Знак «фэн» на бамбуке - Фингарет Самуэлла Иосифовна - Страница 22

• Предыдущая
• 22/35
• Следующая

– Вот тебе и тишина, – усмехнулся Ю Лан и принялся отмывать кисть. – Ступайте, молодой господин, полюбопытствуйте, что случилось. Я тотчас следом приду.

Инспектор фарфоровых мастерских и все, кто обследовал вместе с ним состояние дел фарфористов, поспешили к внешним воротам. Врываться с таким шумом в закрытый для всех квартал мог или правитель уезда, Или высокий чиновник из мэнгу. Последнее предположение оказалось правильным.

Навстречу спешившим чиновникам из-за поворота вырвался небольшой конный отряд. Впереди, в дорожном плотном халате и шапке, похожей на шлем, ехал инспектор надзора из столичного ведомства Дворцовых работ. В квартале он был известен. Он побывал здесь однажды, и его приезд оставил по себе печальную память. Неслыханные поборы, приказ о которых привёз инспектор, довели фарфористов до нищеты.

Гончарные круги замерли, перестала плескаться в чанах с глазурью матовая посуда. Люди попадали на колени и прижали лица к земле.

– Давайте ближе не подходить. Отсюда тоже все слышно, – сказал Ю Лан, нагнавший Цибао.

– Давайте, – согласился Цибао. – Если близко подойдём, придётся в пыли валяться. Лучше издали посмотреть.

Ю Лан и Цибао остановились за высоким сооружением из глиняных коробок, ожидавших своего часа вместе с фарфором отправиться в печь. Цибао хорошо было видно, как торопливо отец и другие чиновники отвешивали поклоны развалившемуся в седле важному мэнгу. Внезапно мэнгу направил коня вперёд. Отец и все остальные попятились.

– Среди чиновников есть нерадивые. Они посылают много отчётов и мало фарфора, – громко сказал мэнгу.

Отец замер в низком поклоне, словно у него переломилась поясница. «Дома отец не раз говорил, что даже лучшие мастера живут впроголодь, потому что все изделия забирают в Даду к императорскому двору. Почему же отец молчит и не скажет об этом?» – от стыда Цибао опустил низко голову.

– Что бы ни сказал ваш отец, его слова приведут мэнгу в ярость и ничему не помогут, – угадав его мысли, проговорил негромко Ю Лан.

– Ещё предстоит выяснить, сохраняется ли порядок и нет ли разбойников среди населения? – продолжал мэнгу.

– Разбойников нет, – заговорил всё же отец. – Списки проверяются каждые четырнадцать дней, согласно предписанному. Ни один чужеземец не приближался к воротам, никто из посторонних не оставался в квартале на ночь. Что же касается количества отправляемого фарфора, то каждую осень нанимаем людей и люди доставляют фарфоровые изделия в столицу по списку, который нам милостиво присылают. Никаких нареканий из ведомства Дворцовых работ за последние годы не поступало.

– Приказываю, – мэнгу повысил и без того громкий голос, – отправить к императорскому двору вазы, большие и малые кувшины, экраны, драконовые котлы, аквариумы для рыб, подставки для кистей, чашки, жаровни и всё другое, что делается из блестящего и матового фарфора, расписанного или покрытого светло-зелёной глазурью, напоминающей камень нефрит, – всего сверх обычного тысячу изделий.

Отец прижал к груди сложенные крест-накрест ладони. Он хотел, наверное, объяснить, что выполнить подобное требование невозможно. Но мэнгу не дал ему этого сделать, выкрикнув громко:

– Если в Даду не досчитаются хотя бы одной чашки, все чиновники будут брошены в тюрьму. Из мастеров и работников каждый четвёртый получит по тридцать ударов палками.

Мэнгу круто повернул коня и помчался к воротам. Свита с гиканьем последовала за ним. Один из всадников опрокинул чан с белой глазурью. Густая белая жидкость покрылась пылью, поднятой копытами лошадей, и растеклась грязным ручьём. Квартал вернулся к прерванной работе. Но лица у всех сделались хмурыми, руки утратили прежнюю сноровку.

– Поистине нынешнее правление можно назвать «ненасытным царством», – проговорил Ю Лан. – Появится войско «Красных повязок» – сам ворота открою.

– Разбойникам откроете? – всплеснул руками Цибао. – В нашем доме «Красных повязок» иначе как разбойниками не зовут.

– Так думают многие богачи. Только какие же это разбойники, если борются против захватчиков-мэнгу, задушивших поборами весь народ.

Слухи о том, что «Красные повязки» готовят поход на Цзицин, в последнее время всё чаще тревожили город. Крестьяне из окрестных деревень рассказывали о подозрительных людях и крестьянских плащах и травяных накидках. Под плащами у этих людей гремело оружие. Купцы, приезжавшие распродать свой товар, прямо заявляли, что войско «Красных повязок» приведено в боевую готовность. Чжу Юаньчжан только ждёт, когда подойдут полки предателя Чэнь Есяна, чтобы, объединив силы, двинуться на Цзицин.

Правитель города приказал отпечатать воззвания и развесить на всех людных местах. В воззваниях говорилось, что милостью всемогущего Неба город защищён от любых разбойничьих посягательств. «За несколько лет разбойники навлекли на страну ужасные бедствия, подорвали основы жизни и нанесли ущерб населению. Бесчинств „Красных повязок“ не перечесть, как волос на голове. Но дух императорских войск высок, и солдаты под командованием доблестных полководцев уничтожат „Красные повязки“, как горсть москитов», – читали люди в воззваниях.

«Одно зло порождает другое, – говорилось там далее. – Разбойники сеют страх. Тот, кто в угоду разбойникам или из другой злодейской корысти будет замечен в распространении лживых слухов, понесёт наказание со всей строгостью – будет подвергнут пыткам и казнён, как преступник, замысливший нарушить законы империи и подточить власть Сына Неба».

Разговоры вслух прекратились. Если случалось что-либо сказать, то говорили, приблизив губы к самому уху приятеля или соседа. Вскоре и шептаться отпала нужда. Войско «Красных повязок» открыто появилось на подступах к Цзицину, и правителю города пришлось поспешно призвать на помощь императорские войска. Во главе полков стоял полководец Фу Шоу.

Неизвестный художник. Торжественный выезд. Фрагмент свитка на шёлке. XIV век.

Как всегда перед большим сражением, Чжу Юаньчжан созвал военачальников на совет. Предложив всем занять кресла и табуреты, командующий усадил Чэнь Есяна рядом с собой, на скамью. Военачальники переглянулись, но промолчали. Смеют ли они упрекать за предпочтение, оказанное Чэнь Есяну? Вчерашний враг привёл к «Красным повязкам» добрую половину из своих уцелевших полков, всех, кто откликнулся на его зов. Без такого пополнения было бы безумием отважиться на штурм хорошо укреплённого города.

– Благородная решимость нашего брата сражаться на стороне народа увеличила наше войско и подняла боевой дух воинов, – сказал Чжу Юаньчжан и внимательно оглядел каждого.

Военачальники коснулись подбородком груди, молчаливым кивком выразив своё согласие с командующим. Все понимали, что Цзицин необходим как опора на Юге, без которой не откроется путь на Даду.

– Наши разведчики действовали смело и решительно, – заговорил первым Ли Си. – Согласно донесениям, войско Фу Шоу численностью лишь немногим превосходит наше, однако главным его преимуществом является отборная конница. Конники Сюй Да не знают равных в меткой стрельбе, но их малая горстка, которую можно сравнить с ручьём, в то время как конница императорских войск разольётся, подобно реке в половодье.

– Советник забыл, что наши полки пополнили новые конники, – с заметным раздражением проговорил Чжу Юаньчжан.

– Прошу вас, не упрекайте мудрых и доблестных полководцев за их невольную забывчивость, – поспешил вмешаться Чэнь Есян. – Они вправе не доверять бывшему врагу, и не словами, а делом мне предстоит развеять понятную подозрительность. – Чэнь Есян слегка поклонился. – В старых книгах сказано: «Избегайте мест, где противник силён, наносите удар, где он слаб». Фу Шоу силён своей конницей и хорошим оснащением войска. Каждый его солдат носит доспехи и вооружён лучшим оружием. Отряды пехоты составили «землю» и «небо». Конница поддерживает пехоту. Фу Шоу уверен в несокрушимости своей основной силы. Флангам он уделяет мало внимания. «Облака» и «ветры» в его построении играют самую незначительную роль.

• Предыдущая
• 22/35
• Следующая