Неверный муж. Я тебя не прощу! (СИ) - Лакс Айрин - Страница 3

— Вот и мне хотелось секретутку мужа за волосы по самой грязной канаве протащить, — вздыхает подруга. — Но нет. Мы же с тобой слишком правильные, слишком цивилизованные для этого. Скандалов не приемлем… Честные, до тошноты. А вот всякие там Илоночки-Лианночки ничем не гнушаются… И под ствол твоего мужа прогнуться, и нос тебе сиськами своими утереть. Какого черта эта племянница вообще у тебя в квартире тусит?

— Так брат же попросил… Это дочка его.

— А брат не может своей доченьке квартиру снять? Или комнату? Общагу оформить, в конце концов. Не развалится! Скинул свою проблему тебе на шею и рад. Звони давай ему, пусть забирает дочурку свою!

— Не отвечает, — вздыхаю. — Но в статусе — океан, песок, пальмы…

— Замечательно! Твой брат повесил на тебя свою дочку, а сам свалил в отпуск. Давно она у тебя живет?

— Месяца два… Нет, больше. Два с половиной. Я бы и не подумала, что Илона на такое способна. Правда, последний раз мы четыре года назад виделись, она была полноватой, с прыщавым лицом. А сейчас… просто королева красоты.

— Вот твой мужик и потек. Избавляйся от нее, мой тебе совет. Иначе скоро знаешь, как будет? Вставит он тебе по самые помидоры и в момент пика прохрипит: «Илона, детка, да-а-а… Ка-а-айф!» — довольно громко изобразила она стоны.

— Прекрати! — шикаю я. — На нас уже косятся.

— А ты даже не пьешь. Так и продолжишь аскезу держать? На сколько ты аскезу брала?

— На полгода. Вот, постой, у меня в календаре отмечено…

— О, слушай, так ты уже план на две недели перевыполнила. Можно это отметить!

— Агат…

— Согласна. Не то сказала…. Не можно, а нужно!

— Ладно. Если только один коктейль… — робко вздыхаю я.

Одним коктейлем, честно, дело бы обошлось! Клянусь, я бы не стала пить больше, если бы не позвонил мой муж, с претензиями, и не начал орать.

И пожрать-то ему нечего, и ноутбук теперь по моей вине глючить начал…

Мы разругались вдрызг.

Я решила остаться в баре и выпила еще немного, потом пошла танцевать. Хорошо помню, что танцевала я сначала в обществе подруги, а потом с каким-то мужчиной, он же пристроился рядом в баре, нагло оттеснив Агату в сторону. И я просто назло мужу тоже решила тряхнуть стариной, немного пофлиртовала…

Ничего такого, пару раз глазки состроила и все…

А потом…

Просыпаюсь от наглого слепящего луча света, бьющего прямиком в глаза.

На другой бок не перевернуться, поперек талии лежит какое-то тяжелое бревно. Продрав глаза, понимаю, что это… не бревно, а мужская лапа.

Тяжеленная рука, с жесткими черными волосками.

Рука не моего мужа.

Трындец… Сердце заколотилось в горле, потом трусливо скользнуло вниз, трепыхаясь.

Сердце вот-вот вырвется из грудной клетки, жар затопил все тело, а потом его сменяет ледяная стужа паники.

Она панцирем сковывает все тело.

Интерьер мне незнаком. Я с ужасом понимаю, что я не вернулась домой и даже не у подруги уснула.

Я в чужом доме.

И на мне лежит лапа… чужого мужика.

Галина

Рука мужика лежит неподвижно, а потом внезапно опускается пониже, ладонью на лобок, и властно так подгребает меня к себе поближе. В шею сзади утыкаются губы, горячий выдох пробирает до мурашек.

— Хорошо спалось, красивая?

У меня язык присыхает к небу, ничего ответить не могу. Оцепенела от шока и паники, но к попе так приятно прижимаются мужские бедра, трутся, вызывая стыдный прилив тепла.

— Ты кто? — спрашиваю шепотом.

Мужчина прижимается еще ближе, губы скользят вверх и вниз, по шее.

— Аппетитная. Вчера съесть не успел, сегодня тебя попробую, — обещает он, сжав ладонью за попу.

И снова делает тот самый приятный, многообещающий толчок бедрами.

Я в очевидном, но приятном шоке.

С трудом цепляю из фразы мужчины отдельные слова: «Вчера съесть не успел» с сексуальным намеком.

То есть…

Медленно опускаю взгляд: хвала небесам, я в трусах! И мужчина тоже в одежде.

Впрочем, он очень уж быстро от нее избавляется: бряцает пряжка ремня, сладко жужжит молния.

Во рту пересыхает, женская сущность посылает чувственные пульсации по всему телу, томно нашептывая: сейчас у нас будет секс.

За спиной — хриплое, уверенное мужское дыхание.

Дыхание самца, зверюги.

Все во мне закипает, замирает и расходится во все стороны жаркими волнами только от звука его дыхания. Если есть химия между мужчиной и женщиной, то это именно она.

Потому что, не видя его лица, не помня, как выглядит этот мужчина, я млею от страсти.

Мне должно быть стыдно!

Но стыд пока нервно перетаптывается где-то далеко-далеко.

Мне тридцать шесть, а я еще никогда не чувствовала ничего подобного из того, что происходит сейчас.

Никогда меня так не скручивало вожделением и предвкушением, даже на фоне осознания трагедии и понимания, как низко я пала и насколько кошмарна вся эта ситуация в целом.

Незнакомец снова меня целует, обхватив ладонью за шею.

Надо выбираться, думает разумная часть меня.

Выбираться из этого жаркого, гибельного омута страсти.

Я должна вернуться домой, к мужу…

Вот только ничто во мне радостно не трепещет от такой перспективы.

Мое либидо, представив Степана в трусах, почесывающего яйца, издает горестный вопль: не-е-ет, только не это! Только не к этому скучному мужику! Мы не ловим с ним звезды, перепадают только жалкие искорки…

Но как?! Как я останусь с этим незнакомцем? У меня же семья, дети, я… обязана уйти.

Нет, я не могу остаться! Не могу!

Несмотря на то, что перед глазами темнеет, и тело плавится, как воск, от жарких прикосновений.

Трусы предательски ползут вниз.

— Постойте. Вы… Вы все не так поняли. Я… Я не такая. У меня… семья…

Я шепчу губами или просто безмолвно двигаю ими, потому что не могу вымолвить ни звука, захваченная в плен порочной лаской мужчины.

А он… Он из числа тех, кто точно знает, как делать и что делать. Не торопится присунуть сразу, умело распаляет, целует, гладит…

Слова шепчет.

Его голос срывается.

Нет ничего сексуальнее, чем комплимент, произнесенный на такой хриплой, рычащей мужской ноте.

— Я… Я вас совсем не помню! — последняя попытка. — Не помню, как вы выглядите даже, прекратите!

Ой…

Через миг мужчина резко меняет нас местами. Он переворачивает меня на спину и заваливается сверху.

Могучая туша надо мной.

Целая гора из мускулов. Рубашка расстегнута, брюки приспущены. Я стыдливо поднимаю взгляд вверх, утыкаюсь в мощную грудь, крепкую шею с острым кадыком.

Лицо жесткое, мужественное, карие глаза прожигают дыры на моем лице.

Он старше меня, на висках серебрятся нити. Полные губы раздвигаются в заразительной улыбке.

— Вспомнила?

Что-то мелькает.

Быстро и смутно…

Слишком быстро, чтобы я могла разобраться сразу в том, что произошло. Но, несомненно, внутри появляется уверенность, что я обязательно вспомню все, в мельчайших деталях. Или не стоит? Вдруг меня потом сожрет чувство вины и стыда?!

— Нет, ничего не вспомнила. Послушайте…

— Марат, — говорит он низким голосом.

— Марат, вчера произошла чудовищная ош… — начинаю я и протяжно заканчиваю довольным:

— О-о-ох…

Мужчина времени зря не теряет.

Он решил, что одного имени хватит, и наклоняется, целуя мою шею страстно, жестко, напористо.

Сводит с ума. Горю…

— Достаточно!

Эту скалу не сдвинуть с места.

— Марат, послушайте…

Нашу возню и спутанные вздохи прерывает женский голос:

— Марата-а-а!

Мы замираем. Мужчина приподнимается на локтях.

— Твою мать, приперлась.

— Кто? — выдыхаю я.

Мужчина смотрит мне в глаза с легкой досадой.

— Жена! — и встает с кровати очень быстро.

Он высокий, я бы даже сказала такой… не худой мужчина, крепко сложенный.