КИМ 1 (СИ) - "Дмитрий" - Страница 70

О серьезности текущего момента члены Гранадской секции Народного фронта, избравшие местом своего собрания одну из аудиторий юридического факультета местного университета, и в самом деле знали, причем, даже лучше, чем товарищ Пассионария у себя в Мадриде.

Вчера пала Севилья. Пала глупо, позорно, практически без боя. Начальник карабинеров Кейпо де Льяно, прибывший в город с инспекцией, просто арестовал командующего расквартированной в Севилье дивизии вместе со всем его штабом, а на их место назначил перешедших на сторону националистов офицеров. Говорят, на рабочих окраинах еще кто-то отстреливался от мятежников, но на судьбе города это уже никак не сказывалось. Севилья была полностью в руках мятежников.

Гранада же рисковала повторить судьбу Севильи. Гражданский губернатор Торрес четко следовал указаниям премьер-министра и отказывался вооружать отряды самообороны, сформированные Народным фронтом. Военный же губернатор Кампинс прямо отказался выполнять приказ военного министра Кастельо и не стал отправлять войска гранадского гарнизона в Кордову для подавления мятежа. И тут, как гром среди ясного неба прозвучала речь Пассионарии.

«Трудящиеся всех политических убеждений! Правительство дало нам в руки драгоценные средства защиты, чтобы с честью исполнили свой долг и избавили Испанию от позора, каким оказалась бы победа кровавых палачей февраля! - вещала из радиоприемника товарищ Долорес. - Отбросьте все сомнения, и тогда уже завтра мы будем праздновать победу. Будьте готовы действовать! Каждый рабочий, каждый антифашист сегодня должен считать себя мобилизованным солдатом!»

Речь Долорес Ибаррури звучала в полной тишине, лишь изредка нарушаемой тихим стуком ставящегося на стол стакана или шипением зажигаемой спички. Слова Долорес резко диссонировали с нерешительным поведением губернатора, призывая отстаивать свою свободу с оружием в руках. Это воодушевляло слушавших ее людей и придавало им решимости!

«Все испанцы! На защиту республики, на закрепление победы, добытой нашим народом шестнадцатого февраля! Коммунистическая партия призывает вас всех на борьбу! Да здравствует Народный фронт!»

Окончание выступления Пассионарии было встречено бурными аплодисментами.

- Итак, какие будут мнения? - дождавшись тишины в зале, поинтересовался секретарь местного комитета Народного фронта Антонио Ромеро.

- Все верно товарищ Долорес сказала! - выкрикнул кто-то с места. - Бороться надо!

- Бороться - это хорошо, - покивал Ромеро. - Только наш губернатор по-прежнему отказывается выдавать добровольцам оружие. Да и сами эти добровольцы… Хорхе, Фидель, встаньте, пожалуйста!

- Да, товарищ Ромеро? - со своих мест поднялись два молодых парня с военной выправкой, говорившей о том, что они только недавно вернулись с военной службы.

- Расскажите нам, как обстоят дела с ополчением? - попросил Ромеро.

- Толпа, - покачал головой Фидель Санчес, огладив свою аккуратно подстриженную бороду. - Добровольцы идут, но дисциплины у них никакой. Мы с Хорхе уже привлекли всех наших товарищей, кто хотя бы сержантом в армии служил, но толку все равно мало.

- Да и что можно сделать за два дня? - согласился с товарищем Хорхе Молина, по армейской привычке щеголявший короткой стрижкой. - Мы ведь только вчера начали формировать ополчение.

- Да все я понимаю, - махнул рукой Ромеро. - Но вы все-таки постарайтесь хоть как-нибудь организовать ополченцев. Думаю, день-два у нас еще есть. А за то, что бывших сержантов привлекли, хвалю, правильно сделали.

- Постараемся, - кивнул Фидель.

- А я попробую еще раз поговорить с Торресом насчет выдачи ополченцам винтовок, - сообщил Ромеро.

Парни, действительно постарались, но сделать ничего существенного не успели. Двадцатого июля Антонио Ромеро сообщили, что артиллеристы гранадского гарнизона строятся в колонны и готовятся к выступлению. Ромеро сообщил об этом губернатору Торресу, а тот в свою очередь поспешил обсудить это с военным губернатором Кампинсом. Кампинс сперва заверил Торреса, что все в порядке, но затем решил все-таки съездить с проверкой в казармы артиллеристов, где с удивлением для себя обнаружил, что войска гарнизона примкнули к мятежу.

Центр города был захвачен почти мгновенно. Артиллеристы выкатили на Университетскую площадь пушки и без проблем захватили здание юридического факультета, в котором в тот момент размещалось все гражданское правительство. Губернатор Торрес и другие официальные лица были арестованы. Ополченцы, конечно, пытались сопротивляться, но они были не вооружены и не организованы, в итоге за время захвата центра города мятежники потеряли только одного солдата.

Часть ополченцев, правда, смогла сосредоточиться в районе Альбайсин, где держалась еще три дня, пока артиллерийские обстрелы и налеты авиации не заставили их выбросить белый флаг. Женщины и дети, которым мятежники позволили покинуть район, оказались в концлагере, а ополченцы взяты в плен и подвергнуты жестокой расправе. И лишь немногим счастливчикам удалось избежать плена и присоединиться к другим отрядам сопротивления.

25 июля 1936 года. 11:29.

Санаторий № 4 ГУГБ НКВД СССР. В двенадцати километрах от Ялты.

Санаторий, в котором вот уже две недели отдыхал Максим, располагался во дворце Чаир, бывшей Крымской резиденции великого князя Николая Николаевича младшего. Место было живописнейшее, с белоснежным дворцом в неогреческом стиле, окруженном просторным парком, в котором так приятно было гулять по утрам.

Приняли Белова и его спутниц по высшему разряду. Максим, правда, так и не смог понять, было ли это потому, что санаторий принадлежал ГУГБ и являлся местом отдыха только для своих, или же уровень сервиса тридцатых годов выгодно отличался от сервиса позднесоветского, о котором Максим был немало наслышан. Как бы то ни было, гостям из Москвы выделили два номера, одноместный - Максиму, и двухместный - девушкам, после чего отправили на медобследование.

От последнего Киу пыталась отвертеться, объясняя, что она здесь не для отдыха, а для сопровождения товарища Белова, но безрезультатно. Не слушая возражений, ее точно также, как и Максима с Гретой, загнали в медицинский кабинет, обследовали и назначили режим и диету.

Очень быстро Максим заметил улучшение своего самочувствия. Его молодой организм и сам по себе быстро восстанавливал силы, а правильное питание и умеренные физические нагрузки только ускоряли этот процесс. Максим стал лучше высыпаться, перестал испытывать постоянное чувство усталости, а главное - смог расслабиться и перестать думать о службе, рассудив, что раз уж в той истории правительство СССР как-то обходилось без его помощи, то и сейчас один месяц оно как-нибудь проживет без него.

Единственным недостатком санатория можно было назвать лишь отсутствие собственного пляжа, поэтому загорать и купаться приходилось на пляже находившегося рядом санатория «Красное знамя».

К удивлению Максима, Киу, оказавшись на пляже, не спешила лезть в воду, предпочитая сидеть на берегу. На все же его вопросы она явно отмазывалась, отвечая, что лучше присмотрит за вещами Максима и Греты, ну, или что-то еще в том же духе.

- Киу, если ты не умеешь плавать - не бойся, мы с Гретой тебя научим! - сообщил Максим, в очередной раз пытаясь затащить девушку в море.

- Да нет, плавать-то я умею, - Киу резко выдохнула и смущенно опустила взгляд. - Понимаешь, купальник открывает верхнюю часть спины, а у меня там яркая татуировка. Вдруг кто-то поймет, что она означает? Да и просто не хочу, чтобы на меня пялились…

- Проблему понял, - спокойно кивнул Максим, отметив про себя, что татуировка у Киу не простая, а со значением. - Будем решать.

- Да не нужно, - попыталась отмахнуться Линь. - Ничего страшного, если я не искупаюсь в море. К тому же, это ты здесь в отпуске, а мы с Гретой вроде как на службе…

- Решим вопрос, - твердо пообещал Максим, заработав одобрительный взгляд от Шнайдер.