Назад в СССР: Демон бокса 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 47

— Ты неисправим. Просто ответил бы «буду любить», я успокоюсь. А тут целую притчу рассказал.

— Тебе же нравятся мои рассказы, хоть зовёшь небылицами.

— Да! — она прижалась плотнее. — Давай самую невероятную, шахерезадыч.

— Самую… Как я Юре Гагарину зуб лечил — подойдёт?

— Серьёзно? — она даже голову от подушки оторвала.

— Более чем. В отряде космонавтов я не стремился быть первым, очень хотел попасть на Луну, там ждало меня одно важное дело.

— Какое?

— Это отдельная история. Вот… А за несколько дней до его полёта у нас в Звёздном городке произошло ЧП. На тренировке погиб парень, сгорел заживо. Промучился несколько часов, чёрный, кожа лопается, сукровица сочится, лицо — одни глаза в смертельном страдании меж обгорелых век. И умер. У Юры на нервной почве, или, быть может, давно назрел абсцесс, короче, щека припухла, подскочила температура, он скрывал, очень боялся, что вместо него первым отправят Германа Титова. Смотрю — парень не в себе. Втихую и неофициально притащил его к одной милой докторше, та ахнула: ну как тебе в космос. И отправила к частнопрактикующему знакомому еврею. У Юры тогда с собой не было денег ни на стоматолога, ни на такси. Я ему дал из своих. Он забыл вернуть. Но уж так проставлялся всему отряду, что стыдно напомнить.

— Ну, хорошо, благополучно слетал…

— Ты смеёшься, да? При стартовом разгоне такая вибрация пошла, что думали — всю ракету с кораблём растрясёт, от бедного парня фарш останется. Потом двигатели не вовремя отключились, его забросило намного выше рассчитанного, все предварительные намётки по посадке ушли псу под хвост. При входе в атмосферу служебный модуль не отделился от спускаемой кабины, Юра уж попрощался с нами, пока связь работала. У Королёва предынфарктное состояние, всё пропало! Нет, обгорели крепления, модуль отделился, вышел парашют, выдохнули, а зря. Как Юра выпрыгнул из корабля, ты не удивляйся, он приземлялся отдельно, на своём парашюте… Так чем-то передавило дыхательную трубку. На военной подготовке противогаз надевала?

— Конечно. Как все.

— И все балуются, пережимая друг дружке гофрированный шланг от фильтра, да? Жуткие ощущения от удушья. Только подумай, он больше минуты летел с зажатым шлангом, и не отсоединить. Потом увидел — прямо под ним широченная Волга, а надувная лодка, что была пристёгнута к его амуниции, оторвалась и потерялась, двенадцатое апреля, вода шиздец какая холодная… Подняться в космос, чтоб задохнуться и утонуть, представляешь? Но он сумел спасти себя, выжил, стал самым главным героем в СССР. Естественно, подробности в советскую прессу не просочились, всё штатно и зашибись, идиоты говорили: какого чёрта ему такие почести, слетал пассажиром, но я совсем не уверен, что кто-то из нашего отряда справился бы на его месте.

— А я психую из-за того, что пара недоумков дразнит меня дикаркой… Валера! Я, конечно, не Юрий Гагарин, не мужественная. Но универ закончу. Если ты в меня веришь.

— И в тебя, и тебе. Спи!

— Да ты весь сон перебил. Лучше обними покрепче. И понахальнее.

От таких предложений не отказываются, тем более интимная разрядка оказалась очень кстати для обоих, в том числе для меня, увидевшего наутро женщину, бывшую одновременно спортивным и секс-символом для пацанов, дорвавшихся в конце восьмидесятых до видео. Я не фанател по драчливым боевикам, но под её обаяние попал сразу.

В университет мы с Ольгой ходили как на работу, потому что Дикки арендовал на сколько-то часов ежедневно их боксёрский зал для занятий со Спинксами, а теперь и со мной, там же я жучил любителей по просьбе дирекции вуза.

В этот день мой тренер больше половины времени занимался со мной упражнениями на скорость, больше напоминая уроки Когана и Кима, чем Марва. Груша и пневмогруша, серии ударов по мешку в гипертемпе, работа с тренером в лапах с подбадриванием «быстрее!», «быстрее!» вымотали меня основательно. Оттягиваться на любителях уже не тянуло, и сделал то, что давно планировал: заглянул познакомиться к каратистам. О них знал лишь то, что относятся к USKA, любительской руконогомахательной ассоциации. При всех преимуществах каратэ перед боксом с точки зрения утилитарного применения на улице, увы, профессиональные бои тогда мало кого привлекали. Каратэки платили за занятия и соревнования, а не зарабатывали на них. Чистые любители, не как я в обществе «Динамо». Уважаю.

В тренировочном зале, а стоило туда зайти парням и девушкам в белых кимоно, он немедленно и как по волшебству превращался в додзё, царила классика, стройные ряды как солдаты-первогодки на плацу отрабатывали групповые упражнения. Младший, надо понимать, тренер, худосочный мужчина лет тридцати, гортанно выкрикивал команды, спортсмены синхронно меняли стойки, выбрасывали удары руками и ногами, защищались блоками. Я это называю «каратэ-балет», небесполезный с точки зрения постановки техники, но мало что дающий по сравнению с занятиями тренер-ученик или парных под надзором тренера, зато выгодно: один сэнсей на четыре десятка физкультурников, каждый из которых несёт несколько десятков дольцев за сеанс.

Обер-сэнсей рассматривал происходящее в компании с невысокой и весьма эффектной молодой женщиной, чьи черты лица мне были смутно знакомы. Обер хотел было рявкнуть: нельзя входить в додзё во время тренировки, но осёкся, узнав. Женщина тоже глянула на меня и улыбнулась.

— Вот кого к нам принесло!

— Тоже безмерно рад личному знакомству с вами, мисс. На ковре вас не видел, но в кино вы очаровательны.

Синтия, урождённая Марковски, но известная миру по фамилии мужа как Ротрок, больше всего впечатляла своей хрупкостью. Самая известная женщина-рукопашница планеты была не выше ста шестидесяти, очень грациозная в спортивном костюме, умело пользовалась макияжем — не смотрелась декоративно как раскрашенная кукла и в то же время привлекательно. Олю бы ей в ученицы, та часто злоупотребляет, да и упругость мышц стоит подтянуть, как только выйдет из запарки с занятиями.

— Спасибо за комплимент. Какими судьбами? Бокс надоел?

— Как может надоесть кормилец? Каратэ не столь щедрое.

Обер нахмурился, Синтия — ничуть.

— Везде можно найти заработок, мистер Мат’юшевич. Я свой отыскала в кино. Поначалу в Гонконге, вы наверняка знаете, если смотрели «Да, мадам» или «24 часа до полуночи», сейчас пытаюсь охмурить Голливуд. Чак Норрис доказал: нет ничего зрелищнее восточных единоборств на экране.

— Да ну? Вышел уже «Рокки-4» со Сталлоне, сборы на голову выше, чем у фильмов с Брюсом Ли и Чаком Норрисом. Бокс по сути своей не столько единоборство, сколько шоу, поэтому привлекательнее и на ринге, и в кино.

— Но каратэ — эффективнее, — вставил пять центов обер, мужчина белой расы, хоть на таком поприще азиат смотрелся бы более кассово.

— Надо сделать постановочную сцену «боксёр против каратэки», — загорелась Синтия.

— Только постановочную, если пригласите тяжеловеса. У меня удар более тонны. Вам дублёры понадобятся как картриджи, бах — и неси следующего.

Кинозвезда развеселилась.

— Значит, вы понятия не имеете о возможностях мастеров восточных единоборств. Хотите пари? Я вас вызываю. Ставлю на себя сто баксов. Согласны? Разминайтесь.

— Чисто символическая сумма? Первый раз с такой сталкиваюсь, — я открыл бумажник и извлёк пять двадцаток, сунув их оберу. — Оператор будет? Сразу продайте сюжет — как завалили парня тяжелее двухсот фунтов. А сами…

— Почти вдвое легче, но это преимущество, а не недостаток.

Обер вызвался заснять. Правда, у него нашлась только плёночная камера. Конечно, без записи звука.

Массовка размазалась по стенам додзё. Никто не ушёл, бой чемпионов мира по боксу и по восточным единоборствам каждый день не случается. Глазели с восторгом.

Я снял обувь и майку, остался в трениках и с голым торсом. Синтия вышла на середину зала в кимоно с чёрным поясом, видимо, не расставалась с ним, как Оля — с косметичкой.

— Правила бокса или каратэ фулл-контакт?

— Каратэ! — самонадеянно заявила Ротрок и дала сигнал тренеру: — Баз! Включай камеру.