Князь Алтайский (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 13

— Ты знаешь, Викентий Георгиевич, каким он Словом владеет?

— Ржевский, или ты прекращаешь играть в загадки, или ты узнаешь, каким Словом владеет Христофор.

— Это еще кто?

— Мой личный палач.

Поручик покосился на меня, без особого страха, но все же с некоторой опаской:

— Вы сюда по дороге ехали?

— Да

— Это он сделал, — кивнул Ржевский на выпивоху

— Дорогу? — не сразу сообразил я.

— Дорогу. Савка Земляным Словом владеет, очень сильным, очень мощным. Он не только дорогу, он все что угодно сделать может. Нужно брать, пока кто другой не перехватил.

Молодец, Ржевский! Молодец! А я жалел, что не получатся такие подземелья, как под родовым теремом в Мангазее, сделать — нет у меня тех, кто нужным Земляным Словом владеет, как отец Мурина.

— Савка! — я наклонился над бывшим холопом, — Пойдешь ко мне на службу?

Тот внезапно дернулся и вскочил из-за стола. И теперь уже он нависал надо мной: пока он сидел, это не бросалось в глаза, но ростом он был под два метра, то бишь под сажень, и при своей худобе и впрямь напоминал жердь с глазами.

— Пойду, новый хозяин! — он ударил себя в тощую грудь, все так же глядя не на меня, а куда-то вдаль пустым взглядом.

Нет, все же холопство — это… не самая хорошая вещь на свете…

5

С хорошим прибытком — что хорошим, это точно, набрался Савка-Жердь знатно — я вернулся обратно в терем и поднялся наверх, в свои покои, прикидывая, как обратить этот прибыток в свою пользу

Прошел внутрь спальни, подошел к окну, затянутому морозными узорами, взялся за ручку, чтобы распахнуть его и вдохнуть свежий воздух…

— Ну что, боярин Осетровский, — произнес у меня за спиной до боли знакомый голос. — Не ждал меня?

Я обернулся — и завопил.

1

Аглаша тоже завизжала от восторга и прыгнула мне на шею. Прямо от дверей, в которых стояла, да, А что вы хотите — скоморошка. Она могла бы еще и сальто в прыжке сделать… хотя нет, не смогла бы. На ней же одежды, как на боярыне, шубы там всякие, сарафаны, рубашки… Тяжелые, неудобные…

— Как же… чмок-чок-чмок… так? Ты же… чмок-чмок-чмок… говорила… Чмок-чмок-чмок… что-только завтра… чмок-чмок-чмок…приедешь?

— Удивить… чмок-чок-чмок… хотелааа…

— Получи… чмок-чмок-чмок… лось…

Покрывая друг друга суматошными, беспорядочными поцелуями — будь на Руси модна помада, я бы уже был весь красный — мы, задыхаясь, говорили друг другу… да, честно говоря, я не помню, что говорили. Что-то. Нам не до того было, чтобы фиксировать происходящее в памяти.

Мы соскучились!!!

Нет, если кто-то представил себе сцену в стиле голливудских фильмов, с дорожкой из одежды от двери до кровати — то вот вам губозакаточная машинка. Мы ограничились поцелуями. Горячими, страстными, но — только поцелуями.

Первой опомнилась моя Аглашенька. Она оторвалась от моих губ, быстро чмокнула меня в нос напоследок, и чуть отстранилась. Поправила съехавший с худенького плечика сарафан… а как это он оказался развязанным? И шуба ее куда-то делась… И шапка… И мой кафтан… кхм…

В общем, мы, кажется, вовремя остановились.

— Удивить хотела? — строго спросил я. Ну, наверное, строго. Я пытался.

— Ага! — счастливо кивнула моя скорморошка. Нет, похоже, у меня не получилось…

— Я, — продолжила она, — намеренно тебе не сказала вчера, что мы завтра приезжаем в острог, в смысле сегодня. Хотела тебя удивить. А то вдруг тут у тебя, пока меня не было, на постели кто-нибудь завелся.

— Кто-нибудь вроде клопов?

— Нет, кто-нибудь вроде блох. Длинноногих таких, прыгучих, с длинными волосами…

— Никогда волосатых блох не видел, — отказался от необоснованных обвинений я.

— Это хорошо. А то, — Аглаша грозно уперла руки в боки, — это будет последнее, что ты увидишь. Потому что я тебе глаза выцарапаю.

Я хихикнул. Потом я вспомнил пошловатый анекдотец о том, как нужно отрывать пиявку, если она к тебе присосалась, хихикнул еще раз, следом рассмеялась Аглашка, и мы, весело хохоча, рухнули на кровать, ощущая полное и беспредельное счастье.

Если моя любовь рядом, что что может случиться плохого? Правильно ничего.

А потом события замелькали, как цветные стеклышки в калейдоскопе.

2

— Это… что? — ошарашенно спросил я, разглядывая людей, прибывших с моей любимой скоморошкой

Нет, она мне, конечно, сообщала, сколько людей смогла завербовать, прочесывая новгородские земли. Да и потом, по пути к Омску, моя хозяюшка сумела прихватить еще некоторое количество ценных специалистов, вроде пасечников, плотников, золотых дел мастеров и…

— Золотых дел мастер⁈

— Ну а что? Сам говорил… — Аглашенька, девочка понимающая, понизила голос, — на Алтае серебро должно быть. А у нас уже и мастер под него есть. Будет всякие украшения и подвески делать. Чего добру пропадать.

Девочки. Только им и мыслей, что про украшения. Под алтайское серебро у меня мастер уже припасен. Хотя… думаю, серебра там хватит и на монеты и на украшения и даже на серебряную посуду хватит. Вот насчет серебряных статуй в полный рост — уже не знаю. Шутка.

Так вот — она мне, конечно, сообщала, сколько людей приведет с собой, но я и не представлял, что их столько. «Несколько тысяч» на словах — это одно. А когда эти несколько тысяч приехали в Омск, с повозками, вещами, женами и детьми…

Как бы Омск не лопнул от такого наплыва.

3

— Вы их что, от самой Руси тащили⁈

Впрочем, коровы, пришедшие вместе с караваном переселенцев, выглядели так, как будто вполне могли прийти в Омск не то, что от Москвы, а хоть от самого ю Лиссабона. Невысокие, бурые, кудряво-лохматые, мрачно глядящие исподлобья, они выглядели так, как будто их бабушка согрешила с медведем. Причем далеко не факт, что именно медведь был инициатором греха. У меня на глазах одна из коров ударом широкого копыта выбила из-под снега пучок прошлогодней травы, осмотрела его искоса, и меланхолично отправила в рот одним движением лилового языка,

Блин, надеюсь, эти коровы по ночам не охотятся на случайных прохожих…

— Неет, — отмахнулась Аглашка, мы их у башкир купили.

— У башкир? — еще больше удивился я.

Мой опыт общения с башкирами говорил о том, что от них проще получить неприятности, чем стадо коров и овец. Последние блеяли где-то в отдалении, как будто жалуясь, что их мало того, что тащили сотни верст по зимней дороге, так еще и притащили не куда-нибудь, а в Омск. С другой стороны, впрочем, мой опыт общения с башкирами ограничивается только встречей с разбойничьей шайкой. А моя хозяюшка явно общалась с более законопослушными людьми. Зря только переживал за нее… С третьей стороны: лучше зря переживать, чем переживать, да еще и не зря, верно?

4

Старик Никола, со своим вечным мешком за плечами, бросил быстрый взгляд на кучкующихся в отдалении пасечников. "Медовуха «Никола», пей «Николу»!'. Господи, что за бред в голову лезет, откуда это…

— Вон того лохматого не бери. Пасечник из него негодящий, его пчела не любит.

Я с сомнением посмотрел на упомянутого «негодящего». Пес его знает, с чего Никола решил, что он не подойдет в пасечники. Вроде никакого особого отличия от всех остальных новоприбывших мужиков не было: все с бородами, все в меховых колпаках, в шубах. Только цвет ткани отличается, которой шубы покрыты, от белой некрашеной, до вырвиглазно-красной. Чем только красили, интересно… У «негодящего», например, шуба была красновато-коричневая, как пасхальное яйцо.

— И куда ж я его дену? Обратно за тысячу верст на Русь отправлю?

— Зачем? — отмахнулся Никола, — Пусть куда хочет идет. Только к пчелам его не подпускай. Лучше вон того бери, что с глазами, как будто его пчелы покусали.