Игра по правилам - Френсис Дик - Страница 12

• Предыдущая
• 12/73
• Следующая

Для владельца лошадей он был не слишком азартен. По моим подсчетам, общей чистой прибыли у него было больше, чем у многих других владельцев. Выигранные деньги, как я мог предположить, полностью окупали как содержание, так и стоимость самих лошадей, и в основном поэтому ему как бизнесмену нравилось их держать.

Я машинально продолжал листать книжку дальше и среди последних страниц, озаглавленных «Для заметок», увидел многочисленные каракули и какие-то цифры.

Подобные каракули многие рисовали, например, говоря по телефону: разные заштрихованные квадратики, зигзаги, крестики. На соседней странице было записано уравнение: CZ=Cxl, 7. Для Гревила здесь было все предельно ясно, мне же это ни о чем не говорило.

Перелистнув еще одну страницу, я увидел несколько номеров, подобные которым были записаны и у меня в записной книжке: паспорт, счет в банке, страховка. Ниже маленькими печатными буквами в столбик стояло лишь одно слово — Дерек. И я опять вздрогнул, увидев свое имя, написанное его рукой.

Глядя на расположение букв, я задумался, не использовал ли Гревил мое имя в качестве какой-то мнемоники, а может, оно ничего и не значило, так, каракули? Ответить на это не представлялось возможным. Вернувшись на несколько страниц, я увидел то, что уже попадалось мне на глаза, — надпись, едва заметно сделанная карандашом за день до его смерти. Но и во второй раз она говорила мне не больше, чем в первый.

«Конингин Битрикс?» — писал он. Два слова со знаком вопроса. «Кличка лошади? — наугад предположил я. — Может быть, он собирался ее купить?» Моя голова была склонна работать именно в этом направлении. Затем я подумал, что он мог написать сначала фамилию, как, например, Смит, Джейн; и, возможно, собирался встретиться с некой Битрикс Конингин в Ипсуиче.

Вернувшись к «лошадиной» версии, я позвонил своему тренеру Майло Шенди, который осведомился о моей лодыжке и попросил не тянуть с выздоровлением.

— Через пару недель я сяду в седло, — сказал я.

— Это уже кое-что. Поделай массаж. От одной только мысли мне стало больно. Я дал обещание, вовсе не собираясь его выполнять, и справился насчет Конингин Битрикс, назвав имя по буквам.

— Не знаю лошади с таким именем, но я могу выяснить утром. Я поинтересуюсь у Уэзерби, есть ли вообще такая кличка, и, если они скажут «да», значит, эта лошадь не заявлена на состязания.

— Огромное спасибо.

— Ерунда. Я слышал, у тебя умер брат. Вот несчастье.

— Да... А откуда ты знаешь?

— Мне сейчас звонил Николас Лоудер и рассказал про твою дилемму. Он хотел, чтобы я убедил тебя отдать ему Дазн Роузез.

— Вот идиотизм. Я имею в виду его звонок. Он усмехнулся.

— Я так ему и сказал. Я ответил, что мне это раз плюнуть, но он, кажется, меня не понял. В любом случае это ничего бы не решило. Жокеям не разрешается держать скаковых лошадей для соревнований. Даже если ты и предоставишь ему свою лошадь, все равно будет считаться, что она принадлежит тебе.

— Нет сомнений, что ты прав.

— Голову на отсечение.

— А Лоудер ведь играет в тотализатор, да? — спросил я. — И довольно активно...

— Я слышал, что да.

— Он сказал, что Дазн Роузез бежит в Йорке в субботу.

— В таком случае, может, мне поставить за тебя? Кроме запрета выставлять лошадей на состязания жокеям не разрешалось и делать ставки. Однако это всегда можно было обойти, например, при помощи верных друзей.

— Пока, пожалуй, не стоит, — ответил я. — Но в любом случае спасибо.

— А ты не против, если я на него поставлю?

— Что ж, пожалуйста. В том случае, если Уэзерби допустит его до состязаний.

— Да, загадочка, — отозвался он. — Приходи как-нибудь выпить по рюмочке, заглядывай вечерком.

Я пообещал ему заглянуть.

— И смотри, поосторожнее там.

Положив трубку, я улыбнулся его прощальной фразе. Жокеям платили вовсе не за осторожность. Для них это не было главным. Майло пришел бы в ужас, если бы я последовал его совету.

Утром Брэд отвез меня в банк, клиентом которого была компания «Саксони Фрэнклин», где я встретился с его менеджером. Молодой и энергичный, он говорил нарочито медленно, словно ожидая, пока его клиент сообразит. «Может быть, это он глядя на мои костыли?» — подумал я. Через пять минут он понял, что я не слабоумный. Затем он поведал мне, что Гревил взял в банке солидную сумму, и выразил надежду на то, что я расплачусь с банком.

— Полтора миллиона американских долларов наличными.

— Полтора миллиона долларов? — переспросил я, пытаясь не показывать, что от его сообщения у меня чуть не перехватило дыхание. — На что?

— На приобретение алмазов. За алмазы, купленные у «Ди-ти-си» — «Си-эс-о», обычно платят наличными, в американских долларах.

Для менеджеров банков, расположенных вокруг Хэттон-Гарден, похоже, это было не в диковинку.

— Он не занимается... не занимался алмазами, — возразил я.

— Он решил расширить сферу деятельности, и мы, естественно, предложили ему свои услуги. Ваш брат долгие годы был нашим клиентом и, к вашему сведению, честным и добросовестным бизнесменом. Мы ценим это. Мы несколько раз давали ему ссуды, и он всегда аккуратно расплачивался с нами точно в срок. — Он откашлялся. — Эта ссуда, взятая три месяца назад, должна быть погашена в течение пяти лет, и, поскольку она предоставлена компании, а не вашему брату лично, сроки, несмотря на его кончину, останутся неизменными.

— Да, понимаю, — сказал я.

— Насколько я понял из нашего вчерашнего разговора, вы намерены продолжать дело брата?

Вместо некоторой тревоги в его голосе мне слышалось облегчение. Но почему? Или я чего-то недопонимал?

— Вы располагаете какими-нибудь гарантиями?

— Соглашение. Мы дали ссуду под капитал «Саксони Фрэнклин».

— Все камни?

— Столько, сколько понадобится, чтобы рассчитаться с долгом. Но главной гарантией всегда были честность и деловые качества вашего брата.

— Я не специалист по камням, — сказал я, — так что, вероятно, продам компанию после утверждения завещания.

Он безмятежно кивнул.

— Возможно, это правильное решение. Мы рассчитываем, что «Саксони Фрэнклин» расплатится с долгом в срок, но мы не против переговоров с ее покупателями.

Он дал мне подписать кое-какие бумаги и попросил у меня образцы моей подписи, чтобы я мог ставить свое имя на чеках «Саксони Фрэнклин». Не спросив о моем опыте как бизнесмена, он пожелал мне удачи.

Я поднялся на свои костыли и пожал ему руку, думая о том, чего так и не сказал.

Не сказал я ему о том, что я жокей, отчего весь Хэттон-Гарден мог бы запаниковать. И я не сказал ему, что, если Гревил и купил алмазов на полтора миллиона долларов, я понятия не имел, где они.

— Алмазы? — переспросила Аннет. — Но я же говорила вам, что алмазами мы не занимаемся.

— Менеджер банка уверяет, что Гревил недавно приобрел некоторое количество. Где-то в «Ди-ти-си» — «Си-эс-о».

— Центральное торговое объединение? Это «Де Бирс». «Ди-ти-си» — их компания по продаже алмазов. Нет, нет. — Она встревоженно посмотрела мне в лицо. — Не может быть. Он ничего об этом не говорил.

— А скажите, за последние три месяца спрос увеличился?

— Как обычно, — кивнув, ответила она. — Бизнес всегда разрастается. Мистер Фрэнклин неизменно возвращается из своих поездок с новыми камнями. Красивыми камнями, так как не может устоять. Наиболее интересные экземпляры он продает ювелиру, который имеет магазины в таких местах, как Найтсбридж и Бонд-стрит. Это великолепная бижутерия, но камни настоящие. Многие украшения просто уникальны, выполнены с одним-единственным камнем. Это человек с большим именем. Некоторые его произведения ценятся на уровне Фаберже.

— Кто это?

— Просперо Дженкс, — ответила она, ожидая с моей стороны хоть какого-то намека на благоговение.

Я о нем и не слышал, но все-таки кивнул.

— А не вставляет ли он в свои украшения бриллианты?

• Предыдущая
• 12/73
• Следующая