Очерки по истории русской церковной смуты - Краснов-Левитин Анатолий Эммануилович - Страница 35

Попробуйте поставить рядом с этими могучими фигурами патриарха Сергия и его преемников, которые действуют «по нужде каждого дня». Нет, уж лучше поменьше им говорить о Духе Святом… не похожи они на пророков!

И все же, несмотря на все сказанное, мы преклоняемся перед патриархом Сергием и с глубоким уважением относимся к его памяти. Он был человеком великого благочестия и человеком, глубоко преданным Церкви. «ею свою жизнь он думал о ее благе. И оппортунизм патриарха Сергия, который проходит красной нитью через всю его жизнь, объясняется не личными причинами, а соображениями церковного блага. Если искать аналогии в истории Церкви, его можно сравнить с Феодоритом Кирским, который, живя в годину жестокой церковной распри, умел находить равнодействие между враждующими партиями.

Мы не будем подробно излагать биографию патриарха Сергия, так к она подробно (с фактической стороны) изложена в уже упомянутой книге «Патриарх Сергий и его духовное наследство», за что следует выразить благодарность неутомимому и трудолюбивому работнику на ниве Христовой Анатолию Васильевичу Ведерникову. Остановимся лишь на основных фактах биографии патриарха, которые помогут нам уяснить его позицию в 1922 году.

В 1895 году появляется магистерская диссертация иеромонаха Сергия «Православное учение о спасении». Это произведение можно назвать классическим произведением русского богословия. Критика схоластического филаретовского богословия пронизывает всю книгу. Трудно себе представить книгу, столь резко расходящуюся с официальной богословской доктриной, как диссертация иеромонаха Сергия. В 90-е годы, при Победоносцеве, таких вещей не любили. Какова же была судьба автора этой книги? Ответ будет неожиданный — автор сделал блестящую карьеру: через 6 лет (34 лет от роду) он становится ректором Петербургской духовной академии и епископом Ямбургским, викарием Петербургской епархии. Чем это объяснить? Объясняется это тем, что автор «Православного учения о спасении» облек свою идею в столь академическую форму, что внутренний смысл его книги был понятен только посвященным.

Другой пример. В период революции 1905 года и в предреволюционные годы позиция епископа Сергия по существу очень мало чем отличалась от позиции епископа Антонина. Человек гуманный и либеральный, он сочувствовал освободительному движению, оплакивал жертвы 9 января, искал связей с интеллигенцией, участвовал в религиозно-философском обществе.

Результат: епископ Антонин попадает после 1905 года на покой, в монастырь, где его единственным занятием является дрессировка медведя, а у епископа Сергия — новый взлет. В октябре 1905 года он назначен архиепископом Финляндским и Выборгским. 6 мая 1911 года он получает назначение постоянным членом Синода, в марте 1912 года он — председатель Предсоборного совещания при Синоде, через несколько лет он награжден бриллиантовым крестом на клобуке.

Почему такая разница в судьбах двух бывших петербургских викариев? Причины следует искать в различии их тактики: человек мягкий, деликатный, умеющий ладить с начальством (но без подхалимства и унижения своего достоинства), епископ Сергий преуспевает там, где его экстравагантный собрат исчезает в пучине житейских бурь. Примерно такую же позицию занимает он и в 1917 году (в львовские времена), и в 1922 году (во время изъятия ценностей). Тихо, осторожно, без крайностей, без нажимов, сохраняя достоинство, но не обостряя ни с кем отношений — такова линия митрополита (впоследствии патриарха) Сергия. Придя в обновленческое движение, митрополит Сергий занял ту же позицию. Признав ВЦУ, он спокойно и тихо сидел у себя во Владимире, пока не наступил «раскол в расколе», а в сентябре выступил в союзе с Антонином Грановским против «Живой Церкви».

Не меньшего внимания заслуживает и второй иерарх, поставивший свою подпись под воззванием: архиепископ Нижегородский Евдоким, которому предстояло сыграть в расколе очень важную роль. Архиепископ (впоследствии обновленческий митрополит) Евдоким был незаурядной Аигурой среди дореволюционной иерархии; человек импульсивный, честолюбивый, талантливый, он сделал блестящую карьеру.

Василий Иванович Мещерский родился в 1869 году. После окончания Московской духовной академии он быстро становится магистром богословия и решает посвятить свою жизнь научной деятельности. Однако кропотливая научная работа оказывается слишком мелким плаванием для Василия Ивановича. Вскоре он принимает монашество с наречением ему имени Евдоким. Искренний религиозный порыв, видимо, сочетается у него с честолюбивыми желаниями. После принятия монашества звезда Евдокима ярко разгорается: в 1903 году, 34 лет от роду, он становится уже ректором Московской духовной академии, а через год — в январе 1904 года — он становится архиереем. Его речь на наречение очень характерна для нового епископа.

«Господи, я хотел бороться с Тобой и боролся, как Иаков, — говорил Евдоким. — Я хотел бежать от Твоего лица, как бежали многие. Ты видел и знаешь это. Мне хотелось еще многие годы не возлагать на себя бремени святительства. Но не смел я противиться Тебе. Да будет же воля Твоя! Я давно бесповоротно отдал всего себя Тебе и дал обет быть верным Тебе даже «до крови». Пусть «живу к тому не аз, но живет во мне Христос» (Гал. 2,20). Исповедую перед всей вселенной, что я горячо любил Тебя всегда и от дней моей юности и посильно исповедывал всюду Имя Твое Святое. И пастырство, которое я сейчас приемлю, есть самое наглядное и убедительное доказательство моей любви к Тебе. Верю, что в этот единственный день и час в моей жизни вашими освященными руками Сам Христос подает мне жребий пастырского служения. Верю, что Ты со мною, Господи. Не археологическими доказательствами, не филологическими изысканиями, не философскими доводами только убедился я в Твоей всеблагой и всемогущей Деснице. Нет, я зрел Тебя не раз в течение своей жизни. Я даже осязал Тебя. Ты не раз стучался в двери моего сердца. Я знаю, что Ты ближе к человеку, чем окружающий его воздух, ближе его одежды, ближе даже его собственного тела.

Бросая беглый взгляд на прожитую жизнь, теперь только особенно ясно вижу я, как Ты не раз касался таинственных струн моего сердца, как Ты влек меня с раннего детства на путь служения Тебе. Много раз я уклонялся — от Тебя, но Ты неожиданно возвращал меня на путь, с которого, Думал я, ушел раз навсегда. Среди каких бедствий провел Ты меня целым, из какой бездны провел Ты меня невредимым! Много раз над моей головой собирались черные тучи, что не было просвета ниоткуда. Иногда казалось, что уже все погибло. И вот в тот самый момент, когда мне казалось, что более не от кого ждать помощи, Ты приходил ко мне и выводил меня снова на свой необъятный Божий простор, наполняя сердце мое радостью, давал мне силы и бодрость нести свою тяжелую ношу в крутую гору жизни. Но довольно об этом. Не буду приподнимать завесу своей внутренней жизни. Об этом узнают люди впоследствии…»

Конец речи делает честь прозорливости Евдокима:

«С Тобою, Господи, не страшны мне и грядущие судьбы Церкви, что бы ее ни ожидало на пути ее исторического существования, а ее многое ожидает…»

Хиротония архимандрита Евдокима во епископа Волоколамского состоялась 4 января 1904 года в большом Успенском соборе в Кремле. Рукоположение совершали митрополит Московский и Коломенский Владимир архиепископ Ярославский Сергий, состоящие на покое епископы Григорий, Иоанн и Антоний, а также епископы Иркутский Никанор, Можайский Парфений, Дмитровский Трифон, Ямбургский Сергий (Страгородс-кий, будущий Святейший патриарх), Балахнинский Исидор и Алексинский Иннокентий.

Еще несколько лет — и епископ Евдоким едет в Америку в качестве викария архиепископа Тихона. Он прожил в Америке 10 лет, чувствовал себя там как дома и навсегда полюбил эту страну. Под влиянием американских впечатлений у епископа Евдокима пробуждается критическое отношение к русской действительности. Русская отсталость больно ранит его сердце — и он возвращается из Америки не таким, каким ехал туда. Надо же было, чтоб возвращение его на родину пришлось на 1917 год, когда наступила эпоха переоценки всех ценностей.