Миллиардер и я. Развод и девичья фамилия (СИ) - Тигиева Ирина - Страница 10

— Хочешь, чтобы и я объяснила? Хорошо. Считай, это одним из незыблемых правил, которым я следую всегда. Не садись в машину к незнакомцам, не ешь мороженое после двенадцати и не позволяй мужу спать с девицами по имени Агнешка!

Мне показалось, лицо супруга слегка дёрнулось, как если бы он сдержал улыбку. Но, тут же кашлянув, нахмурился.

— Теперь я вдруг стал мужем?

— Почему «вдруг»? Ты стал им два с половиной дня назад и будешь ещё год, или забыл?

— Как такое забыть! И что же предлагаешь? Сама исполнять супружеские обязанности отказываешься, моих избранниц распугиваешь…

— «Избранниц»! — с издёвкой передразнила я.

— Тебя они не устраивают? Так, может, сама мне кого-нибудь выберешь? — в голосе — чистый яд, но я лишь повела плечом.

— А знаешь — неплохая идея! Во многих культурах жёны выбирают любовниц для своих благоверных, и, мне кажется, это правильно. Особенно когда «радар» у благоверного сбит начисто.

— Как у меня? — невинно переспросил супруг.

— У тебя? Что ты, нет, конечно! Но, если сам это признаёшь… Куда уставился?

Константинидис беззастенчиво таращился в моё декольте.

— Что, прости? — он сделал вид, что не сразу расслышал. — А… пытаюсь представить фигуру моей будущей. Если грудь Эвелины для тебя слишком большая, Агашки — слишком маленькая, наверняка будешь искать что-то похожее на свою.

— Во-первых, специально искать я ничего не собираюсь. Во-вторых, Агнешка, а не Агашка — потом бы опять сокрушался, что провёл ночь «невесть с кем» и даже имя толком не запомнил, а в-третьих… может, всё-таки хватит на меня пялиться?

— Не нравится? Значит, нужно было одеться так, чтобы ничего не выпадало.

— Единственное, что здесь выпадает — твои глаза, — отрезала я. — И сейчас у тебя есть все шансы их лишиться!

— Ваш заказ, мэм, — бесшумно подошедший к столику парень поставил передо мной дымящееся блюдо и высокий стакан с соком. — Приятного аппетита!

Улыбнувшись официанту, я угрожающе посмотрела на супруга, продолжавшего нарочито ощупывать меня взглядом.

— Я не шучу, «Киряшек». Будешь продолжать в том же духе…

— «Киряшек» мне не нравится, — заявил Константинидис, наконец, принимаясь за остывший омлет. — Но ты вывалила на мою голову столько милых прозвищ — я даже растерялся. Подберём что-нибудь из них. И, кстати, можешь и дальше одеваться в том же стиле — тебе идёт. Но макияж ярковат. Мне больше понравилось, как ты выглядела на свадьбе.

— Правда? — умилилась я. — Но свадьба-то уже прошла. Так что придётся мириться с тем, что есть! — и, резко меняя тему, поинтересовалась:

— Так о чём ты говорил с управляющим отеля?

Подхватив со стоявшей перед ним тарелки лепёшку, Константинидис приглашающе махнул рукой.

— Бери лепёшки, они из местной кухни, должны тебе понравиться. А отсюда мы уезжаем, Клития уже ищет другой отель.

Не впечатлившись ни предложением, ни тем, что супруг решился отведать что-то из «местной кухни», я недоверчиво переспросила:

— Уезжаем? Из-за глупого варана?

— …который нас чуть не покалечил! Как можно оставаться в отеле, где вараны спокойно разгуливают по территории и забираются в комнаты отдыхающих!

— Это — Шри-Ланка, не Крит и не Санторини, — я даже подалась вперёд. — Здесь бегающие по пляжам вараны, гуляющие вдоль дорог быки и павлины — абсолютно нормальное явление! Это мы ещё не были там, где много мартышек…

— Мне туда и не хочется!

— Тогда тебе и правда не следует подниматься с лежака! Но следует закрывать дверь в комнату!

— То есть это — моя вина? — возмутился Константинидис. — Кстати, варана я застал за поеданием пирога, который по твоей просьбе занёс внутрь!

— Вараны не едят пироги!

— Этот ещё и хвостом от удовольствия подёргивал!

— Ну, и зачем тогда ты к нему полез? Он бы всё доел и спокойно уполз! Тебе же понадобилось устраивать панкратион[1] Годзиллы с Кинг Конгом!

От возмущения супруг не сразу нашёлся что сказать, только обвиняюще ткнул в меня пальцем.

— Когда в следующий раз озверевшая рептилия попытается перекусить тобой, даже не пошевелюсь, чтобы ей помешать!

— А как же образ рыцаря, побеждающего дракона? — съехидничала я. — Или как тебе напевала эта крокодилица?

— Ты нас слышала?! — округлил глаза Константинидис.

— А откуда бы ещё знала, как зовут это чудо? Не от тебя же! — и передразнила. — «Агашка».

— А я всё гадал, почему ты вдруг решила так одеться и раскрасить лицо, как у одной из этих… как вы называете куколок, которых можно вложить одну в другую?

— Матрёшки? — хмыкнула я. — Надо же, думала, тебе такое нравится!

— На тебе — нет. Тебе больше идёт естественный макияж, — заявил сизигос и, прежде чем я успела на это ответить, вздохнул. — Действительно хочешь здесь остаться?

— Да, — кивнула я. — Очень.

Ещё один вздох.

— Ладно… Позвоню Клитии, пусть всё уладит. Но с тебя причитается!

— Всё, что хочешь! — просияла я. — В разумных пределах, конечно.

— Это уже мне решать, — фыркнул Константинидис, набирая номер и поднося сотовый к уху. — Ясу, Клития?

А я повернулась к официанту, подошедшему забрать посуду и спросить не хотим ли мы десерт. Заказала жаренные во фритюре ананасы с мороженым — гулять так гулять! — и на секунду отвлёкшийся от разговора Константинидис неожиданно потребовал себе то же.

[1] Панкратион — древний олимпийский вид единоборств.

— Ещё немного ты и для хопперсов созреешь! — впечатлилась я, когда он закончил говорить с Клитией. — Или до ланкийского чая!

— Чай закажу за обедом, — расплылся в улыбке сизигос. — Утром всегда пью чёрный кофе. Насчёт хопперсов сомневаюсь.

— Мне предложили несколько экскурсий по Калутаре и посоветовали один ресторан. Там точно не будет омлетов из пяти яиц, вот и познакомишься с типичной ланкийской кухней!

— Всё уже за меня распланировала, — прищурился супруг. — Поэтому так хотела здесь остаться?

К нам снова подошёл официант и поставил на столик огромное украшенное цветами блюдо с нарезанными фруктами.

— Это — подарок отеля для мистера и миссис Константинидис, — сложив ладони вместе пояснил он.

— Поэтому тоже, — улыбнувшись, я кивнула на фрукты. — Нечто подобное мне обещали прислать и в номер. А все экскурсии — за счёт отеля.

— И когда ты всё успеваешь? И за мной проследить, и насчёт экскурсий договориться!

— Столько возможностей, когда не отвлекаешься на Эвелин и Агашек, правда? — подмигнула ему я, взяла с тарелки кусочек манго… и вздрогнула, когда со ствола пальмы на наш стол спикировал маленький полосатый зверёк с длинным пушистым хвостом.

— Христос! Этого здесь ещё не хватало! — брезгливо отдёрнулся потянувшийся было к блюду Константинидис. — Эксо! Эксо![1] Пошёл вон!

— Тс-с-с! — замахала я на него руками. — Это же бурундучок, смотри, какой хорошенький! Не слушай его, малыш, иди сюда.

Зверёк и не собирался обращать внимание на враждебность двуногого и, тихонько фыркая, подскочил к блюду. Я подсунула ему кусочек манго, который держала в руке, и умилилась:

— Смотри, он ест! Какая лапочка… — подняла глаза на благоверного и, поймав его взгляд, покачала головой. — Только не говори, что и его боишься…

— Никого я не боюсь! — поморщился Константинидис. — Но почему здесь животные… везде, даже за столом?!

— Большинству посетителей это нравится, — я скосила глаза на соседний столик, за которым сидели азиаты, начавшие с жаром фотографировать нашего бурундучка. — Видишь? А про этих зверьков я читала. Это — пальмовая белка, их специально прикармливают во многих отелях… Уже доел, малыш? Хочешь теперь ананасик?

— О, Пресвятая Дева! — супруг возвёл глаза к небу.

— Хватит причитать! — разозлилась я. — Лучше бы покормил малыша!

— Не буду я его кормить, — отшатнулся Константинидис.