Бесстрашный (СИ) - Тимофеев Владимир - Страница 19

Появившийся за спиной Тур сунул мне в руку прочный стальной ошейник.

Мы серебрили его всю ночь с помощью специального тигля, плавя в нём благородный металл и нанося его потом на ошейник в тринадцать тонких слоёв. Как подсчитала Лика, именно столько потребуется, чтобы артефакт заработал как надо. Ну и плюс иероглифы я на серебре рисовал и вычитывал их по-китайски. Четыре на первом слое: «си лэй мо́фа», что означало «накапливать магию». И столько же на последнем: «мей ё мо́фа», сиречь, «нет магии».

Пока пленный сидел на полу и пытался схватить ртом воздух, я защелкнул ошейник на его горле. Потом чуть подумал и вновь протянул руку за спину:

— А теперь наручники.

Через пару секунд покрытые серебром «браслеты» стянули запястья имперца. Конечно я мог обойтись и без них, но — кто его знает — вдруг этот идиот глаз себе пальцем выбьет, с него станется…

— Как звать? Отвечать быстро и чётко! — грозно приказал я, когда вражеский чародей пришёл наконец в себя.

— Мас… тер Хуба́рус, — прохрипел пленный.

— Уровень?

— Чет… вёртый.

— Специализация?

— Бой.

Я повернулся к Туру:

— Можешь работать.

Приятель зло усмехнулся и шагнул к закованному в «антимагические кандалы» диверсанту…

Работа, в которую позже включились и Лика, и Рейна, продлилась около получаса. Нет, имперца никто не бил, не пытал и даже не издевался над ним. Его только проверяли на способность магичить. Результаты проверки аккуратно записывались на бумагу — специальный свиток с защитой от несанкционированного прочтения. Записи вела Лика, как обладающая лучшим почерком. Каракули Тура я, кстати, вообще никогда не мог разобрать, даром что он когда-то был герцогом и основы государственного делопроизводства знал, как говорится, от сих до сих.

Испытания наших антимагических артефактов прошли, в общем и целом, неплохо. Мастер Хубарус ни сумел скастовать не единого, даже самого плохонького заклинания. Только гневно вращал глазами, злобно кривил и так уже перекошенную физиономию, да нервно сжимал кулаки в надежде хоть что-нибудь начародействовать.

Всё это время наручники и ошейник медленно наполнялись извергаемой им через заклинания маг-энергией.

Энергия растекалась по внутренним слоям серебра и, упираясь во внешний, откатывалась назад, до собственного источника, то есть, до самого мага. Тот, получив, пусть ослабленный, но всё же болезненный импульс, ставил непроизвольно защиту, в результате чего энергетический «гребень» катился обратно, к внешнему слою. Дальше всё повторялось по новой.

Колебания маг-энергии затухали менее чем за секунду. Я определял это «на глазок», через руну «познание». Рейна использовала более продвинутый метод. За распределением энергополя по серебру она наблюдала с помощью «магоскопа» — прибора, нашедшегося в закромах мастера Балия. На каждом этапе эксперимента мы обменивались данными и передавали их Лике, для записи в «лабораторный журнал».

Когда же исследования подошли к концу, Тур вытер ладонью вспотевший лоб и указал на скрючившегося в клетке Хубаруса:

— Куда теперь этого? Сразу в расход или сначала попробуем камню скормить?

От «шутки» подопытный вздрогнул. Как действует пустоградский камень Баат на имперских магов, он был явно не в курсе. Но, видимо, что-то «такое» ему рассказывали. Только не мы, а его же начальники.

— Э, нет, торописса не надо, торописса не надо. Это наш гость. Важно вылечить. Важно вернуть обществу полноценного человека, да? — спародировал я «товарища Саахова» из известной комедии, решив подыграть «охотнику».

— Ага. Значит, к камню, — ухмыльнулся тот, ухватив мага за шкирку и вздёргивая его на ноги. — Ну что, болезный, потопали?..

На центральную площадь, где находился алтарь, Хубарус шёл, словно на эшафот. Ноги у него то подламывались, то заплетались, поэтому приходилось взбадривать приговорённого то добрым словом, то хорошим тычком.

Уже перед камнем я приказал снять с мага наручники. Но только наручники. Ошейник с него снимать пока что не стоило.

В конце концов, если экспериментировать, то по полной. Подействует сила Баат на типа с антимагическим артефактов на шее или не подействует — этот вопрос интересовал нас не меньше тех, ответы на которые уже были получены.

Как вскорости выяснилось, посеребрённый ошейник для силы Баат не помеха.

Так же, как и у прежних подопытных, секунд через десять-пятнадцать руки Хубаруса будто прилипли к камню, затем его глаза закатились, потом он издал какой-то не слишком понятный полувздох-полувсхлип и плюхнулся задницей на брусчатку.

Мы с Туром переглянулись. Приятель показал большой палец. Я покачал головой и нахмурился.

Когда Хубарус пришёл в себя и поднял на нас взгляд, радости у него в глазах я не почувствовал.

— Вы всё равно меня грохнете, — пробормотал он, поёжившись.

— Почему? — изогнул я бровь.

— Слишком уж много на мне… всякого. А ещё, — он внезапно скривился, как от зубной боли, — мне с вами не по дороге.

— Хочешь вернуться к своим? — усмехнулся «охотник». — Надеешься, тебя пожалеют? Типа, волшебники пятого уровня слишком ценный ресурс, чтобы им разбрасываться?

— Нет! — дёрнул щекой имперец. — Просто вы мне чужие. А те, из Конклава… — в направленном в небо взгляде мелькнула тоска. — Они, хоть и гады, зато свои. А теперь… делайте со мной, что хотите. Можете здесь прикончить, можете там, можете сразу, а можете ещё попытать… Мне без разницы.

Я обернулся на женщин.

Рейна пожала плечами. Лика презрительно фыркнула.

Тур вытянул из ножен клинок, полюбовался играющими на нём бликами…

— А знаешь, мы, пожалуй, тебя отпустим, — сказал я, глянув на пленника. — Лично отвезу тебя в те места, где

шастают ваши, а там иди куда хочешь. Согласен?

Хубарус тронул рукой ошейник, потёр затёкшую шею…

— Согласен. Везите…

Из Пустограда мы выехали втроём, на трёх лошадях, ведя в поводу трёх заводных. Я, Хубарус и местный мастер големов четвёртого уровня, которого звали Тарзий. На пленного мага снова надели наручники, поэтому шансов сбежать у него практически не было. Он, впрочем, и не пытался — видимо, понимал, что, лишённому возможности колдовать, ему далеко не уйти.

Против того, чтобы отпустить его «с миром», открыто возражал только Тур.

— Зачем его отпускать? Он же враг! — возмущался «охотник».

— А зачем его убивать? — говорил я в ответ. — Он уже прикоснулся к нашему камню Баат и, значит, перестал быть врагом. Он больше не может убивать тех, кто получил новый уровень от того же источника. Да, он не стал нам другом, но это не повод, чтобы и дальше относиться к нему как к врагу.

— Он хотел уничтожить наши метательные машины! Это нельзя оставлять безнаказанным, — настаивал Тур.

— Мы его уже наказали, — пожимал я плечами. — Да и потом, попытка поджога была неудачной.

— Он убил наших стражников.

— Это было в бою. Семьи убитых получили от нас компенсацию и не настаивают на казни. Цинично, конечно, но такова жизнь.

— Он расскажет о том, что увидел, Конклаву.

— А что он такого увидел, чего им не ведомо? — уточнял я, чего же он так опасается. — Что мы захватили их катапульты, баллисты и требушеты? Противнику это и так известно. Что мы не уничтожаем всех пленных, а отправляем их к камню Баат? Так это же просто прекрасно, если во вражеской армии об этом узнают. Одно дело — сражаться насмерть, зная, что пощады не будет, и совершенно другое, если держать в голове мыслишку, что можно сдаться и выжить.

— И всё равно. Я считаю, что это неправильно, — не успокаивался приятель. — Того, кто не стал тебе другом, но был когда-то врагом, нельзя возвращать туда, где он опять может превратиться в противника.

— Именно это я как раз и хочу разузнать, — отвечал я на правильно заданные вопросы. — Проверить, что сделают маги Конклава, когда к ним вернётся их бывший, освящённый на чужом алтаре…

В итоге, Тур всё-таки сдался, приняв мои аргументы.