ЧОП «ЗАРЯ». Книга вторая - Гарцевич Евгений - Страница 8

Фары обеих машин светили в другую сторону, но их свет отражался от снега, так что я все равно смог рассмотреть полутораметровую тварь, похожую на гибрида летучей мыши и паука. Голова, тело и два кривых крыла на спине достались монстру от мыши, а согнутые лохматые лапы и ряд из четырех глаз – от паука. От кого тварь унаследовала полную острых зубов пасть, непонятно, но из верхней челюсти торчало несколько окровавленных клыков, по толщине и длине сопоставимые с моими пальцами.

Монстр принюхивался, глядя одновременно на крышу «буханки», на приклад ружья, торчащий из сугроба, и на перевернутый фургон. Четвертый глаз вращался, как у хамелеона, сканируя местность.

– Матвей! Что там? – закричал Захар. Тварь на звук среагировала моментально, взмахнула лапой, вбила ее в крышу и начала шерудить, стараясь продраться вглубь. – Ух ты-ж еб…

– Там какие-то неправильные пчелы! Не высовывайся, – посоветовал я, прицелился в глаз монстру и выстрелил из нагана.

Первый выстрел – разрывной – пролетел сильно выше глаз и взорвался, лишь зацепив тварь по касательной. Она дернула головой, издала противный лающий писк, замахала крыльями, но не взлетела, а спрыгнула на землю и направилась в мою сторону.

Второй выстрел – тоже разрывной. Я попал куда-то в грудь, монстра чуть откинуло, но даже не развернуло. Черт, ощущения такие, будто в паука-робокопа стреляю. Дергаю, замедляю, но эффекта – ноль.

Тварь уже семенила паучьими лапами. Еще чуть-чуть – и одним прыжком сможет до кабины добраться. На третий выстрел – зажигательный – я, если честно, надеялся. На груди монстра появилась вспышка размером с тарелку, пошипело чуть-чуть, завоняло паленой шерстью – и погасло. Будто я в нее китайским фейерверком запустил.

Скрипнула дверь «буханки», что-то ярко вспыхнуло, и раздался сдвоенный выстрел. Тварь подскочила почти на метр, рванулась ко мне, завизжала, попыталась расправить крылья, но поднялось только одно. Второе болталось на лохматых соплях, разбрызгивая во все стороны зеленоватую жидкость.

– Это селенопс, их огонь не берет. Бей светляками, – прокричал Захар, прежде чем захлопнуть дверь и скрыться.

Ну, давай! Теперь самое время развернуться и броситься на обидчика! А я тем временем быстренько метнусь за ружьем! Но тварь меня не послушала. Отвизжалась, утешилась и как-то бочком, перекашиваясь в сторону раненого крыла, прыгнула на кабину. Я еле дверью успел хлопнуть и завалился вниз на сжавшегося в комок работягу.

Селенопс начал нетерпеливо бить лапами в дверь, проломил стекло, и его длинная цепкая лапа едва разминулась с моей головой. Следующий удар пришелся уже в лобовое стекло, тварь сместилась и, сидя на колесе, принялась по очереди размашисто лупить по кабине.

Лобовое стекло не выдержало, и вместе со звоном разбитых осколков перестал вопить мужик. Паучья лапа со свистом пробила толстую дубленку, вонзилась в грудь работяге и без видимых усилий выдернула его тело из машины.

Я бросился за ним, кувырком ушел под соседними лапами и рванул к сугробу, из которого торчало ружье. Еще один прыжок, и я сграбастал приклад, развернулся в воздухе и выстрелил в поворачивающуюся тварь.

– Заха-а-ар, твою мать! Ну как так-то? – разочарованно выдохнул я. Курки тихо щелкнули, уткнувшись в пустоту.

– Так я не проверял, – раздался приглушенный голос из кузова. Вроде виноватый, но это не точно. – «Светляки», говорю, заряжай.

На этих словах дверь «буханки» раскрылась, и Захар еще дважды выстрелил в селенопса. В этот раз получилось хуже. Деймос уже направлялся в мою сторону, прихрамывая на один бок, и заряд прилетел ему куда-то в волосатую, а, может, и бронированную грудину. Вспыхнуло лучше, чем китайский фейерверк, было похоже на фальшфейер, который торчал из груди и плевался красным пламенем.

Монстр пошатнулся, обиженно заверещал, но идти не перестал. Еще пара шагов – и достанет меня когтем.

Я потянулся к мэйну. Сначала не хотел: все-таки осело что-то в голове после инквизиции и мыслей об отце. Думал, сделаю все, чтобы только на светлых фобосах тренироваться, а с темными не частить. Но сейчас другого варианта я не видел.

Пурпурный утопленник будто только и ждал, чтобы его призвали. Моментальное слияние с мимолетным воспоминанием черного склизкого колодца. У меня даже мысль промелькнула, может, его кости где-то там до сих пор лежат, и он тоже, как Муха, хочет освобождения?

Я прогнал эту мысль, заменив ее на очень четко сформулированную визуализацию, заставив снежинки слипнуться в тонкое длинное лезвие, рухнувшее на деймоса, как гильотина.

Получилось! Лезвие отсекло передние лапы, попав по линии суставов. Тварь споткнулась и завалилась вперед. И я тут же ударил ее рукой, покрытой черной дымкой, в затылок. Призрачные когти мэйна зашли под основание черепа, я дернул на себя и практически расколол мышиную голову. Снег вокруг начал таять, горячая зеленая кровь прожигала сугробы, будто на них кто-то отлил.

– Матвей, не спи, – прогудел Захар, высовываясь из-за дверцы. – Они стаей охотятся, а это разведчик был. Остальные, должно быть, с караваном еще не разобрались.

– Принял, я вперед пойду! – Энергия мэйна и жажда драки переполняли меня, а как долго это продлится, я не знал. – Ружье забери и догоняй.

Я побежал. Мэйн рванул в прыжке сразу на несколько метров, потом потерял скорость и стал набирать обороты уже медленней. Странное чувство, но опять будто на механику пересел после автомата. Приходилось держать себя ровно и помогать себе руками, строя из себя паровозик, а стоило чуть расслабиться, так мэйн «прорвался», и я зарычал. А еще с инфракрасным зрением я реально себя хищником почувствовал. Хищником, который несется искать добычу.

Бедолага Митрич с приятелем много проехать не успели. Следующий грузовик с продавленной крышей и лопнувшими стеклами нашелся меньше, чем через километр. Уже холодный тарантас, внешне напоминавший военную «полуторку» с жестким кунгом, неожиданно оказался прямо передо мной. Я прыгнул на капот, оттуда на кабину и выскочил на крышу, еле успев затормозить на самом краю.

Не видно ни черта! Еле-еле розовые, остывающие тела угадывались на дороге и на обочине, темные грузовики стояли с погашенными или выбитыми фарами, и шевелились только три крупных серых силуэта: то исчезали, смазанные снежными хлопьями, то появлялись впереди.

– Вы че здесь третесь?! – рявкнул я. Ну не выть же! Мэйны-то рычать не умеют, а внимание надо было привлечь, чтобы полночи за ними не бегать.

Сработало! Со стороны леса на меня понеслась черная тень и налетела на ледяную стену, воздвигнутую силой мэйна. Я представил себе что-то типа щита, но не рассчитал силу и собрал не только падающий снег, но и подтянул с земли. Почти целый шкаф толщиной сантиметров двадцать сформировался между мной и селенопсом.

Тварь впечаталась, разбивая лед и ломая лапы, и, оглушенная, упала на дорогу.

Я почувствовал возбуждение фобоса и не успел среагировать, как он уже подхватил осколки стены и дернул рукой, как дирижерской палочкой, в сторону второй твари. Груда острых сосулек-обломков с гулким перестуком стала влетать в паучью тушу.

И если первые глыбы раскалывались, разбрызгивая ледяное крошево, то где-то с пятого попадания появилась маленькая брешь, куда полетели все остальные осколки. Из раны стала сочиться зеленая кровь, практически моментально замерзая и превращаясь в подмерзшую кашицу.

Грудь селенопса разбухла, а ледяные осколки все влетали и влетали, ломая ребра и внутренние органы монстра. Деймос и так не был красавцем, а сейчас из него вообще какой-то суп-пюре с костями и комочками получился. Чем толще становилась тушка, тем реже и медленней двигались крылья.

Монстр стал проседать. Еще несколько осколков попали в пасть, а последняя длинная сосулька влетела в один из зрачков, и деймос скрылся из вида, рухнув за машиной.

Я услышал, как ворочается и лает оглушенный. Так как я пока не видел третьего, то спрыгнул на землю и пустил в ход когти мэйна. Подрубил крылья и вонзил обе руки в спину твари. А чувствовал себя при этом каким-то обколбашенным Росомахой. Вроде и прет, но какой-то осадок есть и усталость накапливается.