Дорога скорби - Френсис Дик - Страница 31

• Предыдущая
• 31/61
• Следующая

В конверте был местный иллюстрированный журнал; я заказывал его, потому что мне говорили, что в нем помещен репортаж с празднества у наследника герцогства. Действительно, там было четыре страницы фотографий, в основном цветных, сопровождаемых многословным описанием происходившего, а также полным списком гостей.

Впечатляющие краски фейерверка заполняли половину страницы, а среди группы уставившихся в небо зрителей, в белом смокинге и во всем своем блеске, красовался фотогеничный Эллис Квинт.

Сердце мое подпрыгнуло. Фейерверк начался в три тридцать. В три тридцать, когда луна была высоко, Эллис был за сто миль к северовостоку от местонахождения жеребенка из Винвардского конезавода.

Было много фотографий танцев и целая страница черно-белых снимков гостей, имена были написаны под фотографиями. Эллис танцевал. Эллис дважды улыбался с гостевой страницы – он был беззаботен, он хорошо проводил время.

Провались оно все в ад, подумал я. Он мог отрубить ногу жеребенку раньше. Скажем, в час. А после он мог приехать к фейерверку в три тридцать.

Я обнаружил, что никто не видел, как он приезжал, но несколько человек клялись, что он присутствовал после пяти пятнадцати. В пять пятнадцать он помог наследнику забраться на стол, чтобы произнести спич. Наследник откупорил бутылку шампанского над головой у Эллиса. Все помнили это. Эллис не мог бы вернуться в Нортгемптон до рассвета. Целых два дня на прошлой неделе я слонялся по Шропширу и соседнему Чеширу, от одного роскошного дома к другому, еще более роскошному, задавая в основном одни и те же два вопроса (в зависимости от пола опрашиваемого): "Вы танцевали с Эллисом Квинтом?" или "Вы ели/пили с ним?" Сначала ответы давали легко, но со временем слухи о моих целях распространялись, они бежали впереди меня, и я все чаще встречал замкнутые лица и решительно захлопываемые двери. Они готовы были встать на головы, чтобы доказать его невиновность. Они не намеревались говорить, что они не знают, когда он прибыл.

Наконец я вернулся к главным воротам дома герцогини, а оттуда так быстро, как только позволяло благоразумие, поехал к Винвардскому конезаводу и засек время – два часа и пять минут. Ночью, когда дороги пусты, от Нортгемптона до дома герцогини можно было добраться на десять минут быстрее. Я не доказал ничего, кроме того, что по времени Эллис уложился бы. Но этого было мало.

Как всегда, перед тем как собраться на такие празднества, гости дают и посещают небольшие званые обеды, с друзьями, живущими в округе или несколько дальше. Никто из тех, кого я опрашивал, не приглашал к обеду Эллиса.

Отсутствия обеда тоже было недостаточно. Я просмотрел список гостей, отмечая тех, с кем был знаком. Больше половины были не опрошены, большую часть имен я никогда не слышал.

Где же Чико? Я часто нуждался в нем. У меня не было времени или, если говорить честно, желания отыскивать и расспрашивать всех гостей, даже если они захотят отвечать. Должны быть люди – из местных, – которые могли вспомнить, в каком порядке парковались той ночью машины. Чико поболтал бы с ними в местных пивнушках и узнал бы, помнит ли кто-нибудь из парковщиков прибытие Эллиса. В разговорах за кружкой пива Чико был мастером.

Это могла бы сделать полиция, но она не станет. Смерть жеребца не считается убийством.

Полиция.

Я набрал номер полицейского участка, где служил Норман Пиктон, и сообщил, что мое имя Джон Поль Джонс. Пиктон подошел к телефону и выслушал меня, не протестуя.

– Позвольте мне высказать все прямо, – сказал он наконец. – Вы хотите, чтобы я попросил нортгемптонширскую полицию об одолжении? А что мне предложить им взамен?

– Кровь в шарнире секатора. – Они могут сделать свой собственный тест. – Да, но тот нортгемптонширский жеребец умерщвлен и отправлен на фабрику по производству клея. Ошибка, скажете вы? Быть может. Но они не сделают вам одолжение в обмен на сочувствие.

– Вы совсем задурили мне голову. Чего вы на самом деле хотите?

– Э... – начал я, – я был там, когда полиция обнаружила в кустах секатор.

– Да, вы мне говорили.

– Ну, я размышлял. Этот секатор не был завернут в мешковину, как тот, который мы забрали у Квинтов.

– Да, и это не такой же в точности секатор. Секатор из Нортгемптона – несколько более новой модели. Их продают во всех центрах садоводства.

Проблема в том, что сообщений о покупке Эллисом Квинтом секатора не поступало – ни в нортгемптонширском полицейском округе, ни в нашем.

– Не могу ли я снова взглянуть на материал, в который был завернут секатор?

– Если на нем и остались конские волосы, то теперь их уже не с чем сравнивать, равно как и кровь.

– Но при этом ткань может рассказать нам, откуда прибыл секатор. Из какого центра садоводства, понимаете?

– Я проверю, не было ли это уже сделано.

– Спасибо, Норман.

– Благодарите Арчи. Он вдохновил меня помогать вам.

– Вдохновил?

Он расслышал мое удивление.

– У Арчи есть влияние, – сказал он, – а я делаю то, что приказывает мне магистрат.

Распрощавшись с ним, я вновь попытался дозвониться Кевину Миллсу и услышал все тот же электронный голос: "Пожалуйста, перезвоните позже".

После этого я сидел в кресле и смотрел, как угасает дневной свет и в тихом скверике зажигаются фонари. Уже минуло равноденствие, близились зимние раздумья, впереди конец года. В течение почти половины моей жизни осень означала для меня возвращение больших скачек после летнего перерыва, время больших побед, скорости и волнения в крови. Теперь зима приносила только ностальгию и счета за отопление. В тридцать четыре года я стал старым.

Я сидел и думал об Эллисе и о том, каким горьким и пустым он сделал для меня этот год. Я думал о Рэчел Фернс, о Силвербое и лимфобластах. Я думал о прессе, в особенности о "Памп" и Индии Кэткарт, и о месяцах единогласного осуждения. Я думал о жестоких шутках Эллиса.

Я долго думал об Арчи Кирке, который привез меня в Комб-Бассет и дал мне в помощь Нормана Пиктона. Я думал, есть ли заслуга Арчи в том, что Норман продолжает следовать убеждениям, несмотря на чье-то присутствие за сценой. Я думал: возможно ли, что это Арчи подсказал Дэвису Татуму привлечь меня к поискам этой закулисной мощи. Именно ли Арчи рассказал Дэвису о моей стычке с мошенником в Жокейском клубе, и если это так, то откуда он узнал об этом?

Я верил Арчи. Я подумал, что он может влиять на меня до тех пор, пока я сам хочу идти туда, куда он указывает, и пока я уверен, что никто не влияет на него.

Я думал о неудержимой ярости Гордона Квинта, о Джинни Квинт, об отчаянии и о высоте в шестнадцать этажей.

Я думал о конях и их отрезанных ногах. Когда я отправился спать, мне снились все те же кошмары.

Агония. Унижение. Обе руки. Я проснулся в поту. Провались оно все в преисподнюю.

Утром я опять не смог дозвониться до Кевина Миллса. Через центр Лондона я выехал на городскую дорогу номер 55 недалеко от "Компаниз-Хауз".

В "Компаниз-Хауз" хранится информация обо всех общественных и частных компаниях, действующих в Соединенном королевстве, включая сведения о ежегодных бухгалтерских отчетах, инвестиционных капиталах и активах и имена основных владельцев и директоров.

"Топлайн фудс", как я узнал, была старой компанией, у которой недавно появилось несколько крупных инвесторов и новое начальство. Главным совладельцем и управляющим директором значился Оуэн Клифф Йоркшир. В совете директоров было пятнадцать человек, одним из которых был лорд Тилпит.

Владения и предприятия фирмы располагались во Фродшеме в Чешире. Офис был зарегистрирован по тому же адресу.

Компания производила корма для животных. После "Топлайн" я занялся "Виллидж Памп ньюс-пейперс" ("Виллидж" они выбросили примерно в 1900 году, но сохранили идею насчет главного сборища сплетен) и нашел кое-что интересное. Затем я посмотрел материалы о телевизионной компании, в которой Эллис делал свою спортивную программу, но не нашел там ни следа Тилпита или Оуэна Йоркшира.

• Предыдущая
• 31/61
• Следующая