Бум-пампампам-бим-бам-бом - Лейбер Фриц Ройтер - Страница 4

• Предыдущая
• 4/7
• Следующая

Лафкадио Смитс казался встревоженным ничуть не меньше Макинтоша, хотя говорил совсем о другом. Один из его цехов был ограблен, а второй подвергся нападению сатаниста из Гринич Виллидж, который кричал, что пятно, дескать, есть не что иное, как незаконно используемый даосский[12] волшебный символ темных сил. Кроме того, Лафкадио завалили анонимными письмами с угрозами; он полагал, что это дело рук подпольного наркосиндиката, который считал карточки-кляксы его, Смитса, изобретением и воспринимал их как конкуренцию героину и другим более слабым наркотикам. Зубы Лафкадио выбили дробь, когда Толли сообщил, что его поклонники носят выпускаемые Смитсом галстуки и рубашки в разводах.

Лестер Флегиус известил друзей о том, что номеров дорогого и солидного научного журнала, в которых был напечатан его привлекатель, не найти днем с огнем; экземпляры этого журнала заинтересованные личности похищают из контор и частных домов или попросту выдирают из них страницы с привлекателем.

Из запертого на ключ кабинета Нормана Сейлора на третьем этаже университетского здания исчезли оба фотоснимка большого пятна, а огромная копия его, нарисованная черной водостойкой краской, появилась на дне плавательного бассейна в женском спортзале.

Продолжая обмениваться новостями, шестеро интеллектуалов пришли к единодушному заключению, что глубоко обеспокоены тем, какую власть приобрели над ними музыкальная фраза и пятно краски, а также тем, что ни у кого из них не вышло последовать совету Нормана. Играя в воскресенье в одном баре, Толли зациклился на треклятой фразе на полных десять минут, словно иголка звукоснимателя в канавке грампластинки. Особенно ему не понравилось то, что аудитория как будто и не заметила случившегося. По словам Толли, если бы не лопнула кожа барабана, люди так и сидели б, пока он не скончался бы от изнеможения.

Сам Норман, пытаясь отвлечься шахматами, разгромил своего противника в блице (когда делают ходы, не раздумывая) - и все благодаря тому, что переставлял фигуры в ритме “бум-пампампам…”. Должно быть, сказал он, ритм партии задавало ему подсознание: во всяком случае последний ход он сделал на “бом”, передвинул пешку, а перед тем, на “бам” , провел шах ферзем. Лафкадио, решив приготовить что-нибудь вкусненькое, обнаружил, что смешивает салат в такт все той же мелодии (“… И пусть его мешает безумец, как говорится в старинном испанском рецепте”, - закончил он свой рассказ с истерическим смешком.) Лестер Флегиус думал отрешиться от навязчивого мотива в компании спиритуалистки, которую любил на протяжении вот уже десяти лет - причем исключительно платонически. Однако, целомудренно обнимая ее при встрече - единственная вольность, какую они себе позволяли, - он понял вдруг, что выстукивает на ее спинке “бум-пампам-пам…”. Фиби вырвалась из его объятий и закатила ему полновесную оплеуху. Сильнее всего ужаснуло Лестера то, что оплеуха изумительно точно совпала по времени с “бам” .

Саймон Гру, который всю неделю не покидал студию и лишь слонялся, дрожа с головы до ног, от окна к окну в старом и грязном халате, задремал в кресле и увидел кошмарный сон. Ему приснилось, что он стоит на развалинах Манхеттена, прикованный цепями к каменным обломкам (прежде чем заснуть, он связал себе руки шарфом, чтобы они не слишком сильно дергались), а перед ним бесконечной вереницей проходят люди со всей Земли и распевают ненавистный мотив; а над их головами - “словно на советских парадах”, прибавил Саймон - колышутся громадные плакаты с изображением большого черного пятна. А следом ему привиделось, как стартуют с Земли космические корабли, унося заразу к планетам, что обращаются вокруг иных звезд.

Едва Саймон кончил, Гориес Макинтош медленно поднялся на ноги, помахивая в воздухе бутылкой с виски.

- Вот оно! - процедил он сквозь зубы с отвратительной ухмылкой. - Вот что произошло со всеми нами! Мы не в силах изгнать его из мыслей и из мышечной памяти. Психосоматическая зависимость!

Неторопливой походкой он пересек пространство, отделявшее его от сидевшего напротив Лестера.

- Со мной случилось следующее. Ко мне пришел пациент; в глазах его блестели слезы, и он сказал: “Помогите мне, доктор Макинтош”. Поскольку заболевание его было очевидным, я не сомневался, что смогу выполнить его просьбу. Я встал из-за стола, подошел к нему, - Гориес остановился рядом с Лестером, держа бутылку над плечом дизайнера, - нагнулся и крикнул ему в ухо: “Бум-пампампам-бим-бам-бом!”.

Норман Сейлор решил, что настал его час. Предоставив Лафкадио с Толли успокаивать Гориеса, который, впрочем, покорно уселся на место, излив, очевидно, в мгновенной вспышке душу - по крайней мере на время, - антрополог вышел в центр круга, образованного креслами друзей. Дымящаяся трубка, твердая линия подбородка, дымчато-серый твидовый костюм - он выглядел весьма внушительно, хотя и прятал за спиной крепко стиснутые руки, в одной из которых держал трубку.

- Ребята, - сказал он решительно, - по большому счету мои изыскания еще не закончены, но то, что я знаю на данный момент, позволяет заявить, что мы имеем дело с первичным символом, то есть с символом, который есть сумма всех символов. В нем заключено все - рождение и смерть, любовь и убийство, божественное подобие и одержимость демонами, словом, вся жизнь, причем до такой степени, что стоит вам только увидеть, услышать или воспроизвести его, как у вас попросту пропадает желание жить дальше.

В студии воцарилась тишина. Пятеро интеллектуалов уставились на Нормана, который покачивался с носков на пятки с видом заправского профессора колледжа; однако некоторая напряженность позы свидетельствовала о том, какие он прилагает усилия, чтобы удержать руки в состоянии неподвижности.

- Как я сказал, изыскания мои еще не закончены, но времени продолжать их уже не осталось. Мы должны действовать на основании тех фактов, которые имеются у нас на сегодня. Вкратце суть проблемы состоит в следующем. Во-первых, следует допустить, что человечество обладает коллективным бессознательным, которое уходит на тысячи лет в прошлое, равно как, насколько мне известно, и в будущее. Это коллективное бессознательное можно изобразить как бескрайнее черное пространство, через которое иногда могут с трудом проходить радиосигналы. Во-вторых, следует допустить, что музыкальная фраза и большое пятно были переданы нам по, так сказать, “внутренней радиосвязи” человеком, который жил сто с лишним лет назад. У нас есть все резоны считать этим человеком прямого предка Толли по мужской линии, а именно - его прапрапрапра-прадеда. Он был шаманом. Он жаждал могущества. Он провел жизнь в поисках заклинания, которое подействовало бы на весь мир. Мы вправе заключить, что он в конце концов нашел его, но смерть помешала ему воспользоваться им или хотя бы воплотить в изображение или звук. Вы только представьте себе его чувства!

• Предыдущая
• 4/7
• Следующая