Повесть о настоящем пацане - Жмуриков Кондратий - Страница 37
- Предыдущая
- 37/68
- Следующая
– Бедняга! – пожалела бандите Женя. – Он, наверное, как раз путался в рукавах, а я его в воду…
Поднявшись на ноги, Женя с ужасом осознала, что она только что убила собственными руками своего героя. Можно было, конечно, нырнуть в озеро и попытаться достать его, пока еще не слишком поздно. Но Женя с ужасом вспоминала свои впечатления о фильме «Титаник» и совершенно не хотела заканчивать жизнь в ледяной воде. К тому же, она не могла с полной уверенностью поручиться, что умеет плавать: до сих пор в открытых водоемах ей этого делать не приходилось – как-то больше в бассейнах. Можно было позвать на помощь. Но как она объяснит свое здесь присутствие обитателя монастыря? К тому же, пока она до монастыря добежит, Гарри три раза успеет захлебнуться. И потом: кто докажет, что это не она по злому умыслу укокошила своего похитителя? Как там: «превышение пределов необходимой самообороны»? Нет уж, попасть в колонию для женщин ей не очень-то хотелось – мало там интересного, судя по всему.
Женя еще раз с сожалением заглянула в воду и искренним раскаянием сказала:
– Прости меня, Гарри. Я, быть может, не совсем права, но только я не хотела. Ты был моим кумиром, но как-то у нас с тобой все пошло не так. Так что покойся в мире.
Произнеся над водой эту торжественную речь, Женя подхватила мешок, рясу и побрела обратно в дом, соображая, как бы ей скрыть все следы своего здесь пребывания.
Только она поднялась на крыльцо, как увидела приближающегося к дому странного человека, чей вид не говорил ей ничего хорошего. Женя метнулась в сени, на ходу напяливая рясу и натягивая на глаза капюшон.
Все пошло гораздо лучше, чем раньше. По следам загадочной девушки Давыдович быстро выбрался из леса, да к тому же сразу же наткнулся на монастырские стены. Показав привратнику сопроводительный документ, антиквар без всяческих проблем проник на территорию монастыря и был допущен пред светлые очи настоятеля. Беседа была краткой: Давыдович поинтересовался, может ли он видеть архивариуса Симеона и получил ответ, что вполне. Для этого следовало только лишь пересечь монастырский двор, пробраться через ельник, обойти озеро и постучать в двухэтажный скит, который вот уже много десятилетий является жилищем священного старца. Давыдович был предупрежден о том, что старец этот – старой закалки и не от мира сего. У него может быть любой бзик, о котором даже не слышала наша психиатрия. Настоятель здесь человек новый и со старцем никогда не общался, а вот старожилы утверждают, что честней человека не найти.
– Так что, если он вас с лестницы спустит, не удивляйтесь – значит, на вас грех есть какой-то, – закончил душка-настоятель свое напутственное слово и проводил Давыдовича до самой двери.
Воодушевленный таким началом, искатель приключений от материальной культуры пошел в указанном направлении, перебирая в памяти все имевшиеся грешки, чтобы хоть знать, с какого перепугу его спускают с крыльца.
Впрочем, на крыльцо он взобрался без всяческих приключений. Стук в дверь тоже не принес никаких результатов – ни плохих, ни, в равной степени, хороших. Антиквар долбился в дверь – сперва несмело, а потом все громче – без всякой уже надежды на успех. Обнаружив, что дверь открыта, он несмело вошел внутрь, опасаясь, как бы ему на голову не спланировало ведро с водой. Ничего не произошло, а робкие попытки дозваться архивариуса по имени так же успехом не увенчались.
Выверяя каждый шаг, Давыдович двигался по дощатому полу, продолжая отождествлять себя с известным приключенческим героем, который и шагу не мог ступить без того, чтобы над его ухом не просвистела какая-нибудь отравленная стрела. От того, что стрелы не свистели и не катились по коридору крутящиеся камни, становилось еще страшнее: это могло означать только одно – самое ужасное ждет впереди.
Наконец, показалась какая-то дверь, судя по всему, скрывавшая за собой что-то очень важное. Давыдович напряг все свои пять чувств и сильно нажал на шестое, чтобы уловить признаки чьего-то присутствия внутри помещения. Чувства говорили в крайней степени невнятно и поэтому пришлось полагаться на счастливый случай. Антиквар постучал в дверь и услышал, что там что-то шевельнулось. Ответа не последовало и Давыдович, собрав свои нервы в кулак, распахнул дверь и с лучезарной улыбкой шагнул внутрь.
При его появлении темная фигура замерла посредине комнаты и было заметно, что она прервала стремительное движение на полдороги. При этом из рук архивариуса вывалился мешок и с глухим стуком упал на пол.
– Здравствуйте, святой отец, – вежливо начал архивариус, с удивлением рассматривая тонкую и совершенно легкую на вид фигуру.
«Да, пост – это вам не просто так!» – с уважением подумал Давыдович, косясь на свой животик среднего возраста.
Фигура между тем поежилась и, помедлив, отвесила небольшой поклон.
– Я не слишком вам помешал, надеюсь? – сказал Давыдович робко и бочком проходя в комнату. – Я к вам по одному очень важному поручению. Если вы не против, то я хотел бы сразу изложить суть дела.
Святой отец выслушал эту тираду и молча указал антиквару на стоявшее поодаль грубое кресло. Давыдович в выражением крайней признательности расположился в этом жутко неудобном кресле, архивариус же уселся напротив.
– Дело вот в чем. Насколько я наслышан, вы единственный в нашем регионе специалист по генеалогической каллиграфии. Прослышав об этом, одно достаточно состоятельное семейство возымело желание обзавестись подложными документами о своем древнем происхождении.
Давыдович сделал паузу, ожидая, не полетит ли после этих слов в него массивная чернильница, которая как нарочно стояла в непосредственной близости от собеседника. Впрочем, назвать его собеседником было достаточно сложно – с тех пор, как Давыдович знал святого отца, он не услышал от него ни слова. Это было уже достаточно странно, хотя и с начала беседы не прошло и пяти минут.
Не дождавшись реакции, антиквар продолжил:
– Я, конечно, понимаю, насколько это не богоугодное дело. С другой стороны, историческая правда совершенно не пострадает, если к сонму давно умерших или же покинувших эту страну людей прибавится еще несколько человек, связанных семейными узами. Вы согласны?
Ответа не последовало и антиквар подумал, что новой блажью архивариуса стал обет молчания. По крайней мере, о том, что архивариус глухонемой, никакой информации никто не давал. Может, ему, нужно писать на бумаге?
– Вы не думайте, все будет сделано на основании закона – у этой семьи замечательный адвокат, я вас уверяю. И к тому же обещано хорошие пожертвования вашему монастырю – новые постройки, какая-нибудь ценная икона, покров для алтаря… Подумайте, насколько полезна для всех будет небольшая бумага, написанная в соответствующей форме на нужном бланке вашей чудотворной рукой.
Антиквар с благоговением посмотрел на руку старика и заметил, что та тотчас нырнула в широкий рукав, оставив у Давыдовича смутное ощущение какого-то несоответствия.
– Так вот, – заговорил антиквар снова. – Если вы согласны, то мы без дальнейших проволочек можем оформить это дело. Я вот здесь приготовил необходимую информацию, которую можно считать исходной и преобразовывать по вашему усмотре-нию в пределах допустимого, дабы не погрешить против правдоподобия. Если же вам нужно время подумать – то бога ради. У меня есть в запасе достаточно времени подождать: ваш настоятель был так любезен со мной, что я в праве надеяться найти приют на несколько дней в стенах вашего замечательного монастыря.
Старец по-прежнему был погружен в молчаливую задумчивость и потому Давыдович, поколебавшись немного, выложил на стол всю ту сумму денег, которую ему дали в качестве поощрения для мастера каллиграфических дел. При этом антиквар понимал, как он рискует. Судя по всему, настоятель ничуть не преувеличивал, характеризуя этого богомольца, как религиозного фаната. Ну, какой нормальный современный человек не окажет гостеприимства и будет молчать, как рыба об лед при постороннем человеке? Именно поэтому нельзя было ожидать, что такого отрешенного от мира человека как-нибудь заинтересует презренный металл (в данном случае – зелень). Но что было делать: больше ничем антиквара не снабдили, приходилось действовать на свой страх и риск.
- Предыдущая
- 37/68
- Следующая
