Очерки по истории русской церковной смуты - Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович - Страница 62

Так, рассказав о сотворении мира, Ярославский вполне серьезно рассуждает о преимуществах пролетариата над «ветхозаветным Богом»: «Да будет свет! — говорит пролетариат и поворачивает рычажок, выключатель, штепсель». (Ярославский Е. Библия для верующих и неверующих. М., 1958, с.22.)

Подобные рассуждения, которые кажутся заимствованными у какого-нибудь персонажа «Двенадцати стульев», рассыпаны по всей книге.

«По еврейскому и христианскому вероучению, — заявляет Ярославский на с. 57, — ангелы занимаются тем, что всю ночь напролет поют славу Богу. Шум от этого, должно быть, стоит такой страшный, что старый Бог давно оглох и не слышит воплей раввинов и верующих, которые несутся к нему». Тут же он с апломбом заявляет, что «ангелы безграмотны», пророка Моисея Ярославский упрекает в том, что он женился на «поповской дочке» и т. д. и т. п.

Как известно, это произведение до сих пор является классическим образцом для нашей антирелигиозной пропаганды. Как не вспомнить тут Пушкина:

Фаддей роди Ивана, Иван роди Петра. От дедушки болвана Какого ждать добра.

В 1923 году выходит также перевод книги американского епископа-безбожника Вильяма Монтгомери-Брауна «Коммунизм и христианство» с сенсационным подзаголовком «Гоните богов с небес и капиталистов с земли!». Несмотря на скандал, вызванный этим выступлением Брауна (на это, главным образом, и бил автор), книга ни на Западе, ни у нас успеха не имела: демагогический и совершенно бездоказательный характер ее утверждений был слишком очевиден для всех. Никто не сомневался в искренности и добрых намерениях автора, и никто не придавал его «аргументам» никакой цены.

Усиление антирелигиозной пропаганды в 1923 году, между прочим, выражается в значительном увеличении антирелигиозной литературы: если в 1922 году было выпущено 15 антирелигиозных книг и брошюр, то только за первые три месяца 1923 года было их выпущено 27. Особым постановлением Наркомпроса издание антирелигиозной литературы было сосредоточено в издательстве «Красная новь» (ЭльцинБ. Год работы. «Журналист». — М., 1923, № 6, с. 31).

Антирелигиозная пропаганда бушевала на столбцах периодической печати. Особенно отличались провинциальные газеты в дни Пасхи, которая в 1923 году приходилась на 8 апреля. Газета «Калужская коммуна» вышла в этот день с ярко расцвеченной первой страницей. В центре был помещен броский плакатный рисунок, на котором рабочий парень властно перечеркивал надпись: «Христос Воскресе!». Под рисунком аршинными буквами лозунг: «Долой богов!» Затем набранные жирным курсивом строки:

«Тысяча лет господствовала над миром черная поповская рать. Пасха была днем торжества церковной косности и невежества. Сделаем ее днем раскрепощения освобожденного пролетариата и крестьянства от цепей религии».

Вместо передовой было помещено написанное по специальному заказу стихотворение Маяковского:

Товарищи крестьяне,

вдумайтесь раз хоть:

зачем

крестьянам

справлять

пасху?

На правой стороне — статья «Пасха и 1 мая».

В тульской газете «Коммунар», начиная с 3 апреля, антирелигиозный материал печатался под крикливой подборкой «Штурмуем небеса».

Статьями дело не ограничивалось. В Саратове в пасхальные дни на антирелигиозном митинге железнодорожников «беспартийные рабочие с пением «Интернационала» массами сжигали снятые в своих квартирах иконы» (Коммуна, Самара, 1923, 12 апреля, № 1295, с. 1, «Сожжение богов»).

Нет ничего удивительного в том, что в одном железнодорожном поселке священник говорил верующим: «Прячьте иконы» (Калужская Коммуна, 1923, 1 апреля, No 72, с,5, «Поп-провокатор»).

Следует, однако, признать, что в рядах партийной интеллигенции находились люди, которые настаивали на более глубоком изучении религиозной проблемы. К числу таких людей принадлежал знаменитый историк-марксист М.В.Покровский, являвшийся в то время центральной фигурой в официальной исторической науке.

В феврале-марте 1923 года на страницах журнала «Под знаменем марксизма» протекала острая дискуссия между ним и Скворцовым-Степа-новым. В противоположность Степанову, отстаивавшему банальную точку зрения, Покровский высказывал интересные и своеобразные мысли.

«…Чтобы не работать на холостом ходу, — писал он в заключительной статье, — приходится держаться единственной научной гипотезы, какая была выставлена, что в основе религиозной психологии лежит страх смерти. Если бы не существовало явления, называемого смертью, религия не могла бы возникнуть. Тут в буквальном смысле «мертвый хватает живого». И пока мы реально не преодолеем смерть, до тех пор костлявая рука мертвеца будет лежать на живом плече. Самое большое, что мы можем достигнуть, это доказать, что это мертвец, то есть нечто реально не существующее. Но это индивидуалистический и потому весьма несовершенный способ доказательства: мы это видели на примере российской интеллигенции. Массы верят только фактам, а не словам и словесной аргументации. В этом массы правы: ибо верно сказал тов. Степанов — вначале было дело. Реальное завоевание есть материальное завоевание. Говорить об «умственном» преодолении смерти могут не марксисты, а, в лучшем случае, фейербахианцы. Но, конечно, было бы грубым упрощением говорить, что страх смерти объясняет нам не только возможность возникновения религии, а и самую религию во всей ее сложности» (Под знаменем марксизма, 1923, февраль-март, № 2–3, с.209).

Вряд ли это высказывание знаменитого историка было случайностью. В этой связи нам хочется поделиться с читателем одним фактом, который нам стал случайно известен от крупного московского врача, умершего в 1935 году, Акима Яковлевича Шапиро.

В 1932 году М.В.Покровский, страдавший раковой опухолью и находившийся на излечении в одной из кремлевских больниц, после жестокого приступа под утро почувствовал некоторое облегчение, ему была введена двойная доза морфия. И неожиданно, к изумлению дежурного врача и санитаров, знаменитый марксист воскликнул: «Слава Богу, слава Богу, слава Богу», и трижды перекрестился широким, истовым крестом. Затем смертельная бледность покрыла его лицо. Через несколько минут Михаил Васильевич умер.

В кругах Коммунистического Интернационала наделала много шума статья известного шведского коммуниста С.Хеглунда, вызвавшая бурную дискуссию в Коминтерне.

«Антирелигиозно ли коммунистическое движение, — спрашивал Хеглунд в своей статье «Коммунизм и религия», — должна ли наша партия проповедовать войну с религией и должна ли она отказывать в приеме людям с религиозными воззрениями? На все эти вопросы мы должны ответить решительно: нет1

Коммунистическая партия не заставляет своих членов объявлять, что они не верят в Бога или в загробную жизнь. Она не требует, чтобы они покидали свои нынешние верования, христианские, буддийские или еврейские. Она не утверждает также, что верование контрреволюционно или является помехой для участия в пролетарской классовой борьбе. Партия требует лишь принятия и разделения программы деятельности и организационных уставов. Но эта программа и эти уставы занимаются лишь вопросами изыскания метода и средств освобождения пролетариата от капиталистического рабства, но не пытаются давать никакого объяснения вечной тайны жизни и смерти. Коммунизм стремится создать для всех достойную человека обстановку жизни здесь, на земле. Установить, какой распорядок будет на небе — это не входит в круг наших задач. Об этом каждый может думать, что ему угодно, лишь бы только забота о небе не мешала его работе по улучшению жизни на земле. Другое дело, что коммунистическая партия непримиримо воюет с обращением религии в классово-политическое учреждение, каким является государственная церковь. Государственная церковь является не чем иным, как духовной полицией правящего класса и не имеет ничего общего с настоящей верой и даже предпочитает расправляться с ней…

И другое дело, что мы протестуем против каждой попытки той или иной религии защитить рабство, эксплуатацию народных масс и несправедливость или, выражаясь библейским языком, освятить религией грехи мира и очески Господни.