Знак «фэн» на бамбуке - Фингарет Самуэлла Иосифовна - Страница 32

• Предыдущая
• 32/35
• Следующая

Мисян вошёл в танец.

Танцевал беспечно и весело, как молодой новобранец, не вкусивший ещё всех тягот войны. Он летел во всю ширину площадки и нисколько не беспокоился, что всё время поворачивается к командующему спиной. «Прикрывает подход к шатру», – догадался Ванлу. Уловки Мисяна, кроме Ванлу, никто не заметил. Воины узнали своего любимца и стали подбадривать весёлыми выкриками.

– Выше прыгай, Мисян! Хватайся за ветер! Бодай, безрогий козлёнок, голодного тигра!

Советы давать – дело несложное.

Только разве способен юнец сравниться с танцором столичной выучки?

Угрожающе растянув пальцы левой руки, тот двинулся на мальчишку.

– Не сдавайся, Мисян! Кликни на помощь учёную мышь.

Мисян и не думал сдаваться. Он носился из стороны в сторону и перебрасывал меч из руки в руку. Меч летал вместе с ним словно живой. Танцор из столицы нагнал Мисяна на половине дороги, и оба запрыгали друг перед другом, как боевые петухи, готовые ринуться в схватку. Мечи кружились над их головами двумя колёсами холодного света.

Возгласы стали стихать. То, что происходило на площадке, всё меньше напоминало танец и всё больше становилось похожим на бой. Вот старший танцор ринулся на молодого…

Мисян увидел налившиеся кровью глаза. Он сделал вид, что замахивается мечом, а сам вместо того ударил правой ногой. Его хитрость была разгадана. Танцор увернулся, и Мисян потерял равновесие. В тот же миг, не выпуская меча из рук, танцор, или тот, кто выдавал себя за такового, схватил Мисяна за ворот, рванул на себя и отшвырнул в сторону. На мгновение лица их сблизились, но этого оказалось достаточным, чтоб сквозь синюю краску, наложенную вокруг глаз, на лоб и на щёки, проступили запомнившиеся Мисяну черты. Плоское лицо, усы и бородка трезубцем.

– Синяя Смерть! – закричал Мисян, отлетая в угол.

Ванлу рванулся к верёвкам, но его опередили. Не подоткнув даже полы халата, лишь скинув высокую шапку, с мечом, зажатым в правой руке, и кинжалом в левой на площадку бросился Чжу Юаньчжан. Волосы от ярости поднялись дыбом, глаза гневно округлились. «Сам дух мщения несётся навстречу, и надеяться больше не на что», – подумал, должно быть, танцор. Он отскочил в сторону, крикнул: «Должок хотел получить, да не вышло!» – и бросился грудью на собственный меч. Когда к нему подбежали и распахнули халат, он был уже мёртв. На груди все увидели поверх узкой кровоточащей раны синюю татуировку, изображающую барса в прыжке. Рядом со зверем были выколоты два слова – «Синяя Смерть».

– Он жил как разбойник, но умер без страха, как подобает воину, – проговорил Чжу Юаньчжан. – Похороните его со всеми обрядами. Жертвенные деньги и бумажных коней для сожжения я пришлю с вестовыми.

Неизвестный художник. Совет у императора. Фрагмент свитка на шёлке. XIV век.

После полудня Сюй Да, Тан Хэ, Ли Си и другие военачальники пришли в шатёр Чжу Юаньчжана, чтобы поздравить командующего с чудесным спасением.

– Во второй раз юнцы, едва надевшие шапку совершеннолетия, спасают обстрелянного стрелами воина от верной смерти. Ванлу из воды меня вытащил, Мисян от разбойника уберёг, – сказал Чжу Юаньчжан и с удовольствием посмотрел на стоявших близко от входа юношей.

– Разве мы достойны похвалы господина командующего? Любой на нашем месте поступил бы так же, – Ванлу и Мисян покраснели от смущения и низко поклонились.

– Поступок Ванлу доказывает преданность и отвагу, но не вызывает удивления, – подхватил Ли Си. – Ванлу – воин и действовал, как положено воину. Другое дело, когда воинскую доблесть проявляет юный актёр.

– Помните, господин командующий, ведь это Мисян со своим приёмным отцом взяли в плен Чэнь Есяна. И вот сегодня мы снова хвалим его! – воскликнул Сюй Да.

Простодушному Сюй Да часто случалось произносить что-нибудь невпопад. Для чего вспомнил он имя, которое всем хотелось забыть? Лицо командующего помрачнело, брови сдвинулись.

– Наступит день, когда погибнет последний предатель, а те, кто не жалел ни сил, ни самой жизни ради спасения Поднебесной, получат высокие должности и насладятся богатством и знатностью, – проговорил Чжу Юаньчжан.[12]

Полог шатра отодвинулся, в проёме появился воин с копьём.

– В лагерь пришёл человек, одетый бедно, по-городскому.

– Из-за него ты решил обеспокоить нас?

– Простите, пожалуйста, господин командующий. Говорит, что дело у него поспешное к вашему оруженосцу. Его учитель какой-то послал.

При слове «учитель» Ванлу бросил на командующего просительный взгляд, в котором без труда угадывалось нетерпение.

– Ступай, – кивнул головой Чжу Юаньчжан.

Ванлу стрелой вылетел из шатра. Отсутствовал он недолго. Вернувшись, взволнованно доложил:

– Своего имени посыльный не называет, но направил его досточтимый учитель с важным донесением насчёт штурма Цзицина.

– Посыльный письмо принёс от почтенного предсказателя? – спросил Чжу Юаньчжан.

– На словах велено передать.

– Как же ты проверил, что от учителя, а не лазутчик вражий?

– Посыльный слова особые проговорил. Никто, кроме учителя, об этом не знает.

– Хорошо, пусть войдёт.

Воин с копьём впустил в шатёр человека лет тридцати, одетого в тёмную кофту и поношенные штаны, стянутые у щиколоток тесёмками. Ноги были обуты в верёвочные туфли. Голову прикрывала матерчатая повязка. Вошедший остановился у входа и принялся отбивать поклоны.

– Как твоё имя? – спросил Чжу Юаньчжан.

– Прошу вашу милость называть меня подметальщиком улиц.

– Если ты настолько осторожен, что не хочешь открыть своё имя, как же ты взялся выполнить опасное поручение?

– Достояние бедняка – его дети. Мой старший сын опасно заболел, и мы с женой уже не надеялись, что он поправится. Но пришёл врачеватель и спас сына от смерти, даже не взяв денег за лечение. Разве я не обязан отплатить добром за добро?

– Ты говоришь, как достойный и благородный человек. Передай слово в слово, что сказал тебе врачеватель.

– Врачеватель вывел меня из Цзицина потайным ходом.

При этих словах все, кто находился в шатре, вскочили со скамеек и кресел и придвинулись ближе.

– Продолжай, – остановил нетерпеливых Чжу Юаньчжан.

– Мне было велено явиться к вам в лагерь и доложить вашей милости вот что. – Посыльный поднял глаза к холщовому своду, припоминая заученное. – «Штурм надо начать в первый день третьей луны. В городе к этому времени многое будет подготовлено. Чтобы обеспечить успех, сто человек должны ночью проникнуть через потайной ход в квартал фарфористов, перебить стражу и открыть ворота, выходящие на Янцзы». Потайной ход я укажу, – добавил посыльный от себя.

– Кто может поручиться, что нас не заманивают в ловушку? – спросил осторожный Тан Хэ.

– В проходе под башней будет ждать господин врачеватель. У него и ключ от решётки. Кузнец по отпечатку из воска сделал.

– Звучит убедительно, – проговорил Чжу Юаньчжан. – Награду получишь после того, как доставишь на место указанных сто человек, а сейчас ступай отдохни. Проводи посыльного в палатку и вели, чтобы как следует накормили, – кивнул Чжу Юаньчжан воину.

Посыльный и воин ушли.

На столе тотчас расстелили план города, и военачальники сгрудились вокруг свитка.

– Возможность проникнуть в квартал фарфористов окажет нам не слишком большую помощь, – с сомнением покачал головой Тан Хэ. – Квартал отделён от города такой же неприступной стеной, как и все остальные внешние стены.

– С той только разницей, что стражу ворот, выходящих в квартал фарфористов, мы застанем врасплох. Никто не будет ждать нападения изнутри квартала, – возразил Ли Си.

– Преимущество бесспорное, – согласился Чжу Юаньчжан, – но и невеликое, в этом Тан Хэ прав.

Наступило молчание.

– Простите, что осмеливаюсь говорить в присутствии самого господина командующего и прославленных военачальников, но, если вы возьмёте меня с собой, я постараюсь сделать так, чтобы стража сама открыла внутренние ворота в город, – тихо, почти шёпотом проговорил Мисян.

• Предыдущая
• 32/35
• Следующая