Двойная осторожность - Френсис Дик - Страница 28

• Предыдущая
• 28/64
• Следующая

Я, не задумываясь, свернул на площадку и остановил машину. Место идеальное. Мишень отсюда видна невооруженным глазом. Правда, чуть сбоку, но все же достаточно хорошо.

Я вышел из машины и пересчитал дома, выстроившиеся вдоль улицы. Дом Кейтли был четырнадцатым по противоположной стороне, а мишень моя была одним домом ближе.

Улица немного заворачивала направо. Слева дул легкий ветерок. Я почти автоматически произвел необходимые расчеты и откинулся на спинку сиденья.

Я долго не мог решить, какому оружию отдать предпочтение. Пули калибра 7,62 мм куда более разрушительны, но зато, если я промахнусь с первого выстрела, я могу убить ненароком кого-нибудь за полмили отсюда. Калибр 0,22 куда безопаснее: конечно, если я промахнусь, он тоже может причинить немало вреда, но все же не на таком большом расстоянии.

В машине лежа стрелять нельзя, а из «маузера» я обычно стрелял именно лежа. Но я мог встать на колени, а стрелять с колена я привык именно из 0,22. Но, с другой стороны, стреляя из машины, мне не придется держать винтовку на весу. Ее ведь можно опереть на дверцу и стрелять из открытого окна.

Так или иначе, а я выбрал «маузер». Он все-таки куда мощнее, а если уж я решил это сделать, надо сделать это хорошо. К тому же мишень была видна вполне отчетливо и находилась достаточно близко, чтобы я мог быть уверенным, что попаду со второго выстрела. Но первый выстрел меня все же очень тревожил.

Мне вспомнился Поль Аркади. «А вы можете сбить яблоко у него с головы, сэр?» Сейчас я собирался сделать что-то в этом духе. Малейший промах мог привести к самым плачевным последствиям.

Решившись, я опустил заднее стекло и вложил тонкий трехдюймовый патрон в казенник «маузера». Потом посмотрел на мишень в подзорную трубу, положив ее на окно. И отчетливо, крупным планом увидел плоскую коробочку, развернутую чуть наискось, висящую на телеграфном столбе: она была серая, прямоугольная, и из нее во все стороны шли провода к близлежащим домам.

Распределительная коробка.

Я очень сочувствовал всем жителям окрестных домов, которые до завтра останутся без телефона, но выбора у меня не было.

Я опустил подзорную трубу, сложил полотенце и повесил его на окно, чтобы ствол не скользил. Потом примостился поудобнее между передним и задним сиденьями и положил на полотенце ствол «маузера».

Я подумал, что для верности придется сделать выстрела два-три. Пули калибра 7,62 пробивают предметы насквозь и наибольшие разрушения причиняют на выходе. Вот если бы я мог рискнуть выстрелить в эту коробку сквозь столб, один-единственный точный выстрел разнес бы ее вдребезги. Но для этого мне нужно находиться позади столба, а туда мне незамеченным не пробраться.

Я прицелился, наклонился, как это мне было привычно, сделал поправку на ветер и спустил курок. «Господи, только бы в столб! — молился я. — Выше или ниже, но только в столб!» Конечно, пуля все равно пробьет столб насквозь, но, по крайней мере, выйдет наружу, растеряв большую часть своей убойной силы.

Винтовки калибра 7,62 ужасно громкие. С улицы это, должно быть, звучало словно хлопок бича, каким гоняют быков; а меня в машине выстрел оглушил, словно в те времена, когда еще не изобрели заглушки для ушей.

Я перезарядил. Посмотрел в трубу. И увидел дырку от пули, кругленькую и аккуратную, в верхней части серой распределительной коробки.

«Слава тебе, господи!» — подумал я и облегченно перевел дух.

Чуть опустил ствол, тело осталось в прежнем положении. Выстрелил. Перезарядил. Выстрелил. Посмотрел в трубу.

Второе и третье отверстия были чуть пониже первого и наложились друг на друга. И, возможно, оттого, что я стрелял не прямо, а чуть сбоку, вся коробка треснула. Ну, хватит, наверно. А то шуму слишком много. Я уложил винтовки и подзорную трубу на пол, накрыл их полотенцем и перебрался на переднее сиденье.

Завел мотор, медленно выехал обратно на мостовую и уехал не спеша, с нормальной скоростью. В заднее окно я увидел парочку местных жителей, которые выбежали на улицу посмотреть, в чем дело. Должно быть, все тюлевые занавески сейчас отдернулись; но никто не бросился мне вслед, никто не махал руками, крича: «Вот он! Держите его!»

А что подумает Анджело? А что подумает Сара, которая знает звук этой винтовки лучше, чем звон церковных колоколов? Господи, только бы она не подала виду!

Выехав из Нориджа, я остановился заправить машину и позвонил со стоянки в дом Донны. Ничего.

Только слабое гудение, словно ветер в проводах. Я еще раз перевел дух и с улыбкой подумал о том, что скажут завтра ремонтники, которым придется лезть на столб. Скорее всего, что-нибудь непечатное.

Конечно, можно было устроить это как-нибудь иначе: например, позвонить по номеру, дождаться, пока там снимут трубку, ничего не говорить, дождаться, пока трубку повесят, и не вешать свою, чтобы линия осталась открытой, так что прозвониться туда будет невозможно. Но все это надежно лишь на короткое время, а не на несколько часов; а на некоторых линиях это вообще не действует.

Отъехав немного, я снова остановился, чтобы прибраться в машине и кое-что устроить. Я вернул «маузер» и подзорную трубу в их гнезда в чемодане, а потом пошел наперекор всем, в том числе и своим собственным правилам, и зарядил «аншютц» боевым патроном.

Я закатал олимпийскую винтовку в полотенце и положил на пол перед задним сиденьем. Полотенце сливалось с коричневым ковриком, и я рассчитал, что если не буду слишком гнать или слишком резко останавливаться и огибать углы, то никуда эта винтовка не денется. Потом положил в правый карман еще четыре патрона: у «аншютца» нет магазина, и каждый патрон приходится заряжать отдельно. После стольких лет практики я могу выбросить стреляную гильзу и зарядить новый патрон за две секунды, а если держать запасной патрон в правой руке, то и быстрее. Обе винтовки одинакового размера, и я взял бы «маузер», потому что в нем есть магазин, но стрелять из «маузера» в жилом районе слишком опасно. Из 0,22, конечно, тоже можно кого-нибудь убить, но не в соседнем доме.

Потом я немного помудрил с кассетами, коробками, клеем и теми штучками, что захватил в школе, и наконец поехал дальше, на этот раз — в Уэлин.

Гарри Гилберт меня ждал. Судя по тому, что он выскочил из дома в тот момент, когда я свернул на дорожку, ведущую к его дому, ждал он меня уже долго, и ожидание порядком его утомило.

— Где вас носило?! — воскликнул он. — Кассеты привезли?

Он наступал на меня, воинственно задрав подбородок, уверенный в своем превосходстве над человеком, который находится в невыгодном положении.

— Я думал, что вы не одобряете, когда Анджело нападает на людей с вашим пистолетом, — заметил я. Лицо его чуть заметно дернулось.

— Иногда без угроз не обойдешься! — отрезал он. — Давайте кассеты.

Я достал из кармана три кассеты и показал ему. Только кассеты, без коробок.

— А теперь позвоните Анджело и скажите ему, чтобы он развязал мою жену.

Гилберт покачал головой:

— Сперва проверю кассеты. А Анджело позвоню потом. И Анджело оставит вашу жену связанной до вашего возвращения. Мы так договаривались. Все просто. Идемте в дом.

Мы снова вошли в его рационально обставленный кабинет. Теперь к обстановке добавился стоящий на столе компьютер «Грэнтли».

— Кассеты! — сказал он, протянув руку, и я отдал их ему. Он сунул первую из них в стоявший рядом с компьютером магнитофон и принялся неуклюже тыкать пальцами в клавиатуру компьютера.

— Давно у вас этот компьютер? — поинтересовался я.

— Заткнись!

Он напечатал «run», и ничего не произошло. Что и неудивительно, поскольку он забыл загрузить программу с кассеты. Я наблюдал, как он взял справочник и принялся лихорадочно его листать. Если бы у меня была бездна времени, я предоставил бы ему помучиться подольше. Но каждая потраченная минута оборачивалась лишними мучениями для Донны и Сары. Поэтому я сказал:

— Вам бы стоило пойти на курсы...

— Заткнись, ты! — Он глянул на меня совершенно по-бычьи и снова напечатал «run».

• Предыдущая
• 28/64
• Следующая