Игра по правилам - Френсис Дик - Страница 68

• Предыдущая
• 68/73
• Следующая

Джун вспыхнула и убежала. Аннет с сомнением покачала головой.

— Я не смогу отличить родохрозита от гранита, — сказал я. — А Джун может. Знает цену, знает спрос. И я буду полагаться на эти знания, пока она меня не подведет.

— Она слишком молода, чтобы принимать решения, — возразила Аннет.

— Когда молод, решения даются проще.

«А разве это не так? — думал я с кривой усмешкой, мысленно повторив свои слова. — В возрасте Джун я был сам полон уверенности. Как бы я тогда поступил, узнав о наличии кокаина в моче лошади? Трудно сказать. Назад не вернешься».

Я сказал им, что ухожу и увижусь с ними только завтра утром. Дилеммы могут подождать, решил я. Вечер принадлежит Клариссе.

Спустившись во двор, я увидел, что Брэд читал «Рейсинг пост», в которой была та же фотография, что и в «Дейли сенсейшн». Когда я уселся возле него, он показал мне знакомую фотографию, и я кивнул.

— Это твоя голова, — сказал он.

— Гм...

— Вот это мрак, — произнес он.

— Мне кажется, что это было давным-давно, — улыбнулся я.

Он подвез меня к дому Гревила и, войдя вместе со мной, остался ждать внизу, пока я пошел наверх, положил трубку бейстера в конверт, затем в специально принесенный для этой цели пакет «Джиффи» и написал на нем адрес Фила Эркхарта.

Спустившись к Брэду, я сказал:

— В главный офис фирмы «Евро-Секуро» на Оксфорд-стрит, не очень далеко от гостиницы «Селфридж». Вот адрес... — Я протянул ему пакет. — Найдешь?

— Да.

Он вновь показался обиженным моим вопросом.

— Я звонил им из офиса. Они ждут. Платить не надо, они пришлют счет. Просто возьми квитанцию. Хорошо?

— Да.

— Потом заедешь в гостиницу «Селфридж» за моей знакомой и привезешь ее сюда. Она тебе позвонит, так что оставь телефон включенным.

— Да.

— А потом, если хочешь, можешь ехать домой. Мрачно взглянув на меня, он лишь спросил:

— Завтра в то же время?

— Если тебе еще не надоело. Он вдруг совершенно неожиданно расплылся в улыбке — зрелище, от которого захватывало дух.

— Лучшее время моей жизни, — сказал он и удалился, оставив меня буквально с открытым от изумления ртом.

В этом состоянии я прошел в маленькую гостиную и немного прибрался там. Раз Брэду нравилось часами ждать меня, читая самые неожиданные журналы, меня это устраивало, но я уже не чувствовал себя в непосредственной опасности и при желании мог сам водить машину. Так что в качестве телохранителя-шофера Брэд дорабатывал последние дни. «Он должен это понимать, — думал я, — ему уже несколько раз приходилось чуть ли не навязывать свои услуги».

К вечеру этой среды лодыжка тоже чувствовала себя гораздо лучше. Насколько я понимал, в местах перелома на костях всегда нарастала новая ткань, которая соединяла кости, как клей. Через восемь-девять дней эта мягкая ткань начинала отвердевать, и с этого момента кость быстро крепла. К этому времени у меня, видно, началась именно эта фаза. Оставив один из костылей в гостиной и опираясь на второй, как на трость, я для равновесия касался пола большим пальцем левой ноги, чтобы не переносить на нее всю тяжесть тела.

Я решил, что обезболивающее больше не понадобится. За ужином я буду пить с Клариссой вино.

Я вдруг с удивлением услышал, как в дверь кто-то позвонил. Для Клариссы было слишком рано: за такое короткое время Брэд не успел бы отвезти пакет, заехать в «Селфридж» и привезти ее сюда.

Доковыляв до двери, я посмотрел в «глазок» и с изумлением увидел на пороге Николаев Лоудера. Позади него на дорожке стоял его приятель Ролло-Роллуэй и с тоскующим видом оглядывал палисадник.

В некоторой растерянности я открыл дверь, и Николас Лоудер тут же сказал:

— Как хорошо, что вы дома. А мы тут ужинали в Лондоне, и, поскольку осталось свободное время, я подумал, почему бы нам не зайти и не поговорить насчет Джемстоунз, чем вести переговоры по телефону.

— Но я еще не назвал цену, — возразил я.

— Ничего. Мы можем обсудить и это. Можно войти?

Отступив, я неохотно пропустил их.

— Ну что ж, — сказал я, глядя на часы. — Только ненадолго. Ко мне скоро должны прийти.

— У нас тоже дела, — заверил он меня. Обернувшись, он махнул своему приятелю. — Заходи, Ролло, у него есть для нас время.

Роллуэй с видом человека, которому не нравилось все это мероприятие, поднялся по ступеням и прошел в дом. Повернувшись, я провел их по коридору, нарочито оставив входную дверь открытой, как недвусмысленный намек на то, что им не стоит долго задерживаться.

— В комнате беспорядок, — бросил я им через плечо. — У нас побывал грабитель.

— У нас? — переспросил Николас Лоудер.

— У нас с Гревилом.

— Ax! — воскликнул он.

Он вновь ахнул, увидев застрявший в экране телевизора горшок с хризантемами, однако Роллуэй смотрел на все весьма равнодушно, словно ему доводилось видеть подобный хаос изо дня в день.

При ближайшем рассмотрении Роллуэй выглядел не более привлекательным, чем на расстоянии: угрюмый, коренастый, крепко сложенный мужчина средних лет, лишенный всякого обаяния. «Его дружбу с обаяшкой Лоудером можно было объяснить лишь деловыми взаимоотношениями», — подумал я.

— Это Томас Роллуэй, — с некоторым опозданием представил его мне Николас Лоудер. — Один из владельцев лошадей. Его очень интересует Джемстоунз.

По виду Роллуэя трудно было сказать, что его вообще что-то интересует.

— Я бы предложил вам что-нибудь выпить, но преступник разбил все бутылки.

Николас Лоудер рассеянно взглянул на осколки стекла на ковре. Бриллиантов в бутылках не было. Зря только перепортил выпивку.

— Не могли бы мы присесть? — спросил он.

— Конечно.

Он уселся в кресло Гревила, а Роллуэй примостился на подлокотнике второго кресла, оставляя мне тем самым лишь жесткий стул. Я присел на краешек, отложив свой костыль и желая, чтобы они поскорее ушли.

Я взглянул на Лоудера, высокого, светловолосого, с умными карими глазами. Казалось, он больше уже не злился на меня, как в недалеком прошлом. И я почти почувствовал себя виноватым за то, что втайне от него делал анализ на кокаин, в то время как он вел себя со мной самым естественным образом, впервые с тех пор, как умер Гревил. Если бы он был таким с самого начала, мне не пришлось бы устраивать все эти проверки.

— Итак, сколько вы хотите за Джемстоунз? — спросил он.

Из документов «Саксони Фрэнклин» я знал, сколько стоил Джемстоунз годовалым жеребенком, но это почти не имело отношения к его стоимости два года спустя. Он уже однажды был победителем, но особо не блистал. И я назвал цену, в два раза превышающую его начальную стоимость.

Николас Лоудер иронично рассмеялся:

— Ну, Дерек. Половину.

— В эту сумму он изначально обошелся Гревилу, — сказал я.

На какое-то мгновение прищурив глаза, он тут же с невинным видом открыл их.

— Так, значит, вы все-таки в курсе! — с улыбкой воскликнул он. — Я обещал Ролло приличную лошадь за разумную цену. Нам хорошо известно, что Джемстоунз не мировой рекордсмен, однако, я думаю, он еще будет победителем. Будет справедливо, если мы заплатим за него ту же сумму. Более чем справедливо.

«Вполне возможно, что и так, — думал я, — но „Саксони Фрэнклин“ нуждается в каждом выторгованном центе».

— Набавьте еще половину — и он ваш, — сказал я.

Вопросительно подняв брови, Николас взглянул на своего друга в ожидании его ответа.

— Ролло?

Но, похоже, Ролло больше интересовал костыль, который я до этого поставил к стенке, чем предмет нашего разговора.

— Джемстоунз этого стоит, — рассудительно заметил Николас Лоудер, и я вдруг с удивлением подумал, что он заинтересован продать его для меня как можно дороже, чтобы получить себе побольше комиссионных.

«Надо торговать с противником — налаживать взаимовыгодные контакты», — вспомнил я.

— Мне вообще не нужен Джемстоунз ни за какие деньги, — сказал Ролло. И это были его первые слова с тех пор, как он пришел.

У него был грубый и удивительно невыразительный голос. «Совершенно бездушный», — подумалось мне.

• Предыдущая
• 68/73
• Следующая