Тайна жизни: Как Розалинд Франклин, Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик открыли структуру ДНК - Маркел Ховард - Страница 72

Тот факт, что Полинг ошибся в химии, казался слишком невероятным, чтобы хранить его в секрете дольше нескольких минут. Джеймс и Фрэнсис кинулись в вирусологическую лабораторию Роя Маркема за подтверждением. Маркем их не разочаровал, проявив вполне понятное злорадство по адресу Полинга{956}. Не успел Маркем угостить их рассказом об оплошностях других коллег, как Уотсон унесся к химикам-органикам, где услышал желанные слова: «ДНК – это кислота»{957}.

Третьей, самой серьезной проблемой модели Полинга было то, что трехцепочечная структура никак не проясняла, каким образом она работает при делении клетки, как упорядоченно и предсказуемо передается генетическая информация. Модель Полинга не согласовывалась с правилами Чаргаффа, согласно которым соотношение пуринов (аденина и гуанина) к пиримидинам (тимину и цитозину) составляет 1:1. Как выразился в связи с этим Хорас Джадсон, «модель безмолвствовала. Она ничего не объясняла… и из нее не следовало ничего, что проливало бы свет на загадку генов»{958}.

Обежав коллег и хорошенько посмеявшись над Полингом, Уотсон и Крик отправились в комнату отдыха Кавендишской лаборатории, где, как обычно, чаевничали Макс Перуц и Джон Кендрю. Крик стал взахлеб объяснять ошибки трехцепочечной модели. Веселье резко оборвалось, так как присутствующие сообразили: как только статья Полинга будет опубликована, все в тесном научном сообществе поймут то же, что и Уотсон с Криком. Это означало, что у них есть не больше полутора месяцев на решение задачи, прежде чем Лайнус Полинг возобновит поиски решения{959}.

И тогда, словно подводная лодка из холодных седых вод Атлантики, всплыл вопрос о том, как поставить в известность о происходящем Мориса Уилкинса. Кто сообщит ему о статье Полинга? Следует ли им предупредить его? Если позвонить ему сейчас же, не подскажет ли ему восторг в их голосе, что они имеют шансы? Уотсон и Крик были не готовы сотрудничать ни с кем за пределами Кембриджа. Никуда не делись и мораторий Брэгга, и собственническое отношение Джона Рэндалла к исследованию ДНК. Скорее всего, Рэндалл просто взорвется, если узнает, что творится в каких-то пятидесяти милях от его лаборатории.

Коротким звонком Уилкинсу было не отделаться. Уотсон объявил, что собирается съездить в Лондон через два дня, 30 января, чтобы повидаться с Уильямом Хейсом. «Разумно, – решил он, – взять с собой рукопись Полинга, чтобы Морис и Рози ее изучили»{960}. Это давало им время обдумать и использовать полученные сведения. С молчаливого одобрения Перуца и Кендрю они всерьез брались за ДНК и были полны решимости выиграть, независимо от того, узнают ли об этом Уилкинс и Франклин.

Обменявшись с коллегами ободряющими жестами, Уотсон и Крик отбыли в паб Eagle, но он оказался закрыт до полседьмого вечера согласно Закону о защите королевства, принятому в 1914 г. и запретившему продавать спиртное в пабах с 14:40 до 18:30{961}. Наконец двери заведения распахнулись, и они подняли тост за «неудачу Полинга». В такой вечер грешно было глотать пиво или цедить херес. Крик счел более подходящим напитком добрый шотландский виски, который они и взяли. Но им еще предстояла масса работы – самые важные, целенаправленные, творческие трудовые часы жизни. Уотсон понимал, как высоки ставки: в случае успеха он попадет в пантеон современной биологии, начало которому положил Чарльз Дарвин{962}. У барной стойки он отпил крепкого односолодового виски и молча объявил войну, хотя счет пока что был не в их пользу{963}.

Как могло случиться, что у Мориса Уилкинса оказались рентгенограммы ДНК, сделанные Розалинд Франклин? В 1990 г. Уилкинс, рассказывая об этом, защищался, но с оговорками:

В мемуарах, изданных в 2003 г., Уилкинс упомянул, что передача рентгенограммы вызвала у него горькие чувства: «Розалинд была так враждебна, что я не хотел ни о чем ее просить»{967}. Однако всего через несколько страниц он описывает, как, идя по главному коридору физического факультета, встретил Реймонда Гослинга и тот, протянув ему снимок № 51 Розалинд Франклин, сказал, что теперь, когда Франклин уходит из группы Королевского колледжа, он может владеть снимком и делать с ним что хочет. Уилкинс не мог поверить своим глазам: «[Снимок] был намного четче и резче первой четкой картины В-формы, которую Розалинд показала нам в октябре 1951 г., – той, которая так восхитила Стоукса и меня. На ней ясно, как никогда, был виден косой крест, свидетельствующий о спиральной структуре»{968}.

Воспоминания Реймонда Гослинга об этом важном событии тоже менялись со временем. В 2000 г. он объяснил: «Морис имел полное право на эту информацию. В Королевском колледже столько всего происходило до прихода Розалинд»{969}. Однако в 2003 г. изложение Гослинга стало неопределенным: «Я не помню, как ему досталось это прекрасное изображение. Возможно, его дала ему Розалинд, а может, и я»{970}. В 2012 г. новый вариант: поскольку Франклин вот-вот должна была уйти из лаборатории и не имела времени продвинуться дальше поверхностного анализа, который уже был выполнен, она решила отдать Уилкинсу негатив снимка лучшего образца В-формы. И потом Гослинг в какой-то день в январе 1953 г. нашел Уилкинса, чтобы отдать ему этот «прощальный подарок». Тот очень удивился и хотел убедиться, действительно ли Розалинд сказала, что он может распоряжаться этими интересными данными как ему будет угодно{971}.