Давай попробуем любить (СИ) - "Sofie Montero" - Страница 16

Не удостоив и взглядом этого урода, я аккуратно просунул руки ей под спину и, прижимая к своей груди, медленно распрямился, увлекая и её в сидячее положение. Никто и не собирался возмущаться, когда я укрыл её полами своего плаща. И только после этого выглянул на виновника моей злости.

Однозначно косматый мужик, одетый в отрепье, поверх которых была накинута добротная шубка из волчьих шкур, меньше всего походил на трудящегося селянина.

Конь под его уздой был беспокойным, а сам всадник нагло таращился на девушку в моих руках. Либо полоумный, либо имеет кого-то за спиной.

Теория вторая вскоре оправдалась, из лесной чаще выскочили ещё два трубадура в таких же нелепых нарядах. Они осмотрели меня пристально, и мою сжатую руку на талии девушки не упустили из вида.

Что первый, что вторые не проявляли уважения ко мне ни как к солдату, ни как к стражнику. Хотя я уверен, что мой внешний вид просто кричал об этом.

Наоборот, они щурились, как лисы, отчаянно размышляя, смогут меня одолеть, при этом не лишившись конечностей, или же всё-таки рискнуть не стоит.

— У тебя молодая девка, крылатый, осилишь?

Демонстративно рассмеялся он, и я почуял, как адептка дёрнулась возле моей груди. Хм, видимо, подумала, что бы было встретить она их одна.

Умная девочка, раз смогла свою ошибку признать.

— А у тебя язык, я посмотрю, длинный. Осилит он ли мой меч?

— Всё равно она человечка, ты поиграешься и кинешь. Отдай её нам, солдатик!

— Гил, пойдём, Отман зовёт… — боязливо начал один из тех, кто пришёл недавно. Всадник недовольно поморщился в роже.

— Заткнись, отребье, когда я говорю! — гаркнул урод, но тут добавил и второй, пряча нож в штанах, впрочем очертив женское бедро масленным взглядом:

— Гил, накажет же.

Злобно сплюнув на землю, пришлый потянул к себе поводья, разворачивая лошадь в противоположную сторону, и, прежде чем ускакать, бросил злобно:

— Мы ещё с тобой встретимся, солдатик. А ты, девка, готовься, всё равно найду и подо мной ляжешь.

Они ушли. Так же быстро и в мгновение ока, как и пришли, роща просто затмила их силуэты и скрыла ранней травой следы. Они были местными, поэтому чувствовали себя дома. Оттого так и скалились, нагло претендуя на чужое.

Я ещё немного прогулялся по полям с Риром, и лишь тогда, когда почувствовал, что за нами никто не идёт, направил жеребца в сторону города.

Само собой, что это были члены нашумевшей банды, за которой нас прислали. Но нужно было быть полным идиотом, чтобы поверить, что кто-то из местных их не поддерживает. Весть о прибытии военных для их нейтрализации, небось, слышал уже каждый житель долины. В коем веке, мы действительно решили не начинать «официально» разыскивать преступников с дня прибытья. Ублюдков нужно было взять всех и разом, чтобы, не дай боги, хоть бы один поскользнулся. А так и повод нашёлся, местный праздник. А вино, как известно, многим язык развязывает.

Только я и не думал, что эти бандиты так оборзели, что внаглую ко мне заявяться, да и ещё позариться на моё. Очевидно, что укоренилась эта гниль здесь очень прочно. И выкурить придётся упорно, но осторожно.

Пока я размышлял, девчонка у моей груди молчала. Не плакала, хоть мне и показалось, что существо она хрупкое, когда так просила с жалостью оставить в покое. И не возмущалась о моих вольно сидящих на её боку руках.

На тёплом, мягком женском боку.

Она, как и я, о чем-то размышляла, пряча от меня глаза под сенью тёмной чёлки.

Наверное, она напугана, но вот беда, утешать я не умел. Поэтому и молчал, крепче прижимая к себе, надеясь интуитивно передать ей свою опору и защиту. Но когда молчание стало ещё тягостнее, я поинтересовался деловито, не в силах молчать:

— Не холодно?

— Нет. — качнула она тихо головой, но я упрямо прикрыл её полами своего плаща ещё плотнее, тем самым прижимая к себе.

Как ни странно, она не запротестовала, покорно позволила себя укутать в ткань солдатского плаща и даже не пикнула, когда я мимолетно провёл ладонью вдоль её бедра вниз.

То ли постыдилась указать мне на вольность, то ли ещё не отошла от недавних «любителей» портить чужие разговоры.

До Сентры мы добрались к обеду. Плясы и музыка из таверны были слышны за версту.

Местные уважали свою богиню и довольно ответственно относились к празднику Весны. Зайдя с задних ворот в конюшню, я аккуратно толкнул девушку в спину, страхуя рукой за плечо, пока она легко скользнула по шкуре Рира вниз.

Нерешительно осмотрев большое здание таверны через окошко в строение для лошадей, я видел, как она не хотела туда идти.

Мысль о том, что сбежит, была реальнее некуда. Она может. Мне вообще кажется, что это у нее в крови: то ли сбегать, то ли теряться. Поэтому, перекинув поводья жеребца подошедшему молодому конюху, я быстро подошёл со спины, ладонью нажав на поясницу, направляя её к выходу.

— Идём.

Она опять поджала губы, на миг мазнула фиалковым взглядом, будто ища причины моих действиях в моих глазах. Но, видимо, так их и не нашла, поэтому с тихим вздохом покорно пошла вперёд, понуро отпустив голову вниз и вцепившись в свою сумку, слегка хромая.

"Этот взгляд проникал под кожу, внутри.

Туда, где была запрещено всем. Особенно мужчинам, к сердцу."

Давина Фиалковски

Идти в общий зал не хотелось, даже не так, откровенно было страшно и неприятно. Но в голове ещё билось назойливой барабанной дробью обещание шаада: «Пока не покраснеет кожа, не отпущу».

Не верить в эту угрозу было все равно, что сунуть палец в пасть волка, наивно веря, что он сыт и не покусает. Но не только это меня пугало.

Куда страшнее оказались те мужчины в лесу. Их похабные намеки и бесконечная вера в собственную безнаказанность. Что же было, поймай они меня одну? О, Дух Леса, я даже куклу с собой не взяла, а без неё я просто пустышка. Ну побежала бы я, потом догнали бы наверняка, а дальше…

На мысли, что дальше, я поняла, что громко сглотнула, привлекая к себе внимание шаада. Он было взглянул на меня с синим интересом в глазах, но промолчал. Оно и к лучшему…

А пока я занималась самоанализом, меня подвели к деревянным дверям с облупленной краской красного оттенка. И вправду, жители Изумрудной Долины вовсю веселились. Столы ломились от тарелок с яствами, но куда более большим спросом пользовалась медовуха, вино и отвары из крепких трав.

Все восхваляли Весну, и в этом празднике жизни я почувствовала себя ещё больше никому не нужной здесь. Будто обломок не той вазы, которую так и хотят сюда приклеить.

Но безуспешно. Я знала, что это не моё место. Негоже мышке плясать на господском столе, там, глядишь, и кот объявится.

Так рисковать я не хотела.

Успеть бы быстренько прошмыгнуть по лестнице вверх и там закрыться в маленькой комнате на замок, а потом лечь на кровать и подумать. Обо всем.

Но, по-моему, шаады могут читать мысли, ну, или, по крайней мере, тот, что за моей спиной. Его широкая ладонь с моей поясницы шустро вскарабкалась на плечо, слегка сжала и умело направила в дальний угол зала.

Не имея другого выбора, я уныло поплелась к широкому столу, за которым собрались подозрительно весёлые мужчины.

Узрев меня, рыжий гигант довольно улыбнулся и, толкнув локтем своего соседа, отодвинулся и сам, предлагая мне место.

Мешкать не стала, из всего этого элитного отряда только этот рыжий добряк обращался со мной дружелюбно, даже несмотря на то, что по моей вине огреб подносом по лицу.

Юрко, насколько позволяла раненая нога, я присела за столом, избегая смотреть на других людей, хотелось побыстрее отсюда уйти. Но все мои надежды к бегству пресёк шаад, что присел возле меня с боку. Я была зажата между одним веселым оборотнем, что хитро глядел на меня, и вечно недовольным, высокомерным и, главное, очень сильным шаадом.

— Ну, куколка, где была? — улыбнулся мне рыжий мужчина, отпив из своего кубка. В таверне было шумно, мало что было можно услышать у соседнего стола, да и за нашим столом все мужчины, как правило, разбились по парам и разговаривали между собой.