Афганский рубеж 2 (СИ) - Дорин Михаил - Страница 18

Закончив с починкой, меня проводили к столу. Пока Тося вымывала остатки утиного помёта с волос, я пил ароматный напиток. Специально для меня Антонина достала с верхней полки «Индийский чай» в красно-зелёной упаковке от Рязанской фабрики.

Чай хороший, но ещё лучше были конфеты. Тут тоже не поскупилась Тося и поставила целую вазу различных «Белочек», «Каракумов» и других «Мишек в лесу». Ещё и репертуар подобрала на кассетнике марки «Романтик».

— Не покидайте своих возлюбленных. Былых возлюбленных на свете нет… — пел дуэт мужчины и женщины.

Кажется, в фильме «Старомодная комедия» я слышал эту песню. Только я допил чай, как вернулась и Тося. Волосы убраны в полотенце, напоминающее тюрбан, а сама она одета в банный халат. Как бы невзначай чутка отвернула воротник.

— Фух, жарко! — сказала Тося и налила себе чай.

— Получилось вымыть? — спросил я, поглядывая на открытую зону декольте девушки.

А как по-другому! Попробуй тут усидеть спокойно, когда такая прелесть перед глазами.

— Да. Я тебе спасибо хотела сказать и извиниться. Накричала на тебя, оскорбила. А ты нам и кран ещё починил, — улыбнулась Тося.

Я встретился с ней взглядом. Голубые глаза были наполнены радостью. Всё же Антонине удалось меня к себе затащить, но дальше чаепития у нас не пойдёт дело.

Что-то внутри было такое, что говорило мне уходить. В груди теплело, а ниже пояса становилось тесно. Антонина ещё и подмигивала мне. Грешным делом подумал, что от одного раза ничего страшного не будет. Переспали и разошлись. Но ведь она любит Клюковкина. А с моей стороны чувства не взаимны.

— Мне пора. Идти далеко, — сказал я.

— Уже уходишь, — расстроено сказала Тося, отставляя в сторону кружку. — Почему ты от меня бегаешь? Что между нами произошло, что я стала тебе не мила?

— Это сложно объяснить. Такое случается, когда проходит влечение и страсть. Тогда и нет смысла продолжать отношения. Они превращаются в пытку, — ответил я.

Тося молча кивнула и подошла ко мне ближе.

— Но ведь я хочу быть с тобой. Где угодно.

Похоже, что от Тоси в ближайшем будущем отделаться не получится. В Афганистане она меня в покое не оставит.

— Где угодно? В эту игру нужно играть только вдвоём. Я не хочу.

В коридоре послышался скрип двери. Это пришла подруга Тоси и, по совместительству, хозяйка квартиры. Быстро свои дела сделал Кеша!

— А ты чего так рано? — спросила у подруги Тося.

— Мы поигрались, и я поехала домой, — ответила её подруга, снимая туфли.

— Интересное название для свидания, — улыбнулся я.

— Свидание⁈ — хором спросили у меня девушки.

— А что вы тогда с Кешей делали? — уточнил я.

— Как что⁈ В лото играли.

— А что вам изначально мешало здесь поиграть? Смысл меня было из комнаты выпроваживать? — спросил я, но в ответе уже не нуждался.

Точно всё спланировали, как бы девушки не отпирались, разубедить меня не получится.

— Так, Тось. Кофту мою отдавай. Я домой пошёл.

— Ну, Саша! Давай ещё чай попьём. Не уходи так быстро.

— Я после лётной смены и хочу домой.

— Ладно, давай я хотя бы тебя провожу. Подожди немного. Я быстро оденусь.

— Тось, не надо. У тебя волосы не высохли, да и потом как бы мне тебя обратно провожать не пришлось.

Антонина меня не послушала и убежала в комнату. Махнув на всё рукой, я ушел, оставив кофту ей на память.

Кешечка меня удивляет со знаком «минуса» всё больше. А ведь нам с ним ещё и в Мактабе вместе летать.

И через два дня мы туда убываем.

Июнь, 1980 года. Аэродром Мактаб, Узбекская ССР.

В классе предполётных указаний было душно. В помещении ни вздохнуть нормально, ни выдохнуть. Какой-то умник выключил кондиционер, и весь день класс методично нагревался лучами палящего солнца Средней Азии.

— Только недавно включили, — вздыхал один из лётчиков нашего звена, подставляя лицо под потоки воздуха из БК-2500.

Звук работы кондиционера был похож на гул двигателей на взлётном режиме. Такое ощущение, что вот-вот он не справится и выключится. Но, зная надёжность и долговечность советской техники: этот кондиционер ещё меня переживёт.

— Ужас! Я как лошадь на свадьбе, — возмущался Кеша, сидящий рядом со мной.

Иннокентий тяжело переносит столь высокую температуру. Взглянув на него, я увидел, как капля пота скатывается по носу и попадает прямиком на карту, оставляя тёмное пятно на бумаге. Кеша утирает лоб рукавом и продолжает выполнять подсчёты.

— Саня, когда уже в Афганистан? — спросил мой однополчанин.

— Две лётные смены, грузимся и улетаем. Так сильно хочешь «за речку»? — уточнил я.

— Хотелось бы. Командир звена меня достал. Я же в его экипаже. Кем он меня только не называл.

В голосе Петрова слышалась обида. Сейчас мы ожидали разбора полётов. Думаю, что Кеша будет главной «звездой».

Двери класса открылись. Вошёл наш командир звена Веня Шаклин.

Веня был низкого роста, рыжий, с веснушками на лице.

Когда мы прибыли в Мактаб после переучивания в Торске, Шаклин с остальными лётчиками звена уже находился здесь и готовился приступить к полётам. Прибыли они из Германии. Все в лётчики и операторы в звене Шаклина не старше меня, а сам он уже как два года капитан.

Естественно, он требовал, чтобы к нему обращались по имени отчеству: Вениамин Александрович. Однако сам называл всех исключительно либо по фамилии, либо по имени.

Меня и Кешу включили в звено, чтобы укомплектовать его полностью.

И вот такой «сборной солянкой» мы и должны через несколько дней отправиться в Баграм.

— Рассаживаемся, соколы вы мои! — громко объявил радостный Шаклин, и подойдя к трибуне, бросил на стол снаряжение.

Немного небрежно выглядит такое поведение. Швырнуть шлем, в котором ты летаешь, не очень красиво.

— Итак, работали по полигону. Отстрелялись неплохо. А точнее, сносно, — сказал Шаклин, как только все сели за парты.

Он озвучил оценки, отдельно остановившись на мне.

— Клюковкин, а ты ниже, чем на «отлично» не стреляешь у нас, да? У тебя же опыта никакого нет. Как ты умудряешься? И в экипаже у тебя двоечник Борисов! — возмутился Веня.

Видимо капитан завидует. У него-то не «отлично». Ещё и Кеша в экипаже, на которого он морально плохо воздействует.

— Я могу пересдать с любым оператором.

— Зачем? Всё и так хорошо. Продолжай в том же духе и далеко пойдёшь, — ответил мне Шаклин.

Больше важных докладов не было. Каждый экипаж отделался дежурными фразами, что всё хорошо.

— Клюковкин, есть ещё что сказать? — спросил Веня.

— Нет.

Шаклин кивнул и достал из шлема наколенный планшет. Кеша начал ёрзать на стуле при виде того, как Веня довольно улыбается, просматривая записи.

— Тогда у меня есть что сказать. Товарищ Петров, которого я готов уже сейчас в Соколовку отправить за ненадобностью, где он у нас?

Кеша поднялся на ноги и приготовился слушать. За спиной послышались смешки. Все понимали, что сейчас будет происходить.

— А почему мы не отзываемся, Петров? Или вас в вашем полку расслабили?

— Никак нет, — ответил Кеша.

— Навигация на двойку. Попробовал дать тебе самому полетать, так ты нас чуть не убил. Тебя вообще, какой бездарь учил?

Вот это заявленьице! Некрасиво оскорблять училищных инструкторов, которые готовили Кешу. Да и в сторону Торского центра это увесистый камень.

— Вениамин Александрович, задачу мы выполнили. На полигон вышли вовремя, расчёты для поражения мишени соответствовали условиям, — начал объяснять Иннокентий.

— Верно. А на какую оценку мы это сделали? На «хорошо»! Это для меня неприемлемо.

В прошлые полёты Веня не всё время попадал на «отлично». Но сегодня он уж слишком начал наезжать на Кешу.

— Товарищ капитан, я же вам говорил что нужно…

— Чего ты говорил? Под нос ты себе мычал. Мне уже надоело за тебя выполнять всю работу. Или ты думаешь, что мы с тобой перелетим в Афган, а там и всё простят. Мол, там все ваши! Соколовские! Хрен тебе на твою тупую голову, — ехидно улыбнулся Шаклин. — Пиши рапорт, что отказываешься ехать. У тебя полчаса.