бывший все же устроит новогоднюю вечеринку. Это будет свинство, если он и ее зажмет.

Нашу контору особо не баловали. Никаких гулянок, способствующих укреплению командного духа. Раз в год выделялись деньги на подарки детям, раздавались билеты на елки да устраивался новогодний корпоратив. Кафе, тамада, глупые игры и живая музыка. Несколько столов, где можно было наблюдать статусное разделение: офисные отдельно, заводские отдельно. Гендиректор не считал нужным присутствовать, поэтому королем вечеринок выступал Владимир Борисович Шурба – наш сорокалетний исполнительный директор, трижды разведенный, а потому находящийся в активном поиске очередной супруги. Я давно раскусила, что звание четвертой жены было вывешено в качестве морковки, уж слишком активно шли пробы.

– Я погожу с новым нарядом, – ответила я прилипшей к стеклу Милочке. Ей не терпелось примерить приглянувшееся платье. Блондинка, похожая на Барби, как и ее кукольный идол, она любила все розовое. – А ты иди. Тебе пойдет.

– Пока-пока, – махнула мне Козлова и скрылась за раздвижными дверями.

Увидев огни зоомагазина, я заглянула в него. Давно хотела купить своему питомцу витаминную косточку. Йорк со сложным именем Евлампия был подарен мне как бракованный (щеночек потерял в драке пол-уха), поэтому одна из сотрудниц искала добрые руки. Сначала я не хотела заводить собачку, но увидев милую морду, не устояла. Теперь я могла петь оды своей лохматой подружке, которую называла просто Лампа. Веселая, неприхотливая, готовая в любой момент составить мне компанию, даже если это дальние поездки к маме, она сделалась частью моей семьи.

Я поспешила домой, чтобы порадовать подарком песика. Настроение вновь поднялось.

Вечер прошел тихо. Впрочем, как всегда. Погуляв с Лампой, мы поужинали и занялись каждый своим делом: я взялась за книгу, а моя подружка за косточку. Я прервала чтение, вспомнив о новости, которую принесла на хвосте Милочка. Грядут перемены.

Волей-неволей я задумалась, кто придет на смену Деду. Владельцы компаний редко садятся в кресло управленца. Это Горбунов работал по старинке и не хотел, чтобы его бизнесом занимался кто-то чужой. Теперь не то время. Скорее всего, к нам пригласят специалиста со стороны или поставят кого-то из давно работающих в «Строймате».

«Хоть бы не Владимира Борисовича», – вспомнила я исполнительного директора, который с недавних пор выбрал меня объектом преследования. Если его сделают гендиректором, управы на него совсем не найти. Так хоть можно было пожаловаться Матильде, и та быстро укорачивала ему руки, но новый хозяин трона вряд ли оставит ее в качестве секретаря. Да и сама Матильда, как пить дать, уйдет в отставку следом за Дедом. Их связывала долгая жизнь, проведенная бок о бок. Они вместе пережили взлет, падение и снова взлет, любовь и расставание. Ее любимый Гриша женился на молодой и бойкой, которая не теряла время и родила ему наследника. А вот Матильда не сумела. Теперь они пребывали в статусе если не друзей, то людей, по привычке заботящихся друг о друге.