Испытай себя - Френсис Дик - Страница 37

• Предыдущая
• 37/76
• Следующая

Дун не ответил ни да, ни нет, и я осознал его идею, заключающуюся в предпочтении выслушивать неподготовленное мнение и первичные заключения заранее не посвященных в суть происшествия людей.

Они еще беседовали в течение некоторого времени, но, насколько я мог судить, никакой новой информации инспектор Дун не выудил.

— Вы хотите встретиться с Мэкки, — сказал наконец Боб. — Это молодая миссис Викерс. Здешние девушки рассказывают ей то, чего никогда не рассказали бы мне.

Дун кивнул, и я повел его вместе с вездесущим Ричем вокруг усадьбы на половину Перкина и Мэкки; мы подошли к входу, и я позвонил. Открыл сам Перкин. Он был одет в комбинезон цвета хаки, вылитый мастеровой, от него приятно пахло деревом и льняным маслом.

— Привет, — поздоровался он, увидев меня. Он был явно — удивлен моему визиту. — Мэкки в ванной.

На этот раз инициативу перехватил Дун и представился сам, причем весьма официально.

— Я пришел сообщить миссис Викерс, что найдена Анжела Брикел, — доложил он.

— Кто? — равнодушно переспросил Перкин. — Я и не знал, что кто-то пропадал. Я не знаю никакой Анжелы... Анжелы... как вы сказали?

Дун терпеливо объяснил, что эта девушка исчезла около семи месяцев тому назад. Анжела Брикел.

— Боже праведный! На самом деле? А кто она? — неожиданно он встрепенулся, как будто о чем-то вспомнив. — Не та ли это девушка-конюх, которая сбежала от нас полгода назад? Я помню, вокруг этого дела была какая-то возня.

— Она самая.

— Вот и прекрасно. Моя жена будет рада, что девушка нашлась. Сейчас я сообщу ей.

Он повернулся и, зайдя в прихожую, сделал движение, чтобы закрыть за собой дверь, однако Дун осадил его:

— Мне бы хотелось поговорить с миссис Викерс лично.

— Что? Хорошо. Тогда заходите и немного подождите. Джон? Зайдете?

— Благодарю.

Он провел нас на кухню, которая служила и столовой. Здесь мне еще не приходилось бывать. Он предложил нам разместиться в ротанговых креслах, стоящих вокруг круглого стола, выполненного из толстого стекла на трех опорах в готическом стиле. Портьеры и чехлы на стульях были вышиты цветами белого и черного цвета на темно-бирюзовом фоне. Вся обстановка в кухне была суперсовременной.

— Мэкки испытывает слабость к экстраординарности, иногда это идет вразрез с хорошим вкусом.

— Это здорово. Легкий характер.

Эта моя реплика, видимо, немного задела его, однако отреагировать он не успел, ибо в этот момент появилась Мэкки — волосы ее были мокры, выглядела она свеженькой и довольной жизнью. Первые осторожные слова Дуна вызвали у нее такую же реакцию, что и у остальных:

— Шикарно. Где же она?

Постепенное осознание реальных фактов начисто стерло с ее лица довольную улыбку, она побледнела. Мэкки слушала вопросы, отвечала на них, никак не смущаясь, что ее могут заподозрить в причастности к этому делу.

— Вы говорите, что либо она сама убила себя, — сказала она безучастным голосом, — либо... ее кто-то убил.

— Я не говорил этого, мадам.

— И то хорошо, — вздохнула она. — Все эти вопросы о допинге... о дружках. О боже! — она на секунду закрыла глаза, затем вновь распахнула их и посмотрела на Дуна и на меня.

— Месяц за месяцем нас преследовали неприятности, связанные с Олимпией и Ноланом, нас замучили своими вопросами телевизионщики и репортеры, которые постоянно толклись в нашем доме, и вот, когда мы вздохнули более или менее спокойно, все начинается сначала. Я не вынесу этого... не вынесу... неужели все сначала?

По просьбе Дуна я воспользовался «лендровером» Тремьена. Мы отправились в близлежащую деревеньку и остановились у подъездной аллеи к поместью Гарри и Фионы. Меня удивило, что он по-прежнему желает видеть меня рядом с собой, и я прямо сказал ему об этом. € какими-то едва уловимыми торжествующими интонациями он объяснил, что по опыту знает, как люди пугаются полицейских офицеров, в присутствии же знакомых они чувствуют себя менее скованными.

— А разве вы не хотите, чтобы они ощущали страх? — спросил я. — Насколько мне известно, многим полицейским нравится работать в такой обстановке.

— Я — не многие полицейские. — В его голосе я не услышал обиды и недовольства моим замечанием. — У меня свои методы работы, сэр, и, пусть они даже отличаются от стиля, практикуемого моими коллегами, я все равно добиваюсь результатов, и зачастую небезуспешных. Может, своей манерой расследования я и не достигну высоких чинов и званий. — На его лице мелькнула улыбка. — Но уверяю вас, я никогда не отказывался от сложных дел.

— Я и не сомневаюсь в этом, инспектор.

— У меня у самого три дочери, — вздохнул он, — и подобного рода дела мне более всего не по душе.

Мы вышли из машины перед фасадом роскошного особняка в георгианском стиле, где жили Фиона и Гарри.

— Никогда не стройте предположений, не имея на то достаточных оснований, — рассеянно проговорил он, будто бы давая мне совет — Вам наверняка известны два пресловутых слова, которые произносят полицейские, когда у них разваливается дело? Я покачал головой.

—  — «Я предполагаю», — улыбнулся он.

— Никогда не забуду.

Он мягко взглянул на меня и в своей спокойной манере предложил наконец зайти в усадьбу Гудхэвенов.

Как оказалось, в доме была одна Фиона, которая открыла нам дверь кухни. Одета она была в темно-голубой сшитый на заказ костюм и белую шелковую блузку, на шее болтались золотые украшения, ноги — в черных туфлях на высоком каблуке; я сразу же почувствовал, что она куда-то торопится.

Когда она увидела меня, на лице ее появилась извиняющаяся улыбка:

— Джон, — сказала она, — чем обязана вашему визиту? Я собираюсь на обед. Может быть, поговорим позже?

— M-м... — замялся я. — Со мной старший инспектор Дув из полицейского участка долины Темзы. Вместе с ним констебль Рич.

— Полиция? — озадаченно спросила она. Она не могла скрыть сильнейшую тревогу.

— Что-нибудь случилось с Гарри?

— Что вы, что вы, с Гарри все в порядке. Впрочем, не совсем так. Речь идет об Анжеле Брикел. Она нашлась.

— Анжела?.. Я рада. Где же она пропадала?

Я удивился находчивости Дуна, который своим молчанием дал ей возможность понять, — что все обстоит не так просто и ей явно придется выслушать неприятные известия.

— Бог мой, — промолвила Фиона. — Неужели она мертва?

— Да, боюсь, что так, мадам, — кивнул Дун. — Я вынужден задать вам несколько вопросов.

— Да, конечно... но, — она взглянула на часы, — может быть, чуть позже? Это не просто обед, я приглашена на него в качестве почетного гостя.

Мы все еще стояли на пороге кухни. Без лишних слов Дун протянул ей карточку и спросил, знает ли Фиона изображенного на ней мужчину.

— Разумеется. Это Гарри, мой муж. А рядом с ним моя лошадь Гвоздичка. А где вы взяли эту фотографию?

— Из сумочки погибшей девушки.

Лицо Фионы исполнилось добротой и жалостью:

— Анжела так любила Гвоздичку.

— А нельзя ли мне прийти, когда ваш муж будет дома? — предложил Дун.

— Конечно, приходите, — с облегчением вздохнула Фиона. — Сегодня вечером после пяти или завтра утром. Завтра он будет... м-м... примерно до одиннадцати. Пока, Джон.

Оставив дверь открытой, она влетела в дом, чтобы тут же выйти через другую дверь, закрыть ее, подбежать к нам, затворить дверь кухни, сунуть ключ под валун ("Эге! " — неодобрительно сказал про себя Дун), вскочить в свой БМВ и с развевающимися волосами махнуть на прощание нам, рукой.

— Если бы вам нужно было описать ее одним словом, — обратился ко мне Дун, — то какое бы вы выбрали?

— Непробиваемая.

— А вы не полезли за словом в карман.

— Она и на самом деле такова. Непоколебимая.

— А долго ли вы ее знаете?

— Как и других, примерно десять дней.

— Гм, — промычал Дун. В отличие от вас у меня не будет десяти дней, чтобы жить в их обществе. Позвольте вновь спросить вас, что это за люди? В присутствии полицейского многие начинают вести себя неестественно.

• Предыдущая
• 37/76
• Следующая