Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 39

«Понятно… — взял я короткую паузу. — По моим сведениям, положение следующее. Крамос у северного отбивается, и довольно успешно. Бандиты свой главный удар нанесли по Нарию. Поэтому сенешаль хочет взять под себя твой корпус, разбить мятежников и забрать все лавры себе. Не думаю, что нам это выгодно…»

Я вновь сделал вид, что задумался.

«Так что же мне делать, мессир?» — спросила, не выдержав, Дарша.

«Ждать и никуда не спешить».

«Но это же…»

«Никаких но, моя дорогая! Я всё продумал. Ты будешь ждать два часа, а потом я скажу тебе, куда выдвигаться. Если же Нарий снова начнёт звонить, скажешь, что тебя тоже атаковали, и, пока бой не закончится, прийти ему на помощь не сможешь. Надеюсь, ты понимаешь, зачем нам это?»

«Я понимаю, мессир. Нарий не должен стать победителем. Мятежников победим мы».

«Умница! — похвалил я Даршу. — Именно так всё и будет».

Разговор завершился.

Я убрал камень и посмотрел на ожидающего указаний алхимика:

— Отставить отбой! Готовьте баллисты к работе.

— Все?

— Все. Цели сейчас передам…

Охваченные огнём высоты-холмы выглядели, словно раскалённые скалы вокруг погружённой во мрак долины из мифов про царство демонов. Дым застилал дорогу, закрывал солнце, заставлял бойцов двигаться осторожно, держа у лица мокрые тряпки, оглядываясь и озираясь: не затаились ли в пожухлых от жара кустах выжившие имперцы…

Удар очистительным пламенем оказался поистине страшен. Снаряды с горючей жидкостью не пробивали магическую защиту, но сжигали вокруг себя всё, что возможно, включая воздух, поэтому тем, кто находился внутри призрачной сферы, рано или поздно становилось нечем дышать. Слабые маги теряли сознание, и призрачная защита рушилась. Сильные могли нагонять свежий воздух сверху, но, что удивительно, из-за такого «поддува» пламя вокруг защиты разгоралось сильнее, и это приводило к более худшим последствиям, чем просто смерть от удушья. Пространство в пределах защитной сферы становилось похожим на топку, своего рода плавильную печь или кузнецкий горн, где имперские воины и ополченцы сгорали, как угли, от идущего со всех сторон жара.

За полтора часа батарея из десяти катапульт израсходовала около двух сотен снарядов с «напалмом». Лика и Рей, как могли, поддерживали темп стрельбы «четыре минуты на выстрел». Подстёгиваемые магией расчёты орудий суетились возле каждого требушета, как муравьи вокруг муравейника. Опускали рычаги, забивали стопоры-клинья, крутили тугие вороты, поворачивали катапульты в нужную сторону, выставляли углы возвышения, регулировали натяжение накрученных на барабаны канатов, укладывали горшки с напалмом в специальные «чаши», переводили в боевое положение изобретённые Димом «тёрочные запалы-воспламенители»…

С высот, где защита из-за обстрела слетала, по ещё не охваченным пламенем склонам валом валила вниз толпа обожжённых, измученных, покрытых копотью имперских солдат. Большинство, не в силах сражаться, сдавались в плен. Меньшая часть, в основном, маги и кадровые военные, пытались пробиться к дороге. С такими, как правило, не церемонились — безжалостно уничтожали с дальних дистанций из луков и арбалетов.

«Вагенбурги» вытянулись теперь в две цепочки и неспешно катились по обочинам главного тракта, мимо опустевших холмов, прикрывая группы зачистки и контролируя понуро бредущих пленных. Конные батальеры Бартахоса носились десятками по округе, собирая не желающих драться, но не успевших сбежать солдат вражеской армии.

Необстрелянными оказались лишь две высоты. На первой, как удалось выяснить с помощью дронов и птиц-разведчиков, держал флаг сам командующий корпусом Крамос. На вторую стекались разрозненные группы гвардейцев, наиболее рьяных, упертых, не желающих ни отступать, ни сдаваться.

Оба холма плотно блокировали. Частично повозками «гуляй-города», частично пехотными сотнями.

— Светлейшая! Могу я вас попросить? — нарисовался перед «богиней» Рушпу́н.

— Можешь, — кивнула Рейна.

— Разрешите мне и моим поучаствовать в штурме!

— А ты уверен, что будет штурм? — изогнула бровь чародейка.

— Уверен, светлейшая, — отрапортовал проповедник. — Враг сдаваться не хочет. А если враг не сдаётся, его уничтожают. Так говорил Великий, и я запомнил его слова на всю жизнь.

— А разве ты не запомнил его другие слова? — усмехнулась Рей.

— Какие, светлейшая?

— Такие, что он обязал тебя не проливать кровь.

— Так я и не проливаю, спасибо святому дрыну, — крутнул дубиной Рушпун.

— А это тогда для чего? — женщина указала на лук и колчан со стрелами, «выглядывающие» из-за спины бывшего стражника.

Проповедник пожал плечами:

— Две истины, которые всегда соревнуются. Первую, подарив святой дрын, указал мне Великий исцелитель. Вторую, со стрелой милосердия, передали мне вы, светлейшая. Когда я крушу врагов дрыном, я исполняю волю Великого. Когда поражаю стрелами — вашу. Такая вот получается… эээ… dihotomiya.

Последнее слово Рушпун произнёс с трудом, возможно, не до конца понимая смысл, но явно стараясь передать в точности то, что когда-то услышал от своего кумира.

— Ну, если… dihotomiya, то да, спорить не буду, — улыбнулась «богиня». — Со щитами твои работать умеют?

— Умеют, светлейшая.

— Тогда поступаете в распоряжение Стигны. Она атакует гвардейцев.

— Спасибо, светлейшая! Я вас не подведу…

Предложение проповедника пришлось как нельзя кстати. Бросать на штурм высоты, где скопились наиболее упёртые из имперцев, только отряд Стигны показалось Рейне не самым лучшим решением. Она не то чтобы не доверяла бывшей пленной магичке (после «обработки» пустоградским камнем Баат подобные ей в корне меняли своё отношение к Империи и Конклаву), просто чувствовала, что в решающий момент та может дрогнуть. А вот когда её и других подпирает такой, как Рушпун, никакие сомнения и даже угроза смерти не заставят бойцов отступить.

Прежде, чем штурмовать высоту, где должен был находиться магистр Крамос, Рей приказала взять ту, что рядом, со скопившимися там гвардейцами и слабыми магами. Слабыми — потому что магическая защита на этом холме отсутствовала. Зато живой силы там было полно, и, значит, было кому бросаться в самоубийственную контратаку, если бы пустоградцы и батальеры сразу бы ринулись на штурм обоих холмов. И пусть это отнимало драгоценное время (к имперцам могли подойти подкрепления), но, с другой стороны, это снижало свои потери до минимума. Известно ведь, бить противников лучше поодиночке, навалившись всем скопом сначала на одного, а второго тогда, возможно, и бить не придётся — сам руки в гору поднимет, увидев, что сделали с сотоварищем…

За штурмом высоты, не обладающей магозащитой, Рей наблюдала глазами «летухи». Мастер-големщик любезно предоставил ей полный доступ на удалённое управление аппаратом, а сам только контролировал прохождение магических импульсов и следил за расходом энергии.

Холм атаковали с двух направлений — с юга и запада, где склоны имели меньшую крутизну. На прочих лишь имитировали атаку. Часть «гуляй-города» подогнали прямо к подножию, и прячущиеся в повозках стрелки поливали противника настоящим ливнем из стрел и арбалетных болтов.

Катапульты в «артподготовке» участия не принимали, хотя заряды в наличии ещё оставались — около сотни горшков с огнесмесью. После «созвона» с Димом по магосвязи Рейна скомандовала привести требушеты в походное состояние и уложить на повозки. Всех их она попросила Лику подвезти к высоте, где держал оборону командующий четвёртым имперским корпусом. На Крамоса у «богини» имелись особые планы…

С юга на холм с гвардейцами наступала команда Рушпуна, с запада — Стигны. Каждый отряд насчитывал по две с половиной сотни бойцов. Немного, если учитывать численность засевших на склонах врагов. Достаточно, если принять во внимание огневую поддержку и средства защиты.

Глядя, насколько уверенно ползут наверх две «черепахи», Рей в мыслях хвалила себя за то, что смогла убедить Дима нанести защитные руны на слепленные из чего попало щиты. Теперь этими совершенно смешными на вид щитами прикрывались обе штурмовые команды. Стрелы, камни, болты, атакующие заклинания отскакивали от них, словно детские мячики для игры от каменных стен, не причиняя вреда и не замедляя бойцов ни на шаг.