Теория Игры (СИ) - Земляной Андрей Борисович - Страница 29

Заодно вдруг разблокировалась часть информационного пакета о шагран, где объяснялось что раса в принципе не способная к труду, и создаёт себе рабов из местного материала, работающих вместо них. Серые ровно такие же рабы, как и люди, только с ними шагран работают куда дольше и научились из них делать практически всё что нужно. Но рабы дохнут быстро, и постоянно требуются новые тела, разыскиваемые шагран повсюду.

Имплант предполагал, что где-то на территории России потерпел крушение корабль рабовладельцев, и они расползлись по площадям готовить полноценное вторжение. Но таковое могло и не случится, если вычистить их сеть. На неподготовленную планету они не нападают.

Внешне они никак не отличались от людей. Рост от полутра метров до двух, узковатые плечи, и розовощёкое лицо, чуть сморщенное, и от того напоминающее печёное яблоко.

В целом совсем как люди, кроме конечно абсолютной ненависти ко всем, кто не принадлежал к их племени. Этакий розовощёкий фашизм.

Шагран уже отметились на сотнях планет, присоединяя их к своему государству, пока не столкнулись с аргатами. Именно они дали гари в межзвёздной войне, отбив уже несколько десятков планет. Но шагран огрызались истово, и пока были ещё очень сильны. Земля в этом раскладе, находилась на уровне самой мелкой карты. Низкий технологический уровень, наличие атомного оружия, и отсутствие единого правительства сильно понижало значение планеты для планов космических рабовладельцев. Но, понижало не значит отменяло, и работа шла, хоть и по низшему из возможных вариантов.

Но шагран вообще не спешили. Раса насчитывавшая несколько сотен тысяч лет, ценила в жизни только удобства и работать не желала. Трудились только низшие, и лишь в качестве надсмотрщиков над рабами, которые после переделки переставали быть разумными существами, выполняя пусть даже очень сложную работу, но больше в ничего в жизни не требуя. Такими делали даже исследователей и инженеров, хотя это и стоило дороже. У рабов в некоторых случаях даже имелись свои дома, и слуги, но несмотря на видимость свободы, целью их жизни всегда оставалось служение расе шагран.

Ничего этого, руководство страны не знало, но с теми, кто превращает наших людей в безвольные механизмы и разговора никакого быть не могло, поэтому зачищали все найденые узлы до самого конца, иногда выжигая их, не жалея бомб и снарядов.

Под Никиту переделали Ту-95МР, установив специальный фотоаппарат на поворотном основании располагавшийся в прозрачном пузыре под фюзеляжем. Так у него появлялся практически круговой обзор, и возможность фиксации объектов с разных сторон.

Воздушный разведчик практически прописался в Жуковском в ЛИИ имени Громова, и постепенно Никита с экипажем облетал всю страну, делая снимки мест с повышенным энергетическим фоном.

[1] БШУ — бомбо-штурмовой удар.

Ужасным происшествием ознаменовался конец недели. Страшный взрыв, прозвучавший в районе старых портовых складов, полностью уничтожил здание Лондонского теософского общества, и повредил несколько соседних строений.

Потеря тем более печальная что случилась она в день Большого Собрания, которое почтили своим присутствием лорд Чатхем, лорд Бальфур, и другие видные представители аристократического общества Британии.

Причины взрыва пока выясняются службой коронеров, но уже сейчас ясно, что в подвале теософского общества хранились опасные вещества, что и привело к этому печальному результату.

The London Gazette, 8 апреля 1980 г .

Из оперативной сводки.

7.04.80. Операция «Точка» завершена успешно. Вывод сотрудников осуществлён по основному маршруту.

Агент Круг, выведен по третьему маршруту и прибыл на территорию СССР.

Проведя очередной день в воздухе, Никита устало ввалился домой, и поняв, что сестра в очередной раз куда-то усвистала, разулся, и бросив ключи на полку в прихожей, пошёл на кухню.

Несмотря на то, что пилоты его покормили, да и в Жуковском имелась отличная столовая, есть почему-то хотелось неимоверно.

Зажёг плиту под чайником и заглянул в холодильник. Тарелка с котлетами стояла на верхней полке, а ниже, кастрюля с картофельным пюре, и компот в кастрюле побольше.

Подогрев себе еду в микроволновке, Никита сел, и нацелился вилкой на котлетку, когда раздался дверной звонок.

Мысленно проговорив нечто непечатное, он дошёл до прихожей, и распахнул дверь.

На лестничной площадке стоял неизвестный мужчина в распахнутой дублёнке, а рядом женщина в толстом пальто. В руках мужчина держал потёртый чемодан, а женщина большую сумку.

— Привет, племяш. — Мужчина нахрапом пошёл вперёд, но Никита не сдвинулся с места.

— Вы, кто?

— Я же родной брат твоей мамы, Сергей. Дядя тебе родной. — Недоумённо произнёс мужчина и снова ткнулся в грудь Никиты.

— А, тот самый который выгнал родную мать из дома, когда она стала помогать нам. — Никита усмехнулся. — Значит так. У вас пять минут, чтобы свалить в неизвестном направлении, потому что я сейчас вызываю милицию.

Он захлопнул дверь, и уже повернулся чтобы идти есть, как в дверь что-то громко стукнулось несколько раз в дверь и раздался громкий крик:

— А ну открывай засранец! А то все зубы выбью!

Он резко распахнул дверь, и уже замахнувшийся кулаком незваный гость, провалился вперёд, чтобы получить коленом в грудь, и свалившись на пол, тихо заскулить от боли.

— Ты кому там хотел зубы выбить? — Негромко спросил Никита, глядя сверху вниз и перевёл взгляд на женщину. — Тащи своего кухонного боксёра, куда подальше, иначе ночевать будете в милиции.

Захлопнув дверь, сел к столу, и почувствовал, как его трясёт от ярости. Захотелось выйти, догнать урода, и отметелить так, чтобы век помнил.

Постепенно успокоился и глядя куда-то в пустоту за окном, попивал компот, затем резко оставив стакан, метнулся в комнату, и полез в шкаф, где хранился их маленький семейный архив и достал старый тяжёлый альбом с фотографиями. Многие из них просто лежали между страниц не приклеенные, а что-то находилось в обтрёпанных конвертах со штампом фотоателье.

Все фото аккуратно подписаны мамой Никиты, и поиски не заняли много времени. Фотографии бабушки Ксении нашлись там, где снималась вся семья, и несколько отдельных, и даже в форме, с автоматом, видимо сразу после награждения.

Подержав в руках фотографии человека, которого он совершено не помнил, но к которому испытывал глубочайшее уважение и любовь, Никита снова всё спрятал, вошёл к себе в комнату, и наколов на мольберт кусок ватмана, стал набрасывать контуры будущего рисунка.

Когда утром Варя влетела в комнату Никиты, ещё не остывшая от безумной ночи, замерла словно от удара. С мольберта на неё смотрела бабушка Ксения, только не бабушка, а молодая девчонка с горящими глазами, прижимая к себе букет с цветами, и глядя чуть исподлобья.

Лицо казалось настолько живым, что Варя, даже потрогала бумагу, избавляясь от наваждения, и чуть коснувшись кончиками пальцев волос Никиты, тихо вышла из комнаты, напрочь забыв зачем она вообще заходила.

На стене в гостиной уже висела картина с папой и мамой, где они, сидели обнявшись в ромашковом поле, глядя с улыбкой друг на друга, а бабушку Ксению, он пристроил чуть в стороне, оставив место для портрета дедушки, погибшего под Калининградом, когда останавливали обезумевших англофашистов.

Для Никиты, рисование родственников носило очень личный характер. Он таким образом словно строил мост между своим нынешним состоянием, и тем временем, когда все были ещё живы.

Забив гвоздик прямо в стену, он привычно сделал заметку в планировщике нейроимпланта, купить раму и стекло, быстро собрался в школу и выйдя едва заметно кивнул парням в неприметном сером Москвиче, пристроившегося в углу двора. С некоторых пор, люди из КГБ стали ошиваться рядом, а у него в кармане появилась тревожная кнопка, хотя Никита для собственного спокойствия предпочёл бы чтобы такая кнопка была у комитетчиков.