Желудь (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 46

— У меня голова и так уже пухнет, — грустно улыбнулся Вернидуб. — Мне оно пока без надобности. Суть бы ухватить.

— Тоже верно. — согласился парень.

И тут Мухтар зарычал. Негромко, но отчетливо, сделав стойку на опушку. Оба ведуна резко туда повернулись и помрачнели.

— Гости… — процедил Вернидуб.

— Вот сейчас нам только их не хватало… — согласился с ним Неждан.

Впрочем, довольно скоро их недовольство сменилось вполне благоприятным отношением. Знакомцы-то старыми оказали, да еще и со шкурами. Вон — на волокуше целый их ворох притащили.

— Ого! — удивился парень, глядючи на это богатство. — Вы всем миром, что ли, на охоту вышли?

— А отчего не выйти? — усмехнулся старший. — Несколько болтунов в реке по осени утонуло. Да еще троих волки задрали. Остальные же сговорились помалкивать, чтобы не навлечь гнев богов.

— Вот это дело! — покивал Неждан уважительно. — У нас бы так.

— Так и у вас, как сказывают, тоже диво дивное приключилось. Гостята-то помер. Али не слышали?

— Гостята⁈ — удивились и Неждан, и Вернидуб. — А чего такое с ним приключилось? Неужто косточкой подавился?

— Можно и так сказать, — расплылся в улыбке визави. — Пузо ему вспороли. Копьем. Как раз с костяным наконечником. Так что, почитай, косточкой и подавился. Токмо не с той, а с этой стороны.

— О как! — ахнул Неждан. — А кто это сделал? Как это вообще допустили? Все же один из старейшин. Да еще с такими связями!

— Это Борята сделал? — упреждая ответ, уточнил Вернидуб.

— Он самый, — кивнул старший из балтов. — Сказывают, что они долго ругались, а потом Борята не выдержал и вызвал Гостяту на небесный суд. Сразу, как тот стал грозить карами и привлечением родичей из роксоланов. Ну ты знаешь его. Он, как с хмелем переберет, всегда такое болтает.

— Знаю. — очень выразительно произнес седой. — То еще говно. Трогай — не трогай, все одно воняет.

— А то! К слову, с братиком его, что второго колена, тоже беда приключилась.

— Это который у него на подхвате был? Ростила?

— Он самый. Утонул бедняга. С женой. В прорубе. Болтают, будто она туда упала, он же полез ее спасать. А детей у них еще добре не уродилось. Молодые совсем.

— Да… в какие интересные лета мы живем, — покачал головой Вернидуб.

— Отчего бабушка умерла? От грибочков? А чего синяя такая? Есть не хотела? — с совершенно серьезным лицом произнес Неждан. А потом, видя, что его не поняли, дополнил. — Это я Ростилу. Сам в прорубь полез, али запихивать пришлось?

— Кто же туда сам полезет? — фыркнул младший из балтов, до которого шутка, наконец, дошла.

— Перун все видит, — подняв глаза к небу, произнес старший из балтов. — Долго терпит, но ежели уже запряжет свою колесницу — пощады не жди.

Все заулыбались.

Казалось бы, смерти. Много смертей. А радость известия о них вызывали немалую. По сути, выбивалось агентурная сеть роксоланов и их агенты влияния. Местные-то точно знали, кто с этими степными ребятами работал. Вот и отрефлексировали, сопоставив слова Неждана, расходящиеся по всей округи как эхо, с тем, что сами знали.

Разговор как-то замялся.

Гости явно мялись и переглядывались.

— Да скажи ты ему уже, — с трудом сдерживая улыбку, сказал младший из балтов.

— Что сказать? — напрягся Неждан.

— Златку тебе в жены порешили отдать.

— ЧЕГО⁈ — ошалел парень от такого поворота.

Гости и Вернидуб от его реакции рассмеялись.

— Чего вы ржете⁈ — разозлился Неждан. — Какая еще Златка⁈

— Дочка это Гостяты, — с трудом прекратив смех, произнес Вернидуб.

— Сказывают, — добавил старший из балтов, — что отдадут ее Неждану со вдовой и всем, чем Гостята владел.

— А как иначе? Даром такие сокровища никому не надобны. — фыркнул Вернидуб и снова зашелся смехом. Неждан же с трудом сдержался, чтобы его не ударить.

Ситуация ему нравилась все меньше и меньше.

С одной стороны, конечно, неплохо получить имущество Гостяты. Прежде всего — скот. Но, с другой, нагрузка в лице жены и тещи выглядела предельно подозрительно. Судя по реакции этих людей, репутация у них была аховой. Что крайне осложняло ситуацию.

— Хватит ржать! — рявкнул Неждан с весьма раздраженным лицом. — Что с ними не так?

— А ты не помнишь? — удивились гости.

— Как в реку упал — мало что помню из старой жизни. Многое словно корова языком слизнула.

— Его как боги коснулись — что заново родился, — пояснил Вернидуб. — Прошлая жизнь как в тумане вся. Тут помню, тут не помню.

— Сестру Гостяты брат Арака старший приметил. Сусаг. — произнес старший из балтов. — Он раньше за данью ходил. А ныне приглядывая за нами. Воинов выделяет для разрешения споров и защиты да родичей на сбор дани отправляет. Вот, значится. Приметил он ее да взял в полюбовницы.

— Это поначалу, — поправил его Вернидуб. — Как сестрица Гостяты второго сына Сусагу родила — в женах оказалась. И ныне — уважаема при дворе раса роксоланов.

— Да, — кивнул балт. — Все так. Отчего Гостяту никто и не решался тронуть, несмотря на его гнилой нрав. Жил же он сытно, так как дань с него Арак не брал, по-родственному. А то и подарки какие передавал.

— Жену он себя взял из дальних краев. — стал дополнять седой. — Особливо, чтобы показать какой он особый. Ну и вели его бабы себя под стать. Нос задирали и считали себя выше других.

— Из каких краев?

— Помнишь, я тебе сказывал о Высоком мхе? — спросил Вернидуб. — Вот с тех краев, в которые он хаживал. С реки Припяти. Сама она не болтала о прошлом, сторонясь местных баб. Но говорила дивно.

— Как я?

— Нет-нет, — покачал он головой. — Ходили слухи, что она либо сама из гётов, либо кто из ее родителей. Но она никогда не отвечала на такие вопросы.

— А как ее зовут?

— Мила.

— Вроде же по-нашему.

— Это ни о чем не говорит, — покачал головой Вернидуб. — Ты вот сейчас Неждан. А по весне новое имя получишь. Да и просто сговориться могли.

— Если бы ее звали Бруннхильд или Гретхен было бы хуже?

— А то? — кивнул седой. — Она и так выглядела чужачкой. А так и подавно.

— Ясно, — хмуро произнес Неждан. — Я ведь могу отказаться?

— Не советую, — покачал головой Вернидуб.

После чего подробно и вдумчиво рассказал всю композицию.

Весьма, надо сказать, занятную.

— Мы и пошли к тебе, только узнав о том, что удумали со Златкой. — кивнул старший из балтов.

— Иначе не пошли бы?

— Обговорив мы решили, что он тебя ограбил бы. И либо убил, либо угнал в рабство. Зачем нам такое?

— Сколько, мыслишь, болтунов новых не заведется?

— Два-три лета продержимся.

Покивали грустно и начали торг…

Неждан предложил им не на реализацию взять, а продать ему, обменяв на изделия из железа. Пусть дешевле, но сразу.

Согласились.

А когда парень выложил им два небольших топора без топорища — у них аж глаза засветились. Засияли даже!

Беседуя тогда с купцом, Неждан старался запоминать цены. Потом записал их на бересте. Начертил. Просто чтобы ориентироваться. И теперь, положив перед гостями эти два топора, заметно выигрывая в цене…

— Достаточно, — вскинул руку старший. — Этого нам достаточно.

— Этого ведь мало.

— Именем небесного судьи клянусь — мы готовы отдать тебе эти шкуры за эти два топора.

— Но почему?

— Два топора сейчас лучше, чем три по осени. — улыбнулся старший. — Да и как там все сложится не угадаешь. Может статься так, что и двух не получим.

И они ударили по рукам.

Покушали.

А потом гости воспользовались гостеприимством хозяев и заночевав с ними под одной крышей. Отчего волей-неволей болтали. Много. О всяком. Поведав и о брошенных поселениях по реке.

Их родичи, как оказалось, туда сходили и собрали урожай. Какой смогли. Ибо потоптали и пожрали там весьма обстоятельно. А пока говорили — Неждан мотал на ус. Они ведь в присущей местным манере описывали все предельно обстоятельно, без обобщений. Словно сами там присутствовали.