Триумф королевы, или Замуж за палача (СИ) - Кос Анни - Страница 33

Естественно, произнести это вслух было бы чудовищно бестактно и даже опасно. Впрочем, говорить ничего не пришлось. Ангес и Жаньи обменялись быстрыми взглядами, и на лице королевы промелькнула тень удовлетворения: Камилла не произнесла ровно то, что они ожидали услышать.

— Я понимаю ваши сомнения, — мягко заметила её величество. — Однако я — королева Лидора, а не Ванлиата. Как бы я не любила дом своих предков, моим потомкам, — её рука лишь на мгновение коснулась тончайшей талии и тут же вновь опустилась на колено, — править именно этой страной и её народом. Я должна сделать всё, чтобы Лидор процветал.

Камилле потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями.Что это, если не признание одной женщины другой?

— Кроме того, — невозмутимо продолжила Агнес, — издержки покроются, как только корабли из Энотрии станут частыми гостями наших портов. Ваш супруг получит новые возможности и покровительство двора, вы — богатство и уважение, я же — уверенность в благополучии подданных.

«А еще — долю в прибыльном деле, дающую вам независимость и от супруга, и от родственников в Ванлиате. На всякий случай», — мысленно закончила Камилла.

— Это очень мудро, ваше величество, — произнесла она вслух.

— Я просто пытаюсь быть полезной, — покачала головой Агнес. — Быть хорошей королевой, хорошей женой, хорошей матерью. Так много и так мало одновременно.

— Надеюсь, вы не сочтете просьбу передать наш разговор супругу, слишком утомительной? — поинтересовался Жаньи. — Посвящать остальных его партнеров в детали пока не стоит, конкретные цифры будут оговорены позже.

— Но, милорд, я всего лишь женщина, — она замялась, не зная, не прозвучат ли её слова слишком резко, — и не принимаю решений в делах гильдии.

— Разумеется, последнее слово остается за Фердинандом. Но вы — умная женщина, — сверкнул глазами амарит. — Уверен, Людвиг фон Гобстрот прислушается к вашему мнению, равно как и его величество — к мнению прекрасной леди Агнес.

— Ну вот, — легко рассмеялась королева. — И двух минут не прошло, как посыпались комплименты. Ваша кровь амарита, мой друг, сильнее деловой хватки.

Лорд Жаньи озорно подмигнул сперва королеве, а потом и Ками:

— Простите, но тут я бессилен. Ни сердцем, ни разумом не вижу причины промолчать. Да и, честно сказать, ваши дамы смотрят на нас голодными взглядами, пытаясь угадать, кому мы перемываем косточки на этот раз. Неловко оставлять их наедине с пустыми домыслами.

Только тут Ками вспомнила, что они и правда находятся не в уютном рабочем кабинете, а посреди зала, наполненного самыми разными гостями. Конечно, суть разговора останется для них тайной, но выражения лиц, эмоции, жесты — всё это способно породить настоящую волну слухов.

— Я благодарна вам за визит, — произнесла королева на полтона громче нужного, так, чтобы всякий любопытный разобрал фразу до последнего слова. — Леди Мастред, — обернулась она к пожилой даме, отвечающей за расписание встреч и визитов. Та сразу же подошла поближе. — Прошу, внесите имя Камиллы фон Гобстрот в список моих доверенных визитеров. Дорогая, я знаю, что служба при дворе слишком утомительна для вас, однако буду рада видеть вас гостьей в любое время.

Несколько пар глаз уставились на Ками с неприкрытой завистью. Еще бы: право являться без приглашения и возможность вести переписку с королевой для жены торговца? Ну это уже чересчур. Камилла присела в глубоком реверансе:

— Благодарю, ваше величество.

Королева кивнула, наконец отпуская её. Ками чувствовала себя вымотанной, словно после долгой дороги. Ноги подрагивали, спина под платьем взмокла от пота. Хотелось выбраться из зала, умыться и рухнуть куда-нибудь, чтобы просто отдышаться. А еще лучше незаметно похитить мужа из-под носа гостей и спрятаться в его любящих объятиях.

— Ах, да, кстати! — на лице Агнес отразилась легкая досада. — Все время забываю спросить: как дела у вашей бывшей подруги, фрои Сюзанны?

Пол качнулся под ногами, руки похолодели. Ками затравленно оглянулась по сторонам и чуть не застонала. На нее глазели, жадно ожидая подробностей и сплетен. Юные фрейлины, пожилые статс-дамы, даже слуги, кажется, замедлили шаг и навострили уши. Неужели королева знает о той встрече? И если да, то что именно? И почему тогда предложила помочь Людвигу и осыпала её милостями?

— Думаю, ваша совесть не позволила бы не поинтересоваться судьбой человека, которому вы служили, пусть и не по своей воле, столько лет. Вы всегда были милосерднее многих из нас, — мягко добавила Агнес. — Так как она?

Перед мысленным взором Ками встало побледневшее лицо Сюзанны, то, как она замерла при виде мужа, то, каким ровным тоном произнесла фразу: «Нет, не обижает». Кто кто, а дочь герцога Гвействера не позволила бы себе сломаться и показать испуг даже перед целой толпой недоброжелателей.

— Насколько мне известно, она принимает судьбу с достоинством и смирением, моя королева, — ровно произнесла Ками. — Я молюсь, чтобы Солнечный очистил её мысли от всякого зла.

— Истинно, — кивнула Агнес. — Я молюсь о том же.

На этом аудиенция действительно окончилась. Леди Мастред подхватила её под локоть и отвела в сторону. Перечисление новых прав и привилегий Камилла с чистым сердцем пропустила мимо ушей: придворную науку она впитала кожей и помнила протокол «от» и «до».

— Вы отлично держались, — позволила себе скупую похвалу леди Мастред. — Окружение герцога, что бы там ни было, готовило из девочек настоящих леди. Много кому бы у вас поучиться.

Она смерила насмешливым взглядом стайку молодых фрейлин и откланялась. Камилла украдкой покосилась на великолепные напольные часы в углу. Увы, прием продлится еще не менее часа. Стараясь не привлекать внимания, она отошла к оконному проему и сделала вид, что рассматривает мраморную скульптуру, стоящую в нише.

— Мне хочется пить, — донесся до нее голос королевы. — Леди Стейн, будьте любезны, принесите вина.

Марта Стейн? Та самая фаворитка короля? Ками заинтересованно обернулась и успела заметить на лице амарита тень удовлетворения. Белокурая красотка обаятельно улыбнулась и нарочито неторопливо направилась к подносу с бокалами. Осторожно взяла один, поднесла королеве, присела в поклоне. Агнес протянула руку, но в тот момент, как баронесса разжала тоненькие пальчики, вкладывая витую прозрачную ножку в руку королевы, вроде бы случайно толкнула кончиком пальца хрустальную чашу. Бокал качнулся, рубиновая жидкость выплеснулась на сияющий молочный атлас корсажа и растеклась ярким пятном по подолу юбки баронессы.

Марта ахнула и отпрянула, бокал с громким звоном разбился на сотню сияющих осколков. В зале воцарилась непривычная тишина.

— Как вы неловки, — с легким укором заметила Агнес. В глазах её даже на мгновение не мелькнуло торжества или оживления, только легкое сожаление о досадности момента и нотка сочувствия к его виновнице.

— Простите, ваше величество, — щеки красотки пошли алыми пятнами, точь в точь, как пятна вина на платье.

— Не страшно, милая. Вы, наверное, слишком устали. Разрешаю вам удалиться, чтобы привести себя в надлежащий вид и восстановить силы. Ваши услуги сегодня больше не понадобятся. Отдыхайте, слуги уберут без вашей помощи.

Жаньи насмешливо прикусил нижнюю губу, Ками готова была поклясться, что он доволен не меньше королевы. Толпа придворных отмерла, возвращаясь к прерванным беседам. Кто-то за спиной Марты хихикнул, и она резко обернулась. Смешки смолкли. Юная баронесса бросила умоляющий взгляд на Фердинанда, однако король, поглощенный беседой с канцлером, не обернулся в её сторону.

— Конечно, ваше величество, — процедила она, вымучивая улыбку. — Мне очень жаль, что расстроила вас.

— Пустяки. Ступайте.

Камилла взглянула в спину удаляющейся девушки со смешанными чувствами. Испорченное платье — не полетевшая с плахи голова, баронесса переживет. И, возможно, дважды подумает прежде, чем становиться между королевой и её супругом. В конце концов, Агнес, годами вынужденно наблюдавшая за интрижками своих придворных дам, терпела унижения и похуже. Теперь, будучи замужней дамой, Ками не знала, как бы поступила, если бы кто-то посмел открыто завлекать Людвига. Спать с ним, получать от него подарки, рожать его бастардов, а затем улыбаться ей в лицо, подавая ночные сорочки и перестилая нетронутые простыни.