Тузы и шестерки - Черненок Михаил Яковлевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/47
- Следующая
Бирюков вздохнул:
– Я вообще-то считаю, что любая «кара» не бывает без причины. Конечно, в жизненной круговерти трудно предусмотреть абсолютно все, однако не случайно же существует старая мудрость: «Береженого сам Бог бережет».
– По-вашему, несчастья Ярыгиных из-за пренебрежения осторожностью?
– Нет, по-моему, корни этих несчастий значительно глубже, – сказал Антон и сразу спросил: – Аза Ильинична, когда вас стали запугивать телефонными звонками, почему не подключили для сбора информации «смекалистых парней» из вашей «крыши»?
– Ну, как же! Немедленно подключили.
– И что?..
– Парни разобрались, да поздновато, когда Зинаида Валерьевна уже погибла. Поэтому Михаилу Арнольдовичу ничего рассказывать не стали. И меня попросили молчать… – Исаева все-таки закурила. Сделав три коротких затяжки, притушила сигарету в пепельнице и продолжила: – Теперь скрывать нечего, буду откровенной до конца. Организовал те звонки бывший мой шофер, от услуг которого я отказалась из-за его увлечения алкоголем. Понимаете, Антон Игнатьевич, у меня был подержанный японский «Джип». Чтобы содержать машину в сносном состоянии, пришлось за приличные деньги принять профессионального водителя. Фамилия его Вараксин, звали Глебом. Из бывших милицейских, какого-то омоновского начальника возил. Вначале Глеб взялся за дело добросовестно. Отремонтировал «Джип», вычистил до блеска, подкрасил и так далее. Новосибирск знал прекрасно, по любому маршруту гонял без сучка и задоринки. Потом я заметила, что от него постоянно тянет спиртным запашком. Раз предупредила, чтобы за руль садился трезвым, другой, третий, а с него мои предупреждения – как с гуся вода. Естественно, я порекомендовала упрямцу подыскать работу у другого хозяина. Он страшно разобиделся и, видимо, решил мне отомстить. Измененным голосом записал на магнитофоне угрожающий монолог и принялся накручивать его с телефонов-автоматов. Как после выяснилось, на работу Вараксин нигде не устроился и, по всей вероятности, занимался рэкетом. Хотя следствием это и не доказано, но, по моему глубокому убеждению, именно он, подлец, вымогал миллионы у Зинаиды Валерьевны.
– На чем основано это убеждение?
– На том, что не случайно же он лишил жизни Зинаиду Валерьевну.
– Выходит, и ваш «Джип» угнал Вараксин?
– Да. Таким образом рассчитывал, как говорится, разом убить двух зайцев: и с Зинаидой Валерьевной расквитаться за ее неуступчивость, и меня втянуть в жуткую историю за то, что выгнала его с работы. Как раз по «Джипу» милиция быстро вышла на след угонщика, когда он улизнул с места катастрофы. Жаль не успели арестовать. Сгорел от водки.
– Может, ему помогли «сгореть»? – с намеком спросил Бирюков.
Аза Ильинична пожала плечами:
– Может быть. Но, как сказал мне Тима Шерстобоев, Вараксин выпил такую дозу, от которой «даже у искусственной почки плавятся предохранители». В это можно поверить. Выпивка у него была на первом месте. Однажды спросила: «Глеб, ты хоть что-нибудь читаешь?» Он усмехнулся: «Читаю, Аза Ильинична». – «Наверное, детективы?» – «Нет, этикетки на бутылках».
– Шерстобоев – это кто?
– Телохранитель Михаила Арнольдовича. Наши парни его обычно Тэтэ зовут.
– Почему?
– Из-за имени-отчества. Тимофей Терентьевич.
– Надежный человек?
– Без сомнения. Ярыгину служит преданнее родного сына. После гибели жены Михаил Арнольдович почти не расстается с ним. Сейчас даже в клинике Тима охраняет шефа.
– А вот в райцентр, к месту гибели Лины, Ярыгин приезжал один, без телохранителя. Вам это не кажется странным?
– Странностей в этой истории много… – Исаева задумалась. – По заданию Михаила Арнольдовича я сегодня просмотрела все компьютерные досье наших клиентов и не нашла ни малейшей задоринки, которая бы послужила причиной для какой-либо «разборки» с президентом банка. Поэтому, кажется мне, Лина погибла не по вине отца, а из-за Надежницкого, имевшего на одном лишь любовном фронте грехов по самые уши. Что касается поездки Ярыгина без телохранителя, тому, на мой взгляд, может быть две причины: либо Михаил Арнольдович не захотел брать с собой свидетеля, либо… – Аза Ильинична еще немного подумала. – Кстати, вспомнила! В первой половине того дня, когда Ярыгин умчался в райцентр, Шерстобоев уезжал в аэрофлотовскую кассу покупать билеты кому-то из своих родственников.
– Не ошибаетесь?
– Нет, Антон Игнатьевич, с памятью у меня все нормально. Накануне вечером я как раз находилась в кабинете Ярыгина, и Шерстобоев при мне отпрашивался у шефа на следующий день.
– А когда уезжал шеф, не видели?
– Нет. Михаил Арнольдович позвонил мне домой уже поздно вечером из клиники. Рассказал о свалившейся на него новой трагедии и попросил, чтобы, пока он лечится, я исполняла обязанности президента банка.
– О Надежницком в этом разговоре не упоминал?
– Ни словом не обмолвился. Лишь сказал, что вместе с Линой убили какого-то мужчину. Представляю, насколько ему сейчас тяжело…
– Да-а-а… – сочувствующе проговорил Бирюков и вновь спросил: – Значит, Лина погибла из-за Надежницкого?
– По моему мнению, так.
– А ваше мнение не предвзято?
– Лично мне Надежницкий не причинил ни зла, ни обиды, от которых обычно возникает предвзятость.
– Кому же он насолил?
– Вот этого не знаю. Серьезных конкурентов у «Фортуны», можно сказать, во всем сибирском регионе нет. На прошедших думских и губернаторских выборах Юрий Денисович рекламировал кандидатов без разбору: и правых, и левых, и разбогатевших уголовников. Лишь бы деньги платили. Так что, на предвыборной кампании он врагов не нажил. Неплатежей иди невозвращенных кредитов, из-за чего нередко убивают бизнесменов, у него не было…
– Исходя из такого расклада, остается только любовный фронт, где тоже порою бьются насмерть?
Исаева улыбнулась:
– В любовных баталиях я никогда не участвовала и рассуждать на эту тему не берусь. Там, по-моему, сам Господь Бог не разберется…
Ненавязчиво разговаривая с Исаевой, Бирюков по привычке бывшего оперативника исподволь приглядывался к собеседнице. В отличие от мрачного, словно окаменевшего Ярыгина, на миловидном лице Азы Ильиничны отражались все эмоциональные оттенки. Исаева то огорчалась, то иронизировала, то недоумевала. Но ни разу она не увильнула от прямого ответа, не вздрогнула от неожиданности, не растерялась и ни малейшим намеком не выказала недовольства затянувшейся беседой.
– Аза Ильинична, скажите откровенно, с какой целью Ярыгин предупредил вас о моем визите? – внезапно спросил Антон.
Исаева удивленно посмотрела на него:
– По-моему, не с корыстной… Просто наказал, чтобы я не отлучалась из банка.
– Других наказов не было?
– Нет. Дословно привести разговор?
– Приведите, если помните.
– Отлично помню. Раздался телефонный звонок. Сняла трубку. «Здравствуйте, Аза Ильинична». – «Здравствуйте, Михаил Арнольдович. Как ваше здоровье?» – «Неважное. Скоро к тебе подъедет районный прокурор. Пожалуйста, не отлучайся никуда». – «Чем моя персона заинтересовала прокурора?» – «Хочет побеседовать с тобой о Лине». – «Я же о ней почти ничего не знаю. Что говорить?» – «Что хочешь, то и говори». – «Я лгать не умею». – «Вот и не лги. Позднее перезвоню. Дам кое-какие указания по работе. А пока – держись умницей». Вот и весь разговор, слово в слово. Вы находите в нем нечто криминальное?
– Ничего не нахожу.
– Тогда зачем спросили об этом?
Бирюков улыбнулся:
– Работа прокурорская такая: спрашивать и находить поступкам людей логическое объяснение. Чтобы добраться до истины, приходится иногда задавать и глупые вопросы.
– Меня тоже часто мучает стремление отыскать истину, однако при вседозволенности, которая сейчас захлестнула шестую часть Земли, не всегда это удается.
– Жалеете о прошлом режиме, когда дозволялось «от» и «до»?
– Ой, нет! Пропади оно пропадом, «светлое» прошлое. Вот только беспредел пугает. Боюсь, загонит он нас в прежнее стойло… – Исаева взяла из пепельницы едва надкуренную сигарету и, щелкнув зажигалкой, прикурила. Сделав одну затяжку, словно спохватилась: – Извините, не предложила вам…
- Предыдущая
- 16/47
- Следующая
