Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна - Страница 10

Дуня безразлично пожала плечиками<strong>…</strong> и вдруг дед ухватил её за тонкую косичку и притянул к себе:

— Твоих рук дело? — рыкнул он.

— А чё сразу я? — начала изворачиваться Дуня.

— А то! Не успела вернуться, всё вверх дном поставила! Дом полон чужих людей, лес раздала, на зверя охоту открыла!

— Деда-а-а! Так я ж для нас стараюсь! Разбегутся все<strong> —</strong> и что делать будем?

— Ну не на шею же себе садить? — возмутился Еремей, отпуская внучку.

— Я же как лучше… чтобы все вместе, как взяли да заработали!

— Вот работой своей они и оплатят аренду инструмента, бревна на избы, еду и проживание.

— Надо хоть малым заработком поманить, — не согласилась она. — А то неинтересно будет работать.

— Тьфу! Ну что ты будешь делать! Это в тебе кровь моей дорогой тещи просыпается! Всё добро нищим раздала, когда думала, что помрёт, а ей травки попить дали и выжила. Всех пережила, жалельщица сирых и убогих!

— Ну, деда! Я не такая!

— А не подумала, на что мне с новыми боевыми ряд заключать чтобы твоих дармоедов защищать? На что воинскую справу им покупать?

— Деда, я что-нибудь придумаю.

— Эх, маленькая моя разумница! Тебя князь к себе в гости ждёт, — огорошил её Еремей.

— Ой! Деда, я же ничего не… или он старое помянуть мне хочет, так я же…

— Про Ярославну забудь. Тебя никто не винит. Это княгине ты не по нраву была, а князь хорошо к тебе относится.

— Точно?

— Послушай меня, Евдокия. Иван Васильевичу сейчас тяжело. Вокруг враги, а теперь ещё братья против него пошли, но это только с одной стороны.

— А с другой?

— У него теперь развязаны руки, и когда мы наберемся сил, то земли братьев по праву заберем себе.

Дуня удивлённо посмотрела на деда. Как ловко у него получилось с этим «мы»! Никак, князь приблизил его к себе? В верности отца Иван Васильевич давно не сомневался, а вот дед всегда был человеком Кошкина.

— А зачем я князю? — неуверенно спросила она.

— Хочет поближе познакомиться, — навел туману дед, — узнать, как ты умудрилась придумать перья для письма ковать.

— Деда, да разве я могу знать, как чего-либо придумываю?

— Да уж, раньше я думал, что твои шатающиеся зубы были предвестниками идей, а теперь даже и не знаю.

— Шутишь?

— Да куда уж мне! Все за тобой присматривают, а проворонили, как ты пошла золото мыть! Это ж надо такое придумать?

Дуня отряхнула ноги от высохшего песка и взяв деревянное корытце, важно известила дедушку, что идёт домой.

— Ну идём, — согласился Еремей и поднявшись с камня, потихоньку пошёл следом. По дороге они встретили груженую шкурами телегу.

— Кто таков? — грозно спросил боярин у чернявого возницы.

Тот шустро соскочил и поклонившись, начал говорить и показывать:

— Вот, лосиные шкуры везу. Говорят, что иноземцы в городе деньгами за них платят.

— В Москве?

— Ага.

— Не слышал. Разве что в Новгороде, но больно далече. К тому же там всю торговлю свои люди держат и тебе хорошую цену не дадут.

Дуня с любопытством потрогала лосиные шкуры. Они оказались плотными и гладкими. Такие, наверное, сгодились бы на подошвы. Если же вдвойне проложить, то никакие камешки не почувствуешь. Она не заметила, как принялась теребить хвостик косы, яростно наматывая себе на палец и тут же распушая замученный кончик.

Дед замолчал и уставился на внучку. Вместе с ним умолк возница и непонимающе переводил взгляд с боярина на девочку.

— Ну, так я поеду? — робко спросил он и Еремей уже даже кивнул ему, отпуская, как:

— Деда! А что, если нам сшить из этих шкур защитные жилеты и продать их… — тут Дуня нахмурилась, пытаясь вспомнить, кто в Европе сейчас воюет, но у неё получалось, что там постоянно кто-то с кем-то воевал.

Зато она помнила, что там не хватало на всех воинов рыцарских доспехов, да и вскоре они начнут отходить, а вот кожаные жилеты войдут в моду. Сообразить бы ещё, в каком веке это случится? Но мысль уже разогналась, и Дуня решительно заявила:

— Продать иноземцам, вместо кольчуги.

— Они не кольчуги носят, а… — Еремей пощупал лосиную шкуру, потом посильнее помял. — Сколько хочешь за эту дрянь? — спросил он у чернявого.

Дуня расплылась в улыбке: дед начал торговаться! Шкуры были отлично выделаны и их можно было пустить не только на защитные доспехи, но и для обивки стульев, диванов, а ещё на галоши для валенок. Дуне уже не терпелось бежать и рисовать подходящую мебель, но тут дед велел торговцу разворачиваться и ехать к нему во двор.

Шкуры были куплены быстро, а продавец поспешил убраться, и теперь дед испытующе смотрел на Дуню. Она ответила ему улыбкой и тихо, только для него произнесла:

— Быстро окупим!

— Эх ты, радетельница! — проворчал он, но было видно, её слова немного успокоили его.

Вечером Дуняша дождалась, когда дед освободится от дел, отдаст последние указания перед отъездом и усядется на скамейку возле берёзки.

— Уезжаешь?

— На рассвете, — подтвердил дед.

— А я?

— За тобой Гришку пришлю.

— Я могла бы с тобой.

— Мне быстро надо будет ехать, а ты не выдержишь, и к тому же Милославе надо успеть перешить Машины одежки на тебя. К князю в простецком невместно. Всё же ты по приглашению, а не просто так мимо проходила.

— Ох уж это невместно, — проворчала Дуня. — Деда, посмотри. Я тут кое-что наскоро накидала. Вот это скамейка со спинкой и мягким сидением, а это отдельное креслице.

— Ну-ка, ну-ка, интересно, — Еремей внимательно посмотрел. — Видел я такие…

— Не такие! — возмутилась она.

— Но похожие.

— У меня удобнее, — настаивала Дуня.

— Может и так, — не стал спорить Еремей и перевернул листок. На обратной стороне были изображены разные варианты жилетов из лосиной кожи. Короткие и удлинённые, с рукавами и без, а ещё штаны с кожаными вставками.

— Толстовато для штанов, — потыкал он пальцем на прорисованные вставки. — Из другой кожи надо.

— А другая не защитит от стрел и ударов.

— Так и эта, ежели рубанут…

— А если вскользь?

— Ну, ежели вскользь… А это чего?

— Где?

Еремей показал на нарисованные ремешки.

— По размеру подгонять.

— Думаешь, сумеют наши бабы такое сшить?

— Мама со своими мастерицами всё как надо разрежет, девчонки по меткам сделают дырочки, а бабам останется только всё соединить. Думаю, что самое сложное будет продать.

Еремей задумался, повертел лист с набросками.

— А скамейки твои?

— Одну сделаем, чтобы показать товар лицом, но потом лучше кое-что заказывать у мастеров, а самим соединять детали, покрывать кожей… там надо по-особенному.

— И всё-то у тебя не как у людей!

— У людей всё жёстко, а у меня попа болит без подушек сидеть.

— Жёстко ей! — проворчал Еремей, но не удержался, подхватил внучку, посадил к себе на колени и приобнял. — Ты с князем-то будь осторожней, языком не трепи.

— Да когда я… — Дуня осеклась и уже тише добавила, что всё понимает.

— Князь тебя ждёт, поэтому как приедешь в город, переоденься и подходи ко мне в приказ.

— Хорошо.

Еремей поцеловал внучку в макушку и отправил в дом, чтобы комары не заедали, а сам остался посидеть, подумать, как дальше жить. Если у Милославы получится пошить защитные жилеты, то лучше бы их отвезти в Новгород и там пристроить на продажу. Здесь из иноземцев одни строители, да лекари, а там всякого сброда навалом. У Вячеслава должны там быть знакомцы.

Тут Еремей хлопнул себя по лбу: можно же не в Новгороде, а в Пскове продать! Там Пучинков посоветует, кому выгоднее сбыть жилеты и маленькие креслица для нежных поп! Еремей усмехнулся, вспомнив возмущенное лицо мелкой егозы. Но думы его перешли к Машенькиной судьбе. Надо было определиться с её будущим. Поездка в Псков поможет ударить по рукам или разойтись.

Еремей посмотрел на занимающихся своими делами крестьян. Он понимал, что легко может всех их закабалить, так как никто из них не сможет выплатить ему в этом году сбор, а с него-то княжьи люди своё возьмут. И Дунька в чём-то права, желая дать им возможность заработать. Если крестьяне смогут нарастить жирок, то в следующем году возвернут все долги.