Будет больно, моя девочка (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 78

— Я…тебе верю. Я просто запутался и…

Совершаю два широких шага. Майя вздрагивает, а я оказываюсь от нее на расстоянии вытянутой руки. Касаюсь ее щеки, сглатываю сухой ком в горле и не знаю, что сказать. Как все это теперь исправить?

— Этот аноним — он…

— Аноним? — Майя всхлипывает. — Правда? А может быть, дело в тебе и во мне? Может быть, мы просто не готовы, не созданы друг для друга? Я видела ненависть в твоих глазах. Не страх! Не отчаяние, а ненависть.

Смотрю на нее и меня ломает. С ума схожу. Выхода нет. Ничего больше нет. Как теперь все это исправить? Что нужно сказать или сделать? Что же?!

— Май, — обхватываю ладонями ее щеки, прижимаюсь к ней всем телом.

— Ты разбил мое сердце, Сенечка. Сегодня ты его разбил. А моя любовь, она была там, — прижимает ладошку к своей груди, — в нем. Была и, кажется, исчезла…

— Исчезла? — переспрашиваю не без агрессии. Мое отчаяние трансформируется в новую, и куда более сильную вспышку злости. — Ты говорила, что это навсегда, а теперь исчезла?! Если бы ты сюда не поехала, если бы ты не отключала телефон, если бы ты…

Майя накрывает мой рот ладонью, и я чувствую, как дрожит ее рука. Чувствую, но не могу пересилить свое разочарование, смешанное с неконтролируемой злостью.

Отдираю от себя ее руки и прижимаю спиной к стене. Смотрю на нее сверху вниз. Смотрю и ненавижу. Так сильно ненавижу, потому что люблю. Потому что она все испортила. Потому что…потому что знал, что так и будет. Знал!

Я знал и не хочу! Я не хочу быть виноватым.

Я всегда был виноват. Вся моя жизнь — это череда ошибок. Тревожащее чувство вины. Оно всегда рядом. И я не допущу этого снова. Я не хочу и не буду виновен еще и в этом!

— Это ты виновата, — ору ей в лицо. — Слышишь, это ты во всем виновата. Я тебя ненавижу. Ты все испортила. Ты все разрушила. Ты…дура! Набитая дура! Где твоя справедливость? Где она? — бью кулаком в стену у Майи над головой. — Что ты молчишь? Чего ты молчишь?!

Майя смотрит на меня. Долго. Смотрит и молчит. Вижу, как по ее щеке катится слеза. Чувствую, как меня самого начинает трясти.

Я не могу быть причиной нашей боли. Я не хочу быть катализатором разрыва. Я не виноват.

Эта истина крутится в голове, и голос, что ее нашептывает, не замолкает.

Майя издает тихий вздох. Касается моей щеки, задевает кончиками пальцев губы, смотрит в глаза, а потом произносит:

— Я…я тебя, кажется, не люблю. Больше не люблю, Сенечка.

Она произносит это тихо. Почти замогильно. Вокруг тоже повисает эта тишина. Убивающая, неестественная, страшная.

— Что? — отшатываюсь от нее, как от чумной. Не могу сфокусироваться хоть на чем-то, потому что картинка плывет.

— Ты слышал, — шепчет, аккуратно отодвигаясь в сторону. — И ты меня не любишь. Мы никогда друг друга не любили. Ты не умеешь любить. Не умеешь! Все было зря...

Я люблю!

Слышишь, я люблю. Хочу орать это во все горло, но молчу. Просто наблюдаю за тем, как Майя берет сумку и уходит. Слышу, как хлопает дверь, и подыхаю.

Аноним

Ия сидела за самым дальним столиком, так, чтобы они ее не заметили, сунув наушники в уши и набросив на голову капюшон белоснежной толстовки. Иногда ей не хватало силы воли, чтобы откровенно не пялиться на то и дело повышающую голоса парочку. Правда, она слышала их, даже тогда, когда они говорили совсем тихо. Она слышала все их разговоры вот уже как полгода. Это было нелегко, получить доступ к телефонам, чтобы впоследствии иметь возможность их прослушивать, так же нелегко, как и найти союзников в этом деле.

Несмотря на то, сколько недовольных и злых на Мейхера людей она знала лично, никто бы не посмел перейти ему дорогу. Она и сама бы раньше не посмела, потому что так хотела быть с ним.

Сколько бы Ия ни таскалась за Вэлом на правах двоюродной сестры, Мейхер ее в упор не замечал. А когда ее придурочный братец не вытащил Ию из игры, к ее большому разочарованию, Арс тоже за нее не вступился. За Ию не вступился, а за эту дура Панкратову…

Ее тоже, как и Ию, забросили в игру. Она ей даже сочувствовала, ведь испытала подобное на своей шкуре. Сочувствовала, пока не увидела, как Арс вылетает из дома и идет на поле. Навстречу этой Майе…

Пока не увидела, притаившись за деревом, как он отдает ей свою куртку и кроссовки, как обещает принести сумку! Пока не услышала, как разговаривает с ней. По-другому. И смотрит тоже по-другому.

Тогда для Ии открылась истина: он влюблён в Панкратову. Приторную, правильную, неимоверно раздражающую девку…

Но самое смешное, что ее братец смотрит на эту девчонку точно так же. Вэлу она тоже нравится.

— Зачем ты вообще позвал меня? — голос Майи в наушниках режет слух. — Чего ты еще от меня хочешь?

— Сделай так, чтобы я больше никогда тебя не видел.

— О, я буду рада, если ты сделаешь для меня то же самое.

Мейхер смотрит на Майю, шея которой прикрыта горлом водолазки. Ия знает, что там остались красные следы от пальцев Арса. Она слышала, как Майя плакала и рассказывала об этом Вэлу.

Гадкому братцу Ии, который, как и планировалось, лишился друга и не раз получил по своей наглой морде. Он это заслужил. Ия в него сыграла!

Они все это заслужили.

Почему Арс помог Майе на игре? Почему успокаивал? Чем она все это заслужила? Чем Ия была хуже?

Они ведь даже ее победительницей сделали. Кудяков ей цветы отсылала. Они все вокруг нее бегали, носились с этой чертовой Майей.

Все эти вопросы крутились у нее в голове месяцами, а потом она решила, что тоже хочет поиграть. Ее игра будет более тонкой и долгой, но не менее коварной.

Она разрушит эти отношения. Разрушит эту идиллию. Разрушит все то, что дорого людям, ее предавшим.

Она покажет. Всем им покажет.

Кудяков, хоть никогда этого и не признавал, всегда очень ценил и дорожил дружбой с Мейхером. Так вот, он этого лишится.

А сам Мейхер лишится совей дорогой Майи. Да так, что она никогда в жизни его больше не простит .

Но для этого Ие пришлось хорошенько потрудиться. Найти тех, кто хочет подгадить Панкратовой. Первым кандидатом стала Лиза Пономарева. По насмешке судьбы она тоже была предана Арсом, была разменной монетов в играх, и ко всему люто ненавидела Майю. Именно Лиза стащила у нее телефон в раздевалке перед физрой и вынесла его из школы ровно на время урока, чтобы нанятой Ией человек установил прослушку.

С телефоном Арса было сложнее, но в этом ей помогла Тая, бедная девочка-сиротка, которая хотела хорошо жить. Она часто бывала в доме Мейхеров и очень плохо относилась к Арсу, ведь он настраивал против нее Марата. Он мог лишить Таечку сытой жизни, если бы достучался до брата. Тае была нужна Ия, чтобы отвлечь Арса от собственного брата, Ие же была нужна Тая, чтобы понимать погоду в доме Мейхеров.

А дальше, дело оставалось за малым. Ждать и фиксировать. Абсолютно все. Каждый шаг. Это было монотонной и долгой работой.

А потом в поле зрения появилась Саша, которая по пятам слонялась за Кудяковым. Она стала последним звеном. Эта идиотка, даже и не поняла, что подгадила подружке. Своей же заботой. Ия подружилась с Сашей, как сестра Вэла. Как человек, готовый помочь Сашке в этих отношениях. Если не брать в расчет, что в каждом их разговоре, Ия как бы случайно говорила про Мейхера какую-то страшную гадость. Сашка в такие моменты моментально начинала переживать за Майю, и, конечно же, потом выносила той мозг.

А вот парень Саши, страшно ревновал ее к Кудякову. Ия подружилась и с ним. С Эльдаром. Намекнула, что Вэлу можно отомстить. За Сашу, за игру, за все. Но нужно за ним следить. Так, Эл стал тенью Кудякова и в нужный момент сделал фото того, как Панкратова садится к Вэлу в машину.

Подогретый сообщениями, Мейхер среагировал абсолютно предсказуемо. Поверил в то, что Вэл и Майя — это правда.