Улей (ЛП) - Каррэн Тим - Страница 42

Он просто покачал головой.

- Но чего они хотят, Элейн? Что они задумали? Завоевать нас? Что?

Она пожала плечами.

- Я не уверена, и Гейтс тоже. Но одно можно сказать наверняка: им нужен наш разум, им нужен наш интеллект. У них единый разум, единое сознание, коллективный менталитет. Именно такими они хотят, чтобы мы были. Чтобы мы были ими, но в человеческом обличии. Она пролистала несколько страниц на своем ноутбуке. - По словам Гейтса, они привили нам определенные характеристики. Вероятно, у всех нас есть скрытые дары, которые мы носим в своем разуме, в нашем тщательно спроектированном сознании, и которые теперь они используют. Они пробудят способности, о которых мы давно забыли, но которые были похоронены в нас с самого начала...

- Какие?

- Способности что они заложили в нас давным-давно. Способности, которые сделают нас похожими на них. Механизмы, заложенные в наш мозг, особые адаптации, переданные через наши гены... дикие таланты, которые время от времени дают о себе знать, такие как телепатия, телекинез, пророчество... таланты, которые, когда придет время, сделают нас похожими на них - единым зловещим коллективным разумом. Это в сочетании с преобладающим инстинктом, слепым принуждением служить им. Важнейшее семя, которое они посадили в наши примитивные мозги, и оно до сих пор там.

Катчен спросил: - Итак, все, чем мы являемся, вся наша история и даже наша судьба... Старцы были архитекторами всего этого? Мы... искусственные?

- И да, и нет. Я думаю, что наша культура, наша цивилизация - наша собственная. Хотя многое из этого может быть основано на архетипах, запечатленных в нашем мозгу тысячелетия назад. Даже наше представление о боге, высшем существе, творце... без сомнения, основано на каком-то аборигенном образе их, помещенном в наше подсознание. Они видели себя нашими богами, нашими хозяевами... тогда и сейчас... и мы, по сути, были созданы, чтобы стать их инструментами, продолжением их органических технологий, которые будут использоваться для планов, о которых мы даже не можем догадываться. Но это знание может быть в нас, дремлющее в нашем мозгу, пока они не решат его разбудить. И когда это произойдет... когда это произойдет, человечества больше не будет, Катчи.

Лицо Катчена было покрыто капельками пота, его глаза были широко раскрыты и раздражены. - Мы должны остановить это, Элейн. Мы должны остановить это безумие.

- Если сможем. Если сможем, - сказала она, ее голос был полон горькой безнадежности, ужасной неизбежности. - Господь знает, что они вложили в нас, какие скрытые императивы и средства контроля они могут задействовать прямо сейчас, готовясь раскрыть их в глобальном масштабе, чтобы привести нас к нашей конечной судьбе.

- Какие?

Но Шарки могла только покачать головой. - Я не знаю и не думаю, что хочу это знать.

- Нам пиздец, Элейн. Если Гейтс прав, нам пиздец. Катчен все пытался смочить обветренные губы, но у него закончилась слюна. - Я очень надеюсь, что Гейтс - сумасшедший. Я очень на это надеюсь.

- Я так не думаю, - сказал ему Шарки, - и самое страшное, что от него ничего не слышно уже больше сорока восьми часов.

33

По мнению Хейса, он заплатил за этот танец, и ЛаХьюн должен был вальсировать с ним щека к щеке, нравится ему эта идея или нет. И ЛаХьюну эта идея определенно не нравилась. Но он знал Хейса. Знал, что пытаться избавиться от этого парня - все равно, что пытаться вытряхнуть пятно с шорт.

Хейс был настойчив.

Хейс был неумолим.

Хейс будет висеть у тебя на спине, как тату, пока не получит именно то, что хотел. Ни больше. Ни меньше. Но ЛаХьюн, конечно, уже был сыт Джимми Хейсом и его параноидальной чушью. Он говорил прямо в лицо Хейсу, и вот что он сказал Хейсу, не удосуживаясь пожалеть его чувств ни на йоту. По его мнению, Хейс был шилом в заднице. Ебанным идиотом. И котом, нассавшим в пунш.

"Ты мне надоел, Хейс, - сказал ему ЛаХьюн, - ты мне так надоел, что мне срать охота. От одного твоего вида у меня сводит желудок".

Хейс сидел в кабинете администратора, положив ноги на стол, хотя его полдюжины раз предупреждали, чтобы он снял оттуда свои грязные, вонючие ботинки.

- Вы пытаетесь мне что-то сказать, мистер ЛаХьюн? Потому что у меня внутри возникает странное ощущение, что я вам просто не нравлюсь. Но, возможно, это просто газы.

ЛаХьюн сидел там и действительно пытался быть терпеливым. Действительно пытался сохранить достоинство, которое этот человек с первого дня прожевал, проглотил и высрал. Да, он пытался сохранить свое достоинство и не бросится прямо через стол на Хейса, этого вкрадчивого бородатого комка грязи.

- Нет, ты меня прекрасно понимаешь, Хейс. Просто отлично. И убери свои чертовы ноги с моего стола.

Хейс поставил один ботинок на другой. - Значит, ты хочешь сказать, что, между нами, все кончено? Больше никаких встреч за масляными баками в генераторной?

- Ты не смешной, Хейс.

- Уверен, что смешной. Спроси кого угодно.

ЛаХьюн сидел и тяжело дышал. Да, Хейс нассал на его достоинство, авторитет и его самоуважение. Но так или иначе этому крику придет конец. ЛаХьюн не привык иметь дело с такими людьми из рабочего класса, как Хейс. Такие, как он, намазывали хлеб не той стороной и нерестились в другом пруду. Возможно, он хорошо справлялся со своей работой, но он также был умным, неуважительным и недисциплинированным.

- Я скажу тебе, кто ты, Хейс, - сказал наконец ЛаХьюн. - Ты безрассудный, инфантильный и параноик. Такому человеку, как ты, здесь нечего делать. Тебе это не по силам. И когда придет весна... а она придет, и никакие инопланетяне, летающие тарелки или отвратительные снеговики не остановят ее... когда дело дойдет до этого, я позабочусь о том, чтобы ты никогда не получил еще одного контракта здесь. И если ты думаешь, что я шучу, просто, блять, испытай меня.

- Эй, эй, полегче с матом! Помни о моих девственных ушах, ты, хер ебанный.

- Достаточно!

Хейс убрал ноги со стола. - Нет, это не так, ЛаХьюн. И не будет до тех пор, пока ты не вытащишь свою напыщенную голову из задницы и не начнешь видеть вещи такими, какие они есть. У нас здесь проблемы, и тебе лучше начать это признавать. Ты отвечаешь за этот лагерь, и жизни людей в твоих руках. И пока ты не примешь на себя эту ответственность, я буду кататься на тебе, как на французской шлюхе. Рассчитывай на это.

ЛаХьюн ничего не сказал. - Я не хочу слышать о твоих параноидальных фантазиях, Хейс.

- И это все? Паранойя?

- А чем еще это может быть?

Хейс тонко рассмеялся. - Куда они вставляют тебе батарейки, ЛаХьюн? Я думаю, что они на исходе.

Он откинулся на спинку стула, совершенно расстроенный, скрестив руки на груди.

- Эти чертовы мумии сводят людей с ума. У тебя есть три человека с буровой вышки, с проекта Deep Drill, которые пропали. У тебя трое мертвецов... что еще тебе нужно?

- Мне нужно что-то фактическое, Хейс. Сент-Оурс, Майнер и, да, Линд, умерли от кровоизлияния в мозг. Если ты мне не веришь, спроси доктора Шарки. Черт возьми, мужик.

Хейс снова рассмеялся. - Кровоизлияние в мозг? Без дерьма? Трое подряд? Я не знал, что они принимают. Да ладно, ЛаХьюн, тебе не кажется, что три взорвавшихся мозга - это как-то многовато?

- Я не медик. В мои обязанности не входит заниматься судебно-медицинской экспертизой.

Хейс только покачал головой. - Хорошо, позволь мне попробовать еще раз. Помнишь тот день, когда мы позвонили Николаю Количу на Восток? Конечно, помнишь. Ну, старина Николай, он нам какую-то ерунду рассказал. Помнишь тот заброшенный лагерь, который нашли Гейтс и его ребята? Да? Это был русский лагерь из старых советских красных страшилок. Место под названием аванпост Врадаз. Ага. Вот эта часть, парень, она будет звучать еще более странно, чем Мать Тереза, работающая на пилоне в кожаных стрингах. Но Колич сказал нам, что они все спятили на Врадаз. Ага. Совсем ебнулись. Знаешь, что свело их с ума? Призраки. Определенно. Теперь я знаю, что для тебя все это прозвучит очень фантастично, очень абсурдно и безумно, потому что ты никогда не слышал ни о чем подобном, но я готов поспорить, что ты сможешь упаковать это в своем маленьком жутком мозгу, если напряжешься.