КИМ 1 (СИ) - "Дмитрий" - Страница 45

Система званий в рабоче-крестьянской милиции по замыслу Кирова должна была быть аналогична таковой в ГУГБ, за исключением того, что высший комсостав должен был состоять из инспекторов милиции трех рангов. Ну и никакого аналога маршальского звания для милиции предусмотрено не было. Что же касается системы званий пограничных войск и войск НКВД, то их система званий должна стать полностью идентичной армейской.

Насчет соответствия званий в РККА и ГУГБ Белову пришлось выдержать небольшой спор уже с Кировым. Максим предлагал уравнять звания, как это сделал нарком Берия в сорок третьем году, Сергей Миронович же считал, что лучше сделать звания ГУГБ на два ранга выше армейских, поскольку это позволит давать широкие полномочия даже сотрудникам с небольшим званием. Подумав, Максим согласился с мнением Сергея Мироновича.

Запустив «Excel» и быстро набросав в нем таблицу соответствия званий, Максим отправил ее на печать в двух экземплярах. Чуть подумав, он присовокупил к ней таблицу соответствия воинских званий и должностей, принятую в армии Российской Федерации, чтобы Ворошилову было легче разрабатывать свою систему соответствия.

- Раз уж мы заговорили о званиях, я хотел бы обсудить заодно и знаки различия, - произнес Максим, после того, как принтер замолчал. - Вы, наверное, уже привыкли к ним за последние пятнадцать лет, но мне они кажутся несколько неудобными.

- Уж не погоны ли ты предлагаешь вернуть? – подозрительно осведомился Ворошилов.

- Нет, что вы! - Максим аж руками замахал. - Даже если не касаться идеологического момента, погоны хороши только в мирное время. Нет, я говорю о «ромбах», «шпалах» и прочих геометрических фигурах на петлицах. Вам не кажется, что петличные знаки тоже стоит унифицировать?

- И как ты это себе представляешь? - поинтересовался Ворошилов.

- Петлицы должны быть цвета рода войск, с краю - войсковая эмблема, - начал описывать Максим. - Категория званий будет определяться количеством продольных полосок на петлице, а конкретное звание - количеством красных эмалевых звездочек с золотистой окантовкой. Подобные петлицы в моем прошлом были приняты для рабоче-крестьянской милиции. Подождите секунду, я сейчас найду картинку.

Открыв таблицу знаков различия милиции, Максим продемонстрировал ее Ворошилову и Кирову. Взяв лист бумаги, Ворошилов в несколько движений карандаша набросал эскиз петлицы с кавалерийским петличным знаком и тремя звездочками в ряд. Подумав, он дорисовал под звездочками три тонкие полоски.

- И в самом деле выглядит довольно строго и вместе с тем понятно, - и так, и этак рассмотрев получившийся рисунок, произнес Ворошилов. - А как быть с маршальскими петлицами?

- Золотые петлицы, вместо войсковой эмблемы - цветной эмалевый герб СССР, а вместо маленьких эмалевых звездочек - одна большая золотая звезда.

Взяв карандаш, Максим рядом с нарисованной Ворошиловым петлицей изобразил эскиз предложенной им петлицы маршальской. Герб у него, правда, получился весьма кривым, но общая мысль была понятна.

- В целом твоя идея мне нравится, - произнес Ворошилов, посмотрев на рисунок. - Думаю, мы с Сергеем Мироновичем ее еще обсудим.

- Климент Ефремович, у меня к вам маленькая просьба… - произнес Максим, когда гости уже собрались уходить.

- Слушаю тебя, - заинтересовался Ворошилов.

- Вы не могли бы написать мне рекомендацию для вступления в Комсомол? - попросил Максим.

Вначале Максим хотел попросить написать ему характеристику товарища Кирова, но, обсудив этот вопрос с Сергеем Мироновичем, они решили, что будет лучше, если это сделает кто-то другой. Вступать Максиму предстояло в комсомольскую ячейку ГУГБ, и, если бы он пришел туда с характеристикой от Кирова, там могли бы подумать, что он протеже Сергея Мироновича. Вот Максим и решил обратиться к Клименту Ефремовичу.

- И всего-то? - рассмеялся Ворошилов.

Взяв со стола Максима лист бумаги, Климент Ефремович обмакнул перо в чернильницу и широким размашистым почерком принялся писать. Представив, какими глазами на него будут смотреть в комсомольской ячейке, Максим невольно улыбнулся. То, что он являлся вполне взрослым и серьезным молодым человеком, совсем не означало, что ему иногда не хотелось похулиганить.

2 марта 1935 года. 11:00.

Москва, улица Дзержинского, дом 2.

Выбрав более-менее свободный день, Максим явился в комитет комсомольской организации НКВД. Был он тщательно выбрит, причесан и одет в идеально выглаженную форму с начищенными до блеска сапогами. В помещении его встретили несколько членов комитета во главе с секретарем комитета Белкиным.

- Здравствуйте, товарищ, - поприветствовал Максима секретарь Белкин. - Вы по какому вопросу?

- Максим Белов, старший сотрудник особых поручений, - представился Белов. - Имею желание вступить в комсомол.

- Очень хорошо, товарищ Белов, - задумчиво покивал Белкин. - Для начала вам нужно подать заявление, подкрепленное характеристиками двух комсомольцев со стажем не менее десяти месяцев или одного члена партии…

- У меня все с собой, - ответил Максим, доставая из папки, которую он держал подмышкой, два листа бумаги и протягивая их секретарю.

Заявление Белкин просмотрел довольно бегло, зацепившись разве что за дату рождения Максима. Уж больно его внешность и звание не соответствовали его возрасту. Затем Белкин принялся за характеристику и вот тут-то его глаза ожидаемо округлились.

- Это правда, товарищ Белов? - недоверчиво уточнил Белкин. - Вам в самом деле характеристику писал товарищ Ворошилов?

- Да, я знаком с Климентом Ефремовичем, - ответил Максим.

- Знакомы настолько близко, что сочли возможным попросить его написать вам характеристику? - уточнил Белкин.

- Да, - просто ответил Максим.

В другом месте такой ответ вызвал бы шквал вопросов, которые Максим из соображений секретности оставил бы без ответа, что только увеличило бы недоверие комсомольцев к нему. Но, к счастью, дело происходило в НКВД, и все члены комсомольского комитета прекрасно понимали, что есть вещи, о которых лучше не спрашивать.

- Хорошо, - кивнул Белкин. - Предлагаю задавать вопросы товарищу Белову.

- Скажите, товарищ Белов, сколько комсомольцев принимало участие в Октябрьском вооруженном восстании? - хитро прищурившись, поинтересовался молодой человек за столом.

- Ни одного, поскольку комсомол был основан только в тысяча девятьсот восемнадцатом году, - уверенно ответил Максим.

- Сколько наград имеет комсомольская организация? - спросила высокая симпатичная девушка.

- Две, - ответил Максим. - В тысяча девятьсот двадцать восьмом году Комсомол был награжден орденом Красного Знамени за боевые заслуги в годы Гражданской войны, а в тридцать первом - орденом Трудового Красного Знамени за проявленную инициативу в деле ударничества и социалистического соревнования…

Отвечая на вопросы, Максим мысленно благодарил сотрудников центра подготовки, которые не поленились создать для курсантов комсомольскую ячейку, в которой все задаваемые сейчас вопросы неоднократно разбирались.

- Скажите, товарищ Белов, почему вы, будучи знакомым с товарищем Ворошиловым, не имеете награды «Ворошиловский стрелок»? - поинтересовался крепкого телосложения парень, на груди которого таковой знак был. Вопрос был встречен смешками.

- Борисов, вопрос, конечно, хороший, но не по существу, - отсмеявшись, упрекнул комсомольца Белкин.

- Не успел сдать, - улыбнувшись, развел руками Максим. - Впрочем, готов хоть сегодня исправить этот недочет!

- Добро, - улыбнулся Борисов. - После заседания сходим в тир!

- И последний вопрос, товарищ Белов, - произнес Белкин. - Почему вы хотите стать комсомольцем?

- Потому, что я хочу внести в свой вклад в строительство коммунизма, который я считаю единственной справедливой формой общественного устройства! - уверенно ответил Максим и даже не соврал. Он действительно в это верил.

После такого ответа больше вопросов не было, и вскоре Максим получил новенький, пахнущий типографской краской комсомольский билет и красный значок в виде полуразвернутого красного знамени с красной звездой в обрамлении золотых лучей, в центре которой гордо сияли буквы «КИМ».