Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 53

— Пришлось переехать из Калифорнии на Восток, Валера продал, — не без грусти сообщила Оля, слишком хорошо помнившая обстоятельства отъезда. — Теперь снимаем апартаменты.

— То есть своего ни кола, ни двора… Что за апартаменты? Большие?

— Не особо. Чуть больше вашей на Пулихова и внизу гараж для «кадиллака». В Нью-Джерси дорого всё. Даже с нашими доходами.

— И сколько вы платите в месяц? — допытывалась неугомонная.

Мы сидели на веранде, ма так глубоко не колупалась в нашей экономике, Ольга с безучастным видом возилась с Ваней. Я сделал страшные глаза: не надо цифр при Вике, той снова моча в голову стукнет про алименты. Поэтому младшая призналась шёпотом:

— У нас годовая ставка. В месяц выходит три с половиной тысячи долларов.

— Ой! Это же почти две с половиной тысячи наших рублей…

Мы с Олей не сдержали хи-хи, ма постаралась отвернуться, чтоб не обидеть Алевтину Павловну. На чёрном московском рынке, реальном, а не «официальный курс», валюта начала расти, точнее — рубль обесцениваться. То есть за съёмную квартиру в пригороде Нью-Йорка мы отдавали в месяц больше двадцати тысяч советских деревянных, в самом Минске за столько можно купить кооперативную той же площади в собственность.

Ольгу распирало, но она сдержалась и не похвасталась, что сама подняла около миллиона, когда Алевтина Павловна заботливо расспрашивала — хватает ли ей стипендии, нормально ли я даю денег на Машу. Только заявила: мы вместе с Валерой оплачиваем расходы семьи, и закруглила тему.

В конце восьмидесятых пропасть между благосостоянием американцев, даже средних, а мы жили куда выше среднего уровня, и благосостоянием советских граждан росла с угрожающей скоростью. Я смотрел на Ждановичи, словно на машине времени попал в Помпеи за пару лет до извержения вулкана.

И всё равно возвращение в США далось через силу. Дом обладает магнетической притягательностью. Вернусь в Беларусь, непременно отстрою ещё один, не в Ждановичах, конечно. Не раньше самого конца девяностых, когда в стране наведётся маломальский порядок. Тогда же там появится интернет со скоростью, позволяющей работать со Штатами и другими баблостроительными площадками планеты.

Пока же я управлял финансами в самом дедовском режиме, получая от «Вышнего» указания не реже раза в день, он давал команду купить или продать акции, я ретранслировал приказы их по телефону. Поскольку весь профит от сделок оставался у инвестиционной компании, сумма первого взноса обещала за год удвоиться, так пришелец наберёт миллиард и без моих боксёрских заработков. Он требовал всё равно ещё и ещё, но не контролировал столь плотно, как грозился.

К осени я привлёк вторую компанию, на этот раз зарегистрированную в Ирландии, и тоже стал накачивать её миллионами. Инопланетянин, на мой взгляд, действовал грамотно и осторожно, не складывая яйца в одну корзину, предпочитал сделки с пакетами ценных бумаг на сумму не более пяти-семи миллионов, просто пыль для фондового рынка США, ни на что не влияющая и не привлекающая внимания.

Ольга десятки раз замечала, как я внезапно, обычно по утрам, вдруг впадаю в лёгкий ступор, втыкаюсь взглядом во что-то ей невидимое под потолком, бросаю непонятные и бессвязные реплики, потом снимаю телефонную трубку и отдаю гениальные команды брокерам. Однажды, это уже был октябрь, спросила за утренним кофе, я только отлип от телефона и уминал глазунью с беконом:

— Снова озарение?

— Да. Ты же слышала — надо продать и купить сразу с двух аккаунтов.

— И ты никогда не даёшь деньги с этих бизнесов в домашний бюджет. Понимаю, нам без того достаточно. Но…

— Но ты, наверно, поняла и другое. У меня очень веские мотивы разделять безналичный поток, когда я отдаю инвесторам деньги, шлёпнувшиеся на мой личный счёт от «Риверс Промоушн» и НВО, и от нашего мошенничества на тотализаторе. Дорогая, в одном ты права, сам думал начать разговор. Найди заслуживающую доверия брокерскую компанию, подпиши с ней договор от своего имени. Закинем туда пару миллионов — от меня и от тебя по одному, поровну, ОК? Я буду делиться с тобой озарениями, ты — давать распоряжения о покупке и продаже акций. Нормальная бизнес-практика для студентки второго курса бизнес-бакалавриата, не находишь?

— Конечно — согласна. Но у меня два условия.

Яичница вдруг показалась менее вкусной. Даже Машка отложила вилку, прислушиваясь.

— Первое и главное. Больше никогда не называй меня «дорогая» таким тоном. Будто «за углом и дешевле есть».

— Нету! — закричала доча. — Я смотрела, никого там нет.

— Хорошо, солнышко.

— Уже лучше. Второе. Ты расскажешь, зачем тебе столько денег на счетах двух инвестиционных контор. Сколько ты собираешься там скопить?

— Я собираюсь привлечь ещё до десятка таких агентств и дорастить капитал до миллиарда.

— Ох… Ладно. Но ты не ответил на вторую и главную часть вопроса.

— «Главное» было про «дорогая».

— Укушу. Дам пяткой в лоб, когда не ждёшь. Колись — зачем? Хочешь купить остров? Или Молдавию?

— Всё куда проще. Хочу спасти человечество.

— Как? Отчего?

— Ну, моя дорог… моё солнышко, это уже третий вопрос. Мы договаривались лишь на два. И на него отвечу, но всему своё время. Миллиард нужен ближе к две тысячи двадцать четвёртому году.

Моя бизнес-леди отреагировала как обычная женщина, а не деловая акула:

— В двадцать четвёртом буду уже старая.

— Ты хорошо сохранишься. Обещаю и постараюсь.

Она тоже постаралась чем могла, доходы нашей компашки с Каймановых островов шли ноздря в ноздрю с лавками, управляемыми «Вышним». Конечно, я не мог его просить мониторить состояние нашего бизнеса, ибо сочтёт прямым хищением, но в целом получалось неплохо.

С Голливудом случился облом. Киноартист из меня так себе, изображать протагониста положительному герою отказался, роль дублёра, снимаемого со спины во время записи ногомахательных сцен, не особо оплачивается. Разве что развлёкся — потанцевал на ковре с Дольфом Лундгреном, Жан-Клод ванн-Даммом и другими звёздами рукопашки. Что сказать об исходе спаррингов… Любите кинозвёзд по их экранным образам супергероев и скажите спасибо, что никого не покалечил.

Зимой на восемьдесят восьмой я выполнил норму ГТО на звание абсолютного чемпиона в супертяжёлом весе, завоевав третий пояс. Обвешанный ими от горла до причинного места, фотографировался с Бушем во время предвыборной кампании, республиканского кандидата пока никто не называл Буш-старший. Какую-то лепту в его победу внёс, наверное.

Я в чём-то превзошёл Тайсона в той версии истории, потому что размножение ассоциаций бокса с суррогатными титулами вице-чемпиона, континентального чемпиона и какого-то серебряного чемпиона спортивные обозреватели неизменно связывали с легендой непобедимого Матюшевича. Она сыграла мне, в конце концов, отвратительную службу и практически лишила нас с Дикки заработка от моих выходов на ринг.

Меня откровенно боялись. Победители в супертяже, переколотившие других конкурентов в данной «всемирной» песочнице, получали обязательство встретиться со мной, с заранее известным всем результатом. Поскольку интрига умерла, собрать под меня полный «Уэмбли» или «Мэдисон Сквер Гарден» уже не смог бы никакой гений рекламы. Я снова вернулся к камерному формату относительно небольших залов при отелях-казино в Атлантик-Сити, фактически домашних, или на выезде в Лас-Вегасе. Когда пари — в каком раунде уложу очередного обязательно претендента — приелись, уже не старался тянуть представление и бил с ходу, причём противники охотно падали и ждали счёта «десять», весьма далёкие от нокаута. Раз в три-четыре боя попадался энтузиаст, вообразивший, что я привык к поддавкам, и желающий проучить. Таких учил я, чтоб следующему неповадно.

Когда заработок с моих боёв опустился ниже миллиона, позор для абсолютного чемпиона, мы с Ольгой предложили Дикки слить один — ради возвращения интереса. Он махал руками — ни в коем случае, имидж непобедимого русского богатыря слишком ценен для паблисити «Риверс Промоушн». Через пару дней придумал интересный компромисс.