На полголовы впереди - Френсис Дик - Страница 31

• Предыдущая
• 31/83
• Следующая

– Может быть, кто-нибудь недолюбливает Лорриморов? – предположил я.

– Мы разыщем этого сукина сына, – сказал он, не слушая меня. – Вряд ли в Картье так уж много людей, которые разбираются в поездах.

– У вас бывает много случаев саботажа? – спросил я.

– Только не такого. И не так уж много. Были когда-то один-два случая.

Но большей частью это хулиганы. Мальчишки, которые швыряются камнями с мостов. Ну, воруют по мелочам, а?

Я видел, что он воспринял такое предательство со стороны кого-то из своих как оскорбление. Как личное оскорбление. Ему было стыдно, как бывает, когда узнаешь, что твои соотечественники что-то натворили за границей.

Я спросил его, как он связывается с машинистом. Почему он сам отправился в голову поезда, чтобы его остановить, если есть портативная рация?

– Там слышен один только треск, когда мы едем сколько-нибудь быстро.

Лучше уж пойти самому.

На рации, по которой он связывался с твердой землей, загорелась лампочка, и он снова надел наушники.

– Джордж слушает, – сказал он, после чего долго молчал. Потом взглянул на часы и нахмурился. – Да. Хорошо. Понял. – Он снял наушники и покачал головой. – Они не собираются отправляться на путь искать веревку, пока не пройдут и "Канадец", и товарный поезд. Если у нашего саботажника есть хоть капля мозгов, к тому времени там уже никто не сможет найти никаких улик.

– Возможно, их там уже нет, – сказал я. – Уже почти час как мы отправились из Картье.

– Ну да. – Несмотря на охвативший было его гнев, к нему понемногу возвращалось хорошее настроение: в глазах у него уже снова появился иронический блеск. – Это почище того детектива, который разыгрывают тут ребята, а?

– Да, – согласился я, размышляя. – А труба отопления – это единственное, что соединяет вагоны друг с другом? Помимо сцепки, конечно.

– Правильно.

– А как насчет электричества? И воды?

Он отрицательно мотнул головой:

– Каждый вагон вырабатывает собственное электричество. Ни от кого не зависит. У них под полом генераторы... как динамки на велосипеде... они крутятся от колес и вырабатывают электричество. Проблема в том, что, когда мы едем медленно, свет мигает. Еще есть аккумуляторы для стоянок, но их хватает только на сорок пять минут, а? Это если мы не подключены к наземной сети на станции. А после этого остается аварийное освещение – только в коридорах и еще кое-где, часа на четыре, и после этого мы остаемся в темноте.

– А вода? – спросил я.

– Она под крышей.

– Правда? – удивился я.

Он терпеливо объяснил:

– На станциях, которые в городах, есть гидранты через каждые двадцать шесть метров – это длина вагона. По одному на каждый вагон. И электрические разъемы тоже, а? В общем, воду под напором накачивают в баки, которые под крышей, и она поступает в туалеты самотеком.

"Замечательно, – подумал я. – И благодаря всему этому можно было сравнительно легко и быстро отцепить вагон Лорриморов".

– Новые вагоны, – сказал Джордж, – будут отапливаться электричеством, а не паром, так что мы сможем обойтись без трубы отопления, а? И еще в них будут канализационные баки, а пока весь мусор и отходы сыплются прямо на рельсы.

– Канадскими железными дорогами будет восхищаться весь мир, – вежливо сказал я. Он усмехнулся:

– Три четверти поездов на линии Монреаль – Торонто опаздывают, а новые тепловозы регулярно ломаются. Старый подвижной состав, вроде этого поезда, лучше всего.

Он снова взял наушники. Я помахал ему рукой на прощание и пошел назад, в ресторан, где подлинное таинственное приключение легко оттеснило на задний план представление Зака, хотя некоторые были убеждены, что так и должно быть по сценарию.

Занте, окруженная всеобщим вниманием и сочувствием, заметно повеселела, а Филмер втолковывал Мерсеру Лорримору, что тому следовало бы предъявить железнодорожной компании иск на миллионы долларов за халатность. Едва не случившееся несчастье взволновало всех, возможно, еще и потому, что Занте осталась с ними, а не была унесена на носилках, как Анжелика.

Нелл сидела за столиком с супружеской парой лет сорока, которой, как она потом мне сказала, принадлежала одна из лошадей – темно-гнедой жеребец по кличке Красный Жар. Я стоял поблизости без особого дела, и муж, подозвав меня, попросил принести ему коньяку, жене водки со льдом, а для Нелл...

– Что для вас, Нелл?

– Только кока-колы, пожалуйста.

Я отправился на кухню, где, как я знал, хранилась кока-кола, но относительно всего остального находился в полном неведении, и делал Нелл отчаянные вопросительные жесты. Эмиль, повара, Оливер и Кейти, закончив уборку, ушли отдыхать, а магического ивового прутика, настроенного на алкоголь, который поворачивался бы в ту сторону, где находится коньяк или "Смирнофф", у меня не было.

Нелл что-то сказала владельцам, с которыми сидела, и подошла ко мне, сдерживая смех.

– Ну да, ужасно смешно, – сказал я. – Но какого дьявола мне сейчас делать?

– Возьмите подносик и принесите выпивку из бара. Я объясню им, что за это надо будет заплатить.

– Сегодня я и пяти минут не провел с вами наедине, – пожаловался я.

– Вы в самом низу социальной лестницы, а я наверху.

– Я мог бы вас за это возненавидеть.

– Ну и как, возненавидели?

– Пока нет, – сказал я.

– Если вы хорошо нас обслужите, я вам дам на чай.

Довольная своей шуткой, она отправилась на место, а я, беззлобно выругавшись про себя, поставил им на столик кока-колу и стакан для нее и пошел в салон-вагон за остальным. Как только я вернулся и доставил заказ, кто-то еще заказал то же самое, я проделал все сначала, а потом еще и еще раз.

Каждый раз я по дороге слышал обрывки разговоров, которые велись в баре, и какой-то еще более громкий непрерывный гомон дальше, в гостиной, и подумал, что после того как я обслужу всех в ресторане, надо будет, пожалуй, невзначай дойти до дальнего конца салон-вагона со своим подносом, снимающим всякие подозрения. Единственным, у кого этот план не вызвал одобрения, оказался бармен, который с недовольным видом сказал, что мне сейчас положено отдыхать, а пассажирам – приходить в бар за выпивкой самим и что я перехватываю его чаевые. Я счел эту претензию справедливой и предложил поделить чаевые пополам. Он прекрасно понимал, что, если бы я не бегал туда-сюда, большинство пассажиров поленились бы пойти за выпивкой, и тут же согласился, несомненно решив, что я не просто актер, а актер на амплуа простака.

Шеридан Лорримор, сидевший за столиком отдельно от родителей, потребовал, чтобы я немедленно принес ему двойное шотландское. У него был пронзительный голос, и его сестра, сидевшая через два столика, с недовольным видом обернулась.

– Нет, нет, тебе нельзя, – сказала она.

– Не твое дело. – Он чуть повернул голову в мою сторону и произнес, обращаясь к моему галстуку:

– Двойное шотландское, и бегом.

– Не давайте ему, – сказала Занте. Я стоял в нерешительности. Шеридан в ярости вскочил, схватил меня за плечо и подтолкнул в сторону двери.

– Ну-ка, быстро! – сказал он. – Делайте, черт возьми, что вам ведено.

Пойдите и принесите мне выпить.

Он еще раз подтолкнул меня, и довольно сильно. Уходя, я слышал, как он презрительно хмыкнул и сказал:

– С ними иначе нельзя.

Я отправился в салон-вагон, где некоторое время постоял с барменом, злясь на Шеридана, но не из-за его возмутительного поведения, а из-за того, что он привлек ко мне внимание. Филмер, правда, в этот момент сидел ко мне спиной, но совсем близко и вполне мог все слышать.

В дверях появился Мерсер Лорримор, немного помялся в нерешительности, а потом, увидев меня, подошел.

– Приношу вам извинения за моего сына, – сказал он устало, и у меня создалось впечатление, что ему и раньше приходилось без конца извиняться.

Он достал бумажник, вытащил двадцатидолларовую бумажку и протянул мне.

– Прошу вас, не надо, – сказал я. – В этом нет необходимости.

• Предыдущая
• 31/83
• Следующая