Миллиардер и я. Развод и девичья фамилия (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 18

И, поспешно бросилась к своим вещам, на ходу проронив:

— Иди в ванную, а то опоздаем на завтрак!

Но, даже повернувшись к супругу спиной, чувствовала на себе его взгляд.

А потом потрясающий вид с террасы, вкусная еда и беспечное щебетание наших «первых встречных» знакомых окончательно восстановили положительный настрой, пошатнувшийся из-за утренней ссоры. К станции, с которой отправлялся поезд в Нувара Элию, мы добрались уже в превосходном расположении духа. А поездка на поезде ещё больше улучшила настроение. Когда мы прибыли на станцию Нану Ойя, нас уже ждал нанятый отелем экскурсовод Лакшан. По-английски он говорил хорошо и, пока вёл нас к машине, успел засыпать информацией по самую макушку.

Из-за особенностей климата и британской архитектуры Нувара Элию называют «маленькой Англией», но я бы ещё назвала её «чайным раем». Именно здесь в 19-том веке англичане, распоряжавшиеся островом в то время, создали первую чайную плантацию. Растение прижилось, и теперь плантаций здесь великое множество. В одной из них мы побывали на экскурсии. Посмотрели на процесс приготовления чая и открыли для себя «дивный новый мир», узнав, что на самом деле существует десять видов чая, а не только привычные нам зелёный, чёрный и белый. Потом была дегустация чаёв и очень вкусный пирог, замешанный на заварке. А после пришло время прощаться с нашими попутчиками. Даша и Кирилл возвращались в Берувеллу, где находился их отель, чтобы на следующий день вылететь обратно в Москву. Пообещав не теряться и держать связь, все переобнимались и… мы с Константинидисом остались вдвоём. Поужинав в местном ресторанчике, добрались к месту ночёвки, когда уже смеркалось. Лакшан доставил нас по назначению, и, выбравшись из машины, я восхищённо выдохнула:

— Настоящий колониальный особняк?

— И весь в нашем распоряжении, — самодовольно отозвался супруг.

— Мне кажется, или ты рад, что мы остались вдвоём? — сузила я глаза.

— Кажется, рад, — передразнил меня Константинидис, повторив некогда сказанную мною фразу. И я охнула от неожиданности, когда он подхватил меня на руки.

— С ума сошёл? — неловко оглянулась на Лакшана. — Перед ним-то зачем?

— С чего ты взяла, что перед ним?

— Понятно… Надеешься, пущу тебя на кровать, если диван окажется неудобным?

— Уверен, диваны здесь по удобству ничем не уступают кроватям, — возразил Константинидис. — Но, если хочешь, чтобы…

— Вот и отлично! — перебила его я. — И можешь уже отпустить. Или собираешься нести так до самого Канди?

— То, куда отправимся завтра? — супруг послушно опустил меня на пол и неожиданно объявил:

— Тогда я поступил правильно, взяв машину напрокат.

— Когда успел? — растерялась я. — И зачем? Слышал же, что Кирилл говорил о здешних дорогах! Я совсем недавно сдала на права, а ты…

— …получил их лет девять назад, — подхватил Константинидис.

— Тебя же шофёр всегда возит! Сам когда последний раз сидел за рулём?

— Недавно, — искренне заверил Константинидис. — Ты мне что, не доверяешь?

— Главное, чтобы ты себе доверял! — съязвила я.

— В этом мне нет равных, — расплылся в улыбке супруг. — Вообще, я уже обо всём позаботился — машина будет завтра. Так что или едешь со мой, или… на тук-туке!

— На тук-туке, — не раздумывая, бросила я.

— Да? И как собираешься поместить туда весь склад чая, который закупила на фабрике?

— Всего-то десять пачек — по одной каждого сорта, — огрызнулась я. — Когда будешь потягивать этот чай длинными зимними вечерами, скажешь мне спас…

И запнулась, поймав на себе немигающий взгляд супруга.

— Что? — постаравшись скрыть внезапно охватившее меня смущение, развела руками. — Думал, собираюсь открыть чайную лавку? И перестань так смотреть!

— Как? — улыбнулся Константинидис.

— Будто я пообещала тебе место в раю рядом с сорока девственными гуриями!

Улыбка Константинидиса стала шире.

— Место у камина с чашкой ланкийского чая тоже неплохо. А за гурию вполне сойдёшь и…

— Не продолжай! — оборвала его я. — Чаем поделюсь, но «гурий» ищи себе сам! Спокойной ночи!

И унеслась вверх по лестнице, слыша за спиной довольный смех супруга. Откуда только взялось это нелепое смущение перед этим нелепым олухом?!

— Говорю тебе, мы заблудились! — я в очередной раз обвела взглядом пустынную дорогу и джунгли по обеим её сторонам. — Чем быстрее это признаешь, тем больше шансов выбраться к цивилизации до наступления темноты!

— Каким это образом? — хмыкнул Константинидис. — Навигация говорит, здесь поворот в сторону Сигирии!

— Но поскольку поворота нет, остаётся лишь ехать дальше.

— Пока не упрёмся в океан? — съязвил Константинидис.

— Где я с удовольствием отдам тебя на милость дельфинов! — разозлилась я. — Предлагала ведь остаться на ночь в Полоннаруве! Но тебе понадобилось прикидываться Филеасом Фоггом и выгадывать каждую минуту! Тоже заключил пари и торопишься объехать Шри-Ланку за восемьдесят минут?

— Из Полоннарувы в Сигирию точно можно добраться за восемьдесят минут — если бы тебе не понадобилось исследовать храм этой синекожей нежити!

— Кали? А кто восхищался «Какое необычное место!» и, распахнув рот, слушал легенду про полуголых девиц?

— Легенда была интересная! И не потому что девицы полуголые! Зачем, вообще, её рассказывала, если не хотела, чтобы меня это заинтересовало?

— К слову пришлось! — огрызнулась я и, посмотрев на сотовый, бессильно выдохнула:

— Связи совсем нет… И солнце скоро сядет…

Путешествие всё меньше походило на медовый месяц и всё больше приобретало черты приключения на выживание. Покинув Нувара Элию три дня назад, мы с Константинидисом… где только не побывали! Забрались на пятидесятиметровую «башню четырёх религий» Амбулуваву — абсолютно жуткий опыт карабканья по узенькой винтовой лестнице, обвивающей внешнюю сторону купола. Единственное, что отделяет карабкающегося от зелёной бездны внизу — низкие перильца, опираться на которые нельзя из-за их хлипкости. Константинидис безбожно лип ко мне почти весь подъём, объясняя это тем, что ужасно боится высоты. Я было заподозрила его во вранье, но потом глянула вниз и… стала липнуть к нему не меньше. А когда снова почувствовала под ногами опору, чуть не бросилась ему на шею. Потом, с перерывами на ночлег, мы посетили древнюю столицу острова — город Канди и храм пяти пещер. Пока бегали между пещерами, здорово вымокли под сокрушительным тропическим ливнем. Взглянули и на живописные развалины ещё одной древней столицы — Полоннарувы. А потом супруг настоял на том, чтобы сразу выехать в направлении Сигирии, знаменитой «Львиной скалы», хотя было уже далеко за полдень. Мотивировал он это тем, что, заночевав в отеле поблизости от Сигирии, мы могли бы отправиться к скале на следующий день «свежими и отдохнувшими», а не уставшими с дороги, покинь мы Полоннаруву только утром. По дороге нам попался храм Кали, и я рассказала так впечатлившую супруга легенду о дочери ланкийского царя, изгнанной вместе с подданными из дворца за поклонение кровожадной и чуждой для ланкийцев богине. И принцессе, и ушедшим с ней придворным дамам запретили носить любую одежду, кроме набедренных повязок. Изгнанницы скрылись в лесах и основали племя родиев — красавиц, способных свести с ума любого мужчину. Константинидис якобы в шутку заявил, что родии вполне могли быть в роду у меня — стоит лишь взглянуть, как своими выходками я умело довожу до помешательства его. Я возразила, что помешательство грозит обычно тем, кто и так умом не силён. Мы беззлобно друг на друга пофыркали и продолжили поездку, но… в самый неподходящий момент навигация дала сбой и мы зверски заблудились. Очевидный факт, признать который мой разлюбезный сизигос категорически отказывался. А тут ещё и вечер, причём, темнеет на Шри-Ланке быстро…

— По-по! Вот это да! — и без того ехавший со скоростью улитки Константинидис, затормозил и опустил окно. — Это же маленький слоник!