90-е: Шоу должно продолжаться 10 (СИ) - Фишер Саша - Страница 49

— Либо что? — покривил губами Астарот. — Найдете нового солиста?

— Да, — пожал плечами я. — Не хотелось бы, конечно, но фигли тут?

— Веееелиал, ну фу же! — Наташа возмущенно взмахнула руками. — Фу вообще вот так грубо! Ты что, не видишь, что с ним вообще так нельзя?

— В смысле — нельзя? — я с псевдо-удивлением вскинул взгляд на Наташу. — Я же просто честно сказал.

— Просто и честно — это со мной можно, — Наташа важно подняла палец вверх. — А Саша человек творческий, артистическая натура. С ним нужно издалека и аккуратно, как с дохлым хомячком…

— Что, прости? — фыркнул я и замер с ножом, занесенным над бело-голубым облачком тортика. — С дохлым хомячком?

— Ну, вот прикинь, жил у тебя хомяк, — Наташа уперлась кулаком в подобородок и посмотрела на меня снизу вверх. — Подходишь ты как-то к клетке утром, а он лежит и не шевелится. И ты так аккуратненько его сначала пальцем трогаешь, чтобы проверить, живой он вообще или нет. Не грабастаешь с размаху, это же любимый хомяк был… Нежно так. А когда он снова не шевелится, его можно понюхать. И тоже аккуратно, потому что вдруг он уже давно сдох, и воняет так, что тебя прямо на него стошнит…

Наташа говорила ровным тоном, как будто рассказывала, как прошел ее день в институте. На моменте про «понюхать» мне понадобились все ресурсы, чтобы сдержать на лице серьезное выражение.

— Наташ, меня извиняет то, что у меня никогда не было хомяка, — сказал я, когда она закончила свою речь.

— Но мозги-то у тебя есть? — скептически заметила Наташа.

— Ну… — я бросил косой взгляд на Астарота. Тот угрюмо молчал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Тарелки-то где? — спросила Наташа.

— А, да… — Астарот насупился и полез в шкафчик. — Ребят, вы правда не вовремя. Я болею, еще заразитесь.

— У нас иммунитет, — Наташа улыбнулась во весь рот жутковатой улыбкой. — Понимаешь, Саша, мы с Вовой просто за тебя беспокоимся. Ну, переживаем, типа. Тут какой-то очень несерьезный этаж, и если ты вдруг захочешь от боли и страданий, тебя поразивших, сигануть в окно, то, скорее всего выживешь, и нам придется таскать тебе я больницу передачки…

— Наташ, ты что такое несешь! — громким шепотом возмутился я и сделал «страшные глаза».

— А что? — Наташа встала и подошла к окну. Посмотрела вниз. — У меня одна подруга напилась как-то и выпала в окно на четвертом этаже. Сломала обе ноги, кости таза. Разрыв селезенки, еще что-то там. И целый год уже по больницам таскается. Говорят, что хромать теперь всю жизнь будет, что-то там на лодыжке неправильно срослось.

— Не собирался я никуда прыгать, — пробубнил Астарот. Судя по выражению его лица, он уже начинал потихоньку закипать.

— Ну и хорошо, — Наташа пожала плечами и шагнула обратно к своей табуретке. Попутно забрав из рук у Астарота тарелки. — Но вообще…

Наташа критически осмотрела Астарота сверху вниз. Потом взгляд ее пропутешествовал обратно, от босых ног до спутанных волос.

— Стремно выглядишь, — резюмировала она. — Тортик будешь?

Некоторое время мы молча пили чай и поедали тортик. Астарот старался на нас не смотреть. А вот я изучал его очень внимательно. В целом, меня устроило то, что я увидел. Не было в нем тусклого депрессивного надлома, когда можно все, что угодно говорить, а человек как лежал мордой в стену, так и продолжит.

— Велиал, мне как-то неудобно, вот что, — Наташа нарушила молчание первой. — Мне очень срочно нужно поговорить с Астаротом наедине, но он без штанов. А я, вообще-то, скоро замуж выхожу. Мне нельзя с бесштанным мужиком уединяться. Может ты ему намекнешь как-нибудь аккуратно…

— Слушайте, ну вы вообще меня за идиота держите, да? — взорвался Астарот.

— Ой, кто здесь? — Наташа прикрыла рот обеими ладошками и прыснула. Посмотрела на Астарота. — Тебе честно? Я — да. По-моему, ты кретин и придурок. И я вообще не понимаю, зачем Велиал с тобой носится. Но он умнее, раз считает, что надо, значит я спорить с ним не буду.

Наташа выдержала паузу. Астарот сопел и смотрел в свою тарелку.

— Блин, да что ж такое-то⁈ — Наташа всплеснула руками, а потом приблизила свой рот вплотную к уху Астарота. — Саааашааа! Надень штаны, будь лапочкой! Я хочу с тобой уединиться и пошептаться, ясно тебе?

— А смысл? — буркнул Астарот.

— Велиал, можно я его стукну? — Наташа закатила глаза. — Ну вот что он такой дурак?

— Саня, может все-таки наденешь штаны? — сказал я, толкнув Астарота в колено. — Видишь, девушка стесняется.

Астарот поднялся и, зло зыркнув на меня, вышел из кухни.

— Велиал, надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — прошептала Наташа. — Он меня ужасно бесит. Он тряпка, я терпеть таких не могу.

— Он неплохой парень, — сказал я. — Дай ему шанс. Только не жалей, ладно?

— Договорились, — Наташа тряхнула волосами и вскочила. — Эй, Астарот! Надеюсь, ты там оделся, потому что я иду к тебе!

Она вышла из кухни, неплотно прикрыв дверь. Так, что мне было слышно, что она там говорит.

— Я в шестом классе училась, — начала Наташа без всяких предисловий. — И влюбилась в одного мальчика, отличника. Подошла к нему и говорю: «Давай дружить!» А он мне, такой: «Я с тобой буду дружить, если ты залезешь на парту и задерешь при всех юбку!» Ну, я залезла и задрала. Я же влюбилась, а значит на подвиги готова.

— И что дальше было? — раздался глухой голос Астарота, когда Наташа слишком надолго замолчала. — Вы начали дружить?

— Он сказал: «Ха-ха-ха, повелась! Думала, я и правда буду с шваброй дружить⁈» Все так ржали. Я убежала. Пришла домой, сказала, что в школу больше не пойду. Но на следующее утро мама вытащила меня из постели, отхлестала по щекам и выставила на улицу с портфелем. Мол, что еще за блажь тупая? Делать мне больше нечего, как тебя из школы в школу переводить. Я сначала думала, прогулять школу. А потом… А потом что-то щелкнуло, и я подумала: «А что такого-то? Ну, швабра… Я же и так знала, что меня все шваброй называют…» И пошла.

— Я бы не смог, наверное, — вздохнул Астарот.

— Ну вот я и говорила Велиалу, что ты тряпка, — сказала Наташа. — И что положиться на тебя нельзя. Любая фигня случается, и ты тут же превращаешься в говно на палочке. И пофиг, что у вас концерт первого мая…

— Какого еще первого мая? — буркнул Астарот. — У нас гастроли позже начинаются…

— Да никакой концерт, забей, — отмахнулась Наташа. — Ты же страдаешь, значит…

— Что еще за концерт? — требовательно спросил Астарот. — Велиал, что за концерт? Почему ты мне не сказал?

— Ты вообще-то мою историю не дослушал! — возмутилась Наташа. — Я когда в школу пришла в тот день, я опоздала на половину урока. Захожу, такая, в класс, а на меня училка с порога как начала орать…

— Да отстань ты со своими школьными делами! — раздались громкие шаги, дверь на кухню распахнулась. Астарот остановился на пороге. В штанах. — Велиал, что у нас за концерт первого мая?

— Три песни всего, — сказал я и пожал плечами. — Возле театра драмы.

— Погоди, мы участвуем в праздничной программе? — недоверчиво прищурился он.

— Да, — кивнул я. — Ну, если успеем, конечно. У нас одна репетиция осталась, завтра.

— Вот вы… ты… — Астарот упер руки в бока. — А что вы мне ерунду-то всякую говорите? Школа, там…

— Да много ты понимаешь, — Наташа протиснулась мимо него на кухню. — Вееелиал, я же тебе говорила, что он…

— Говорила, — кивнул я.

— Ну вот… — Наташа села обратно на табуретку и положила себе еще один кусок торта.

— Подождите, мне надо позвонить, — сказал Астарот и захлопнул дверь на кухню. Так резко, что с потолка известка посыпалась. Было слышно его шаги, потом шуршание телефонного провода, когда он поволок аппарат в дальнюю комнату. И совсем уж приглушенно:

— Кристина? Это ты? Мне нужно с тобой поговорить…

— Сделайте лица попроще, это же видеокамера, а не фотоаппарат, — сказал я, медленно проводя «стеклянным глазом» по скучковавшимся кружком «ангелочкам». — Давно должны были привыкнуть уже. Ну что, как ощущения? Уже ощутили свою суперзвездность?