Зеленое слово - Форд Джеффри - Страница 6

Каждая желудочная колика, каждый скрип больного сустава заставляли Благочестивого думать, что изменения начались. Он лихорадочно рылся в уме, пытаясь вызвать из недр сознания слоги священного слова. Перед мысленным взором короля проходила вся его жизнь - не быстро, а медленной чередой сменяющих друг друга картин. Он увидел себя ребенком, своих родителей, свою молодую жену, друзей-товарищей, с которыми он водился, когда был не старше девушки, попробовавшей сегодня плод для него. Каждый из образов настойчиво взывал к его вниманию, но он игнорировал призывы, всецело поглощенный желанием овладеть высшей тайной.

Медленно тянулись часы, и вместо откровения Благочестивый получил лишь усталость, порожденную разочарованием. Наконец он заполз в постель и мгновенно заснул рядом с женой. Во сне он возобновил свои поиски, и в странном царстве сновидений преуспел больше. Он шел по лесу, под ветвями гигантских сосен. Там, где солнечные лучи пробивались сквозь хвойный полог и ложились на землю, он обнаруживал, что приближается к пониманию смысла зеленого слова.

Когда он вступил в одну из таких лужиц солнечного света и остановился там, мысль вихрем закружилась у него в голове, подобием призрака, круглого, как сам плод. Он вдруг понял, что слово состоит из единственного слога, в свою очередь состоящего из двух сущностей, одна из которых означает жизнь, а другая смерть, и они слиты, растворены одна в другой. Он попытался произнести зеленое слово, но, открыв рот, сумел выговорить лишь собственное имя. Потом он проснулся и осознал, что кто-то зовет его.

- Король Благочестивый! - сказал начальник стражи.

- В чем дело? - спросил он.

- Лесные люди бежали.

- Что? - рявкнул он. - Да я отрублю тебе голову!

- Ваше высочество, мы нашли солдат охраны тесно опутанными ползучими растениями, не позволявшими им сдвинуться с места. И, как ни странно это звучит, за ночь в тюремном дворе выросло дерево, перекинувшее ветви через крепостную стену до самой земли. По-видимому, узники перебрались по ним. Один из солдат попытался преследовать беглецов верхом, но огромный черный пес набросился на него и выбил из седла.

Благочестивый резко откинул покрывала и выскочил из постели. Он собирался отдать солдатам приказ броситься в погоню и убить всех до единого, но внезапно великое смятение подобием облака заволокло его ум. Призрак зеленого слова снова парил, кружился у него в сознании, и когда наконец он открыл рот, чтобы произнести приказ, то не сумел издать ни звука. Вместо этого из горла у него вдруг выполз покрытый листьями стебель и начал стремительно удлиняться. Король схватился за грудь, и выстрелившая из него лоза обвилась вокруг шеи и туловища солдата, намертво прижав руки к бокам. Потом появилась еще одна лоза, и еще одна, и наконец из разодранного рта короля неудержимо полезли волокна зеленой жизни, тесно обвивая все предметы подряд. Тут проснулась королева, бросила взгляд на мужа и с диким визгом вылетела из спальни.

К вечеру дворец превратился в лес. Все, кто не бежал под натиском растительности, а остался и попытался сражаться с ней, оказались пойманными в непролазную сеть зеленой паутины. Все дворцовые покои и комнаты, кухня, камеры тюремной башни, огромная столовая зала, сад наслаждений и даже убежище философа заросли густолиственными стеблями. Королева и все остальные подданные, не послушавшиеся губительного приказа короля, шли на юг, обратно к своим родным местам.

Благочестивый, намертво приросший к месту, где стоял сегодня утром, теперь представлял собой буйный фонтан листвы и вьющихся усиков ярко-зеленого цвета. Мох прорастал на его лице и руках, и узловатые, подагрические пальцы стремительно превращались в корявые ветки. В травянистой бороде распускались одуванчики. В лужицах, еще недавно бывших глазами, плавали крохотные водяные лилии. Когда солнце скрылось за темной стеной леса, часть зеленого слова, означавшая «жизнь», покинула короля, и теперь у него осталась только «смерть». На дворец спустилась тишина, нарушаемая лишь соловьиными трелями и легким шелестом бабочек, вырвавшихся из сада наслаждений в широко распахнутый мир.

Всем лесным людям представлялось очевидным, что дочь Морена Каирна, Элисса, устроившая им побег силами земной магии, должна занять место ведьмы. Они исполнялись уверенности, когда видели, как девушка проходит между деревьями с вороной на плече и Махудом, следующим за ней по пятам. Она поселилась вместе со своей матерью в пещере в ивовых зарослях и начала изучать все сохранившееся наследие своей предшественницы.

В один прекрасный день в конце весны она посадила в землю зернышко голубого фрукта, источник волшебной силы, дарованный ей Благочестивым. Из зернышка выросло дерево, как две капли воды похожее на Вертумна. Оно не шевелилось и не говорило, но одним своим присутствием привносило покой в душу Элиссы, напоминая о тихой, сдержанной силе отца. С появлением новых способностей у нее появились и новые обязанности перед лесными людьми, искавшими у нее помощи в восстановлении разрушенных домов и нарушенного течения жизни. Вечером каждого дня она приходила к деревянному рыцарю и рассказывала о своих надеждах и страхах, и в его молчании находила мудрые советы и поддержку.

Она глубоко опечалилась осенью, когда с древесного человека начали опадать сухие листья и кора стала отставать от ствола, обнажая растрескавшуюся древесину. Однажды холодным вечером она пробралась сквозь оранжевую листву и подошла к нему вплотную, чтобы поблагодарить за все, покуда зима не поглотила его. Когда она остановилась перед ним, с неба посыпался легкий снег. Она протянула руку, дотронулась до грубой коры лица и, едва только прикоснулась к ней пальцами, нашла ответ на вопрос, которым мучалась все лето.

Она все никак не могла понять, почему голубой плод стал для нее спасением и чудесным даром, но в то же время погубил короля Благочестивого. Теперь она осознала: король получил зеленое слово, но не постиг его сокровенного смысла.

«Любовь для одних проста и естественна, - подумала она, - а для других невозможна». И все последующие годы, из сезона в сезон, она сеяла бесхитростное зерно этого слова в сердцах своих ближних и, хотя скончалась в глубокой старости, осталась навеки живой.