Мастер Гравитации (СИ) - Сапфир Олег - Страница 4

Дед свернул список и с легкой ухмылкой добавил, что большинство должников считают, будто документы об их долгах сгорели в банке, но ему удалось их спасти. То есть, за нами могут начать охоту.

Дело в том, что сто пятьдесят лет назад дед пережил последнюю войну в Перми лучше многих. Он сохранил состояние и стоял крепче прочих. После войны остальные аристократы занимали у него крупные суммы, чтобы восстановить свои разрушенные владения. Тогда наш Род был еще силен, и мог позволить себе такую щедрость. Но время, как известно, та еще шутница.

Дед предположил, что некоторые должники могли не сообщить своим наследникам о задолженностях перед нашим Родом. Кто-то мог уйти в мир иной, унося тайну с собой, информация могла потеряться между поколениями, а кто-то считает, что раз банк сгорел, то и долги вместе с ним обратились в пепел. Но документы существуют, и после смерти деда вся эта история всплывет на поверхность. После гибели сильных Одаренных вскрывают всю их документацию, даже самую засекреченную, которая при жизни хранилась под семью замками в главной канцелярии.

Ситуация хуже некуда — словно нашел старый сундук, а вместо золота внутри — проклятие на семь поколений вперед.

— Кстати, — дед на видео хитро прищурился, — надеюсь, что Валера не сократил нашу гвардию до шести тысяч, как всегда хотел. Сейчас вам, как никогда, понадобятся бойцы. Нельзя показывать должникам свою слабость. Они могут наброситься на вас, как стервятники на добычу!

До шести тысяч? Ха! Дед в гробу перевернётся, когда узнает, что в нашей гвардии всего две тысячи воинов. Отец распустил половину — зачем тратить деньги на бездельников? Уже представляю лицо отца, когда он узнает о нюансах завещания.

Улыбка сама выползла на моё лицо. Ироничная такая.

— П****ц! — вырвалось у адвоката. Видимо, он тоже был в шоке от этой ситуации, но быстро взял себя в руки. — Ох, простите, господин и госпожа Добрынины, — запись закончилась, и экран телевизора зашипел.

— Ничего страшного, — ответил я, и он продолжил.

— Кому-то из вас, как представителю Рода, нужно поставить свою подпись под завещанием. Подписчик примет на себя роль владельца всей информации, которую вы услышали от вашего покойного родственника. Все предоставленные им записи и документы будут числиться на вашем имени.

Маша решительно, хоть и с каменным лицом, потянулась к ручке. Но не стоит так напрягаться… Я аккуратно отвёл её руку в сторону и быстро расписался вместо неё.

— Что ж, пожалуй, на этом можно закончить. Эту запись мы также передадим остальным членам семьи, — адвокат поправил галстук и потянулся к графину с водой.

Жарко стало не только ему, но и Маше… Она вдруг начала жадно смотреть на воду. Мне-то было всё равно — не самая страшная новость за мои две жизни, которые я помню. Но если взглянуть на ситуацию со всех сторон, то это полный финиш! Как только остальные Рода узнают про свои долги, которым чёрт знает сколько лет, то… Будет весело. А киллеры получат план работ на год вперёд.

Можно, конечно, припугнуть адвокатишку, несмотря на его обязанности хранить конфиденциальность, но какой в этом смысл? Документация всплывёт, рано или поздно, и должники узнают о гигантских суммах, которые они нам должны. Вряд ли они захотят их отдавать, особенно учитывая, что от боевого величия нашего Рода остались одни лишь воспоминания. Наше семейство в последнее время — сплошные пацифисты.

Оставив адвоката в покое, который уже, наверно, видит нас трупами, я первым спокойно вышел из кабинета. А Маша пулей вылетела за мной и вцепилась в мою руку, но не смогла толком обхватить её двумя руками.

— Брат, ты нормальный? — с переживанием в глазах она уставилась на меня. — Зачем ты подписал бумаги вместо меня?

Она не понимала причину моего поступка. Ведь теперь именно я могу требовать долги с кого-то. А значит, являюсь первой мишенью.

— Хватит уже переживать за меня, — я легонько щёлкнул её по носу. — Не будем паниковать раньше времени. Сначала я поговорю с отцом.

Спустя некоторое время

Во время беседы с отцом он лишь один раз сорвался на грубое слово — прогресс, надо сказать! А потом большую часть времени молчал. Но даже на таком расстоянии я отчетливо слышал, как в его голове с громким скрипом закрутились ржавые шестерёнки от усиленных размышлений.

Что ж… Главное, что я сообщил ему о проблеме заранее, а дальше… А что дальше? Походу, будет весело, как на похоронах клоуна. И я даже не знаю, что хуже: скучное обучение в Академии или бодренькая охота, которая скоро на нас начнется.

Лично мне оба варианта не по душе: не хочется лишний раз отвлекаться на все это безобразие. Но будь, что будет! Семья есть семья. От них никуда не денешься — разве что в могилу, но и там покоя не жди.

Вернувшись в академию, мы с сестрой уселись на лавочку во дворе. Едва спрятали головы под тенью деревьев, как Маша, вздохнув, пролепетала:

— Да уж, дедушка умеет шокировать новостями! Трындец, и ещё раз трындец!

Я промолчал: и так понятно, в какой заднице мы сейчас оказались. Вопрос лишь в том, когда вскроются все базы с заверенными документами, особенно те, что под секретным кодом. Жаль, что конфиденциальность после смерти не сохраняется.

Однако от раздумий меня вновь вырвала сестра:

— Но, Добрыня, ты можешь положиться на меня! — заявила она, потянувшись рукой к моему плечу. — Я тебя спасу, если что, ведь я маг-универсал с рангом С.

Опять мелкая хвастается. Но всё же я горжусь сестрой. Маги, владеющие разными стихиями, редкость, а она в таком юном возрасте уже достигла высокого ранга. Хотя ведёт себя, как гений с манией величия.

— Маш, а ты специально грызла гранит наук так усиленно, чтобы я от тебя даже здесь скрыться не смог? — усмехнулся я.

— Нет, это просто ты туп, как орех, — она показала мне язык. — Мог бы тоже усиленно заниматься, а не только на диване лежать и гири тягать. Тогда бы поступил в академию, как я, в шестнадцать лет.

Она не знает, зачем я тягаю гири. У меня другой путь к силе. Для неё я всего лишь перекачанный старший брат, который ничем не интересуется. Но было бы странно, если бы я всем здесь интересовался… Отпуск же, разве нет?

Но могу понять, почему она пошла за мной, и так старалась сюда попасть. Я старше её на два года, и так вышло, что она была последним ребёнком в нашей семье. Родители часто находились в разъездах, как и все остальные. Поэтому за ней пришлось присматривать мне. Так что можно сказать, мы с ней — лучшие друзья. Конечно, у неё, как и у всех, были няни и другие слуги. Однако… Как можно полностью доверить такую смешную мелочь кому-то? Которая, даже напрудив под себя лужу, начинала злиться на других и грозно махать крохотными ручками, словно её подставили.

— Эй, малявки, вы кто такие? Чего это вы сюда уселись? — неожиданно окликнули нас сзади.

Чего, блин? Мне понадобился весь мой самоконтроль, чтобы не захохотать во весь голос, но глаза на лоб всё же полезли от такого заявления. А здоровяки, вроде меня, с округленными глазами и сморщенным от шока лбом, выглядят куда более опасно. Но не буду же я пугать студентов — они, чем больше боятся, тем сильнее нарываются. А оно мне надо, по стенке их размазывать? Хотя, признаюсь, это могло бы скрасить этот скучный день. Но, увы, сегодня я пацифист. Мир во всём мире, и прочая фигня.

Мы с Машей обернулись и увидели трёх студентов в форме третьекурсников. У всех на лицах было написано самодовольство и ощущение собственной важности.

Я медленно поднялся с места, заслоняя их своей тенью. Они переглянулись между собой, но один из них продолжил, пытаясь сохранить бодрость:

— Ладно, поторопился, признаю: тебя малявкой не назвать, шкаф. Но всё же, с какой стати вы здесь сидите, и кто вы такие?

— Я Мария Добрынина, а это мой брат Добрыня Добрынин. Слышали о таких? — визгливо и быстро выпалила сестра, откидывая светлые волосы за плечи.