Игра 2059 (СИ) - Пуничев Павел - Страница 43

Пока мы умывались, на плеск воды налетела целая стая гигантских стрекоз с размахом крыльев в метр, с загребущими лапками и внушительными жвалами, но пару раз получив сухой веткой по своей пучеглазый морде, те, несмотря на отсутствие мозга, все поняли и улетели охотиться на более доступную добычу. Рубить мечом я их не стал, по причине полной бесполезности этого действа: ни за первого паука, ни за сороконожку нам никакого опыта не дали, но с многоножки можно было хотя бы было снять панцирь, а с пустоголовых стрекоз кроме крыльев на опахала, и взять-то было нечего. Хотя как раз опахала бы нам и не помешали, несмотря на раннее утро, жара стояла такая, что и в одной футболке можно было свариться, а уж бронештанах и бронежилете жарко было как в сауне.

Я отполз от ручья со скепсисом разглядывая долбаную сороконожку. Та, несомненно, была мертва, вокруг всё было залито непонятной жидкостью молочного цвета, хотя ран на её теле было не видно.

— Ты первым ударом хорошо ей меч под броневую пластину всадил, — подтвердил мои догадки Зубр, — пока вы с ней развлекались я вернулся из полёта, затолкал его внутрь по самую гарду и дёргал из стороны в сторону, пока уродина концы не отдала.

— Надо её потрошить, а то полчаса по такой жаре и к ней от вони не подойти будет, да и всякие хищники на запах могут сползтись, и это могут оказаться не только безобидные паучки да стрекозы.

Артоплевра. Род гигантских двупарноногих многоножек.

Луч сканера пробежался по вытянутому телу, ожидаемо ничего не обнаружив.

— Ладно, придется удовлетвориться куском шкуры.

Мы достали охотничий ножи и начав оттуда, где я пробил броню, начали вскрывать её, расходясь в стороны и в бока. Там, где пластина заходила на пластину, у твари было слабое место и ножи вскрывали броню хоть с трудом, но достаточно уверенно, а вот сами пластины ударом ножа подавались еле-еле, ещё раз утвердив меня в мысли, что из них получится хороший щит. Да и форма у него была не плоской, а в меру изогнутой, огибающей тело и прикрывающей со всех сторон. К тому же и размер был какой надо: сантиметров восемьдесят в ширину и метр двадцать в высоту, при таком внушительном размере пластина была достаточно лёгкой, для того чтобы её можно было без устали таскать дни напролёт.

Я, поморщившись глянул на внутренности сороконожки, открывшиеся после снятия хитинового покрова, и отодвинулся подальше, так как зрелище было крайне мерзким. Отойдя в сторону, в четыре руки очистили внутреннюю поверхность брони от остатков сизой плоти. Кое-как пробили четыре отверстия, из поясного ремня сделали ремни на щит. Получилось прямо на загляденье, настоящий щит из постапокалипсиса.

Пованивало от него, конечно, знатно, но это терпимо, дополнительная защита важнее. В этом мы смогли убедиться буквально сразу же. Я ещё примеривался к щиту, поворачиваясь и так и эдак, когда ветки в лесу затрещали, и из него показалось нечто напоминающее трёхметрового крокодила на коротких кривых лапах, но с огромным гребнем на спине, визуально делающим его раза в три больше, чем он был на самом деле. Впрочем, страшные челюсти с внушительными клыками явно говорили о том, что этого вполне достаточно чтобы пообедать нами обоими, ведь это тебе не милый трёхкилограммовый паучок.

Монстр вышел на полянку, развернулся к нам полубоком, демонстрируя пламенно-красный гребень, широко раззявил пасть и неожиданно жалобно заблеял, будто овца, получившая смачный пендель по пятой точке. Впрочем, обнажившиеся при этом клыки отбили у нас всякое желание улыбаться. Мы, прикрывшись щитами и выставив перед собой оружие, шаг за шагом начали отступать назад. Слава богам, гребнистый крокодил, или кто бы это ни был, удовлетворился нашим поведением, вперевалочку дочапал до убитой нами сороконожки и с удовольствием запустил свою морду в тошнотворной месиво, которое её наполняло. Видимо монстру понравилось, что мы не только добыли для него обед, но ещё вскрыли эту консервную банку ему на радость. Он уже через несколько секунд забыл о нашем присутствии, полностью уйдя в пожирание халявной добычи, высоко задирая голову и заглатывая ее не жуя. Ну ещё бы, вряд ли он когда-нибудь в своей жизни получал такой сервис, как в нашем случае. Впрочем, мы были совсем на него не в обиде. Стараясь не блевануть, мы еще разглядывали, как он выдирает сизые, истекающие молочной жидкостью потроха из гигантской многоножки, развернулись и дали стрекача, пока он не передумал и не решил на десерт попробовать настоящего мяса. Снова перебрались через бревно, отдаляясь подальше от опасного леса и выходя на поросшую редким хвощом равнину.

— Что дальше? — Поинтересовался Зубр, — копья мы так и не сделали, а с одним мечом и ножом соваться в разные передряги мне не сильно хочется.

— Нам тут необходимо пробыть ещё минимум три-четыре часа. Так что, в течении этого времени не лезем ни в какие неприятности, обходим город по широкой дуге, ищем что-нибудь интересное.

Интересного оказалось много, оно встречалось буквально на каждом шагу, начиная от красной, то ли глинистой, то ли плотной песчаной почвы, и заканчивая необычными запахами, растениями, аналогичных которым в своём время я никогда не встречал, и живности будто вылезший из-под микроскопа и забывший вернуть себе нормальные, привычные размеры. Непонятно как занесённое на голую равнину рухнувшее, наполовину сгнившие дерево, оказалось прибежищем такого количества местный фауны, что глаза разбегались от их разнообразия: та же многоножка, только гораздо более скромного размера, бронированные зеленые пауки размером с кулак взрослого мужчины, нечто казалось состоящее лишь из множества тонких ног кое-как скреплённых между собой. Крупный скорпион, заметив нас злобно глянул из-под бревна, широко растопырив внушительные клешни. Был он с некрупную кошку размером, но мы решили не испытывать судьбу и обошли поваленное дерево стороной. Даже издалека было видно, что оно абсолютно трухлявое, и нормального древка для копья из него не получится. Один раз мы напоролись на муравьиную тропу, о приближение к которой нас заранее оповестил характерный кислый запах. Тропа пролегала сквозь высокие папоротники и прилично нас напугала: мураши, или что-то похожее на них, снующие по ней, конечно, были не с лошадь размером, но вполне себе достигали пятнадцати-двадцати сантиметров в длину и треть длинны тела составляли внушительные зазубренные жвала, один укус которых, плюс струя муравьиной кислоты думаю, способны ввести человека в болевой шок. А тут их были тысячи и тысячи. Они деловито сновали от далёкого леса к невидимой цели где-то за горизонтом. Нас это слегка удивило, судя по состоянию тропы её наверняка натаптывало ни одно поколение этих работяг, значит где-то там вдали было что-то для них ценное и это ценное находилась там очень-очень долго, раз к нему успели протоптать такую тропу.

— Скорее всего там водопой, — предположил Зубр, когда я поделился с ним своими мыслями, — а от водички я бы сейчас не отказался.

В любом случае пересекать широкую тропу полную злобных насекомых без особой надобности я не хотел, так что я согласился с предложением Зубра прогуляться вдоль неё и найти тот источник, к которому так спешили местные муравьи. Впрочем надежды, что мы сможем в волю там напиться я не разделял, я понимаю, что муравьи не могут возвращаться с водопоя с горшками и ведрами воды, таща их свой муравейник, но то, что каждый из них тащил с собой обратно кусочек непонятный субстанции, нисколько не похожей на воду, зародил у меня в этом отношении некоторые сомнения. И им было суждено оправдаться. Мы шли на некотором удалении от тропы, но очень скоро поняли, что с другой стороны от нас течёт ещё один поток чёрных, блестящих будто маслины муравьёв с пугающими чёрно-жёлтыми брюшками. Ползли деловито не обращая ни на что внимания, даже на стаи гигантских стрекоз, с жужжанием падающих с неба, и выхватывающих то одного, то другого муравья из этого потока. Хруст, с которым летающий хищники проламывали панцири муравьёв был вполне отчетливыми и чем-то напоминал хруст попкорна, впрочем, эта пища оказалась не настолько безобидный, как подаваемая в кинотеатрах. Одна из стрекоз неудачно спикировала вниз, задев крыльями за высокую растительность, замешкалась лишь на миг, но этого хватило, чтобы вызвать у муравьиного роя ответную реакцию. Хотя у муравьиного ли? Это было похоже на мультфильмы, где показывают действие лейкоцитов, реагирующих на болезнетворные микробы, стоило стрекозе замешкаться, как общий муравьиный организм разродился чуть ли не полусотней защитников. Близко мы, слава Богу, не подходили и некоторые детали не разглядели, но оказалось, что у части муравьёв, если только это были муравьи, были прозрачные почти невидимые крылья. Стражи вспорхнули в воздух, в единый миг облепляя неудачливую хищницу. Заработали жвала, будто ножницами по металлу отгрызая крылья агрессору, а вслед за ними лапы и голову. Десять секунд и на землю упала оставшаяся от хищника колбаса ее сегментированного тела, которую радостные муравьи облепили со всех сторон и поволокли к себе в жилище. Мы только нервно сглотнули и постарались отойти от обоих муравьиных потоков, как можно дальше. Если летающие твари решат подкорнать нам лапки и голову, нам будет совершенно нечего им противопоставить. Тут возможно помог бы огнемёт, да тот со всеми вещами остался в нашем времени. Нам повезло, что эти две тропы стали скоро расходиться, а мы добрались до места, куда эти то ли муравьи, то ли осы, так стремились. Сначала мы почувствовали быстро усиливающийся отвратительный запах разлагающихся трупов, а затем и увидели сам пункт назначения.