Первородный. Цена магии (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 57

Где же главарь бандитов? Неужели его всё-таки нет в апартаментах? Или он в другой их части?

Я нахмурился и чуть шире открыл дверь, понимая, что девушкам сейчас не до меня. Моя голова проникла в образовавшуюся щель, а взгляд внимательно осмотрел спальню. В дальнем углу около платяного шкафа на изогнутых ножках притаилась небольшая приоткрытая дверца, украшенная затейливой резьбой. Готов поспорить, что за ней прячется уборная или душевая. Может ли Жирный находиться в ней? Вполне. Надо проверить.

Приняв такое решение, я снова врубил «ускорение», пригнулся и вошёл в полутёмную спальню, закрыв за собой дверь.

Мой взор сам собой упал на застывших девушек. Они напоминали натурщиц, принявших развратные позы ради художника, любящего малевать обнажённые тела. Глаза горят, ротики распахнуты. А страстью и похотью даже воздух пропитался.

Я сглотнул вязкую слюну и чуть ли не на четвереньках двинулся к заинтересовавшей меня дверце. Мне не составило труда добраться до неё и приоткрыть. Моё сердце тотчас радостно забилось, поскольку затылком ко мне в громадной бронзовой ванне едва помещалась туша Жирного. Его левая рука с тлеющей сигарой свисала с края ванной, а пальцы правой держали хрустальный фужер, отражающий лунный свет, струящийся из окна.

Довольно улыбнувшись, я проскользнул в ванную комнату и на щеколду закрыл за собой дверь, а затем по влажному от испарины кафельному полу приблизился к Жирному и положил руку на его распаренную, розовую плешь, окружённую редкими седеющими русыми волосами.

В мою ладонь хлынул ручеёк тёплой маны. Однако у меня её стало лишь немногим больше, так как потоки входящей маны и тратящейся на «ускорение» практически уравновесили друг друга.

Мне довольно шустро удалось высосать из толстяка чуть ли не всю магическую энергию, после чего я выхватил из кармана прихваченный из гостиницы шилообразный нож для колки льда и выпал из «ускорения».

Дождь с прежней скоростью забарабанил по стеклу. Девушки же снова застонали, да ещё так громко, словно старались заглушить громко закашлявшего Жирного, принявшегося разевать рот, пускать слюни и хрипеть.

Да, практически полная потеря маны — это вам не комарам дули крутить.

Незамечающий меня бандит выронил сигару с фужером и принялся судорожно колотить себя кулаком по рыхлой груди, не обращая внимания на жалобный хрустальный звон. Разбившийся фужер окатил пол брызгами вина. Пара капель попала на мои ботинки. Но я не обратил на сей инцидент никакого внимания.

Приставил нож к горлу негодяя, наклонился к его уху и яростно прошипел, примеряя на себя роль маньяка:

— Лучшее лекарство от кашля — смерть. Хочешь, я тебя вылечу? Просто кивни. Ничего не говори, иначе я мигом проткну твою яремную вену.

Бандит сразу перестал кашлять и на мгновение замер, а потом осторожно отрицательно покрутил головой.

— Не хочешь лечиться? — расстроился я и сдвинулся чуть вправо, чтобы Жирный видел моё лицо… надеюсь, очень кровожадное лицо.

— Ты! — выдохнул он, выпучив зенки.

Я надавил на нож, и тот немного вошёл в мягкую, податливую кожу негодяя. Он дёрнулся от боли и обнажил жёлтые зубы.

— Я же тебе приказал молчать, — прошипел я, яростно раздувая крылья носа, ловящего запахи вина, табака и мыла. — Даже не думай кого-то звать на помощь. Никто не успеет спасти твою жирную жопу. Ты полностью в моих руках. Никто даже не видел, что я вошёл сюда. Мне ничего не стоит убить тебя. И никто и никогда не поймёт, что твоя смерть — это моих рук дело. Я всё продумал до мелочей. Ты связался не с тем человеком, мерзкий ты ублюдок.

Я растянул губы в плотоядной, дикой усмешке убийцы, свято верящего в то, что ему всё сойдёт с рук.

Но Жирный не был бы главой бандитов, если бы так просто пустил жёлтую струю.

Он набычился, воткнул в меня убийственный взгляд помутневших от злости глаз и прохрипел:

— Сопляк, ты даже не понимаешь во что ввязался… За мной стоят могущественные люди. Они разыщут тебя и накажут. Лучше брось свою заточку и извинись, пока ещё твои зубы на месте. Если ты не сделаешь этого, твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. И так просто ты не сдохнешь. Тебя будут пытать калёным железом и загонять иглы под ногти. Мои покровители разорвут крючьями твою кожу и зальют расплавленный свинец во все твои отверстия. А когда ты превратишься в воющий от боли окровавленный, безрукий и безногий кусок плоти, тебя швырнут на съедение свиньям.

— Красочно поёшь, ублюдок, — насмешливо усмехнулся я и всадил правый кулак прямо в жирную харю бандита.

Тот глухо вскрикнул и непроизвольно зажал хрустнувший нос, выбросивший струйку крови. Она заструилась по его кривящимся губам и закапала с подбородков, падая на лежащую на груди толстяка цепочку с крестиком и небольшим ключиком.

— Тебе всё ещё кажется, что я отступлю? — выхаркнул я, оскалив зубы. — Думаешь запугать меня? Спешу тебя расстроить, перед тобой человек, которому нечего терять.

Я снова ударил толстяка. Но теперь не по роже, а вбил костяшки пальцев в его кадык. Там тоже что-то хрустнуло, после чего негодяй резко выдохнул и тяжело засипел. Теперь он вряд ли сможет заорать.

К несчастью, Жирный не собирался сдаваться. Он попытался схватить мою руку с ножом для колки льда, но его скорость и ловкость оставляли желать лучшего. Я легко отдёрнул руку и следующим движением вонзил нож в его плечо и сразу же впечатал кулак в распахнувшийся рот. Бандит подавился воздухом и выбитым зубом. А я открыл на полную кран, чтобы ещё и шум воды заглушал хрипы и стоны Жирного.

— Ладно, ладно, парень… кха… твоя взяла, — нехотя просипел душегуб, выставив перед собой раскрытые ладони. — Что тебе надо? Не хочешь на меня работать? Что ж, я найду другого. А ты может идти. Больше… кха… ни я, ни мои парни тебя не потревожат. Даю слово.

— Кто кроме тебя знает, что я работал с профессором Казанцевым? Говори, падаль! — жарко выдохнул я, понимая, что бандит почти наверняка обманет меня. Он точно будет мстить.

— Бугор, — просипел Жирный, отводя взгляд. — Но я сказал ему не трепать языком.

— Врёшь, гад! — выпалил я и снова ударил негодяя. Теперь в висок.

Тот зашипел от боли и посмотрел ненавидящим взором прямо в мои глаза, словно пытался сломать мою волю. А мне только это и нужно было.

Я быстро вызвал «ментальное воздействие» и отправил Жирному целую авоську страхов. И на сей раз я не должен был переборщить, поскольку прочитанная в гостинице книга кое-чему меня научила.

Взгляд бандита дрогнул, и в нём начал нарастать страх. Окровавленные губы затряслись, а изо рта вылетело поскуливание.

— Говори, мразь, кто ещё знает о моей работе с Казанцевым?

— … Ещё, ещё Жёлтый и Псих, — промычал толстяк, которого колотила крупная дрожь. — И больше никто. Клянусь!

— Верю, — удовлетворённо выдохнул я. — Где они? И как они выглядят? Это те маги, что сидят в гостиной?

— Ага, ага, — торопливо покивал Жирный, ударяясь затылком о край ванной.

— А где Бугор?

— В своём подвале.

— Когда ты им рассказал о моих делах с Казанцевым?

— В минувшее воскресенье, тогда же, когда и сам узнал, что вы его подручный.

Значит, четверо человек способны шантажировать меня. Что ж, кажется, сейчас наступил момент, когда нужно опробовать ещё кое-что из прочитанного в книге о ментальном воздействии. Хотя нет. Надо ещё кое-что узнать у толстяка…

— От чего он? — взял я двумя пальцами окровавленный ключик и сильно потянул его. Цепочка бандита порвалась, отдав мне свою ношу.

— От сейфа, — будто через силу процедил негодяй, облизав губы.

Ого! Он настолько не хотел отвечать на этот вопрос, что даже сумел сбросить часть ужаса.

— Что в этом сейфе? — выдохнул я, снова послав в его разум охапку страхов. — И где он спрятан?

— Деньги и компромат на моих покровителей. А находится он в спальне под ковром, на полу. — нехотя прошипел он, пуская слюни и кривя губы, словно вампир перед которым размахивали крестом.

— Назови мне их имена, — потребовал я и услышал стук в дверь.