Стань моей, если осмелишься (СИ) - "Диметра" - Страница 42

— Вот поэтому я сбежала, папа! Потому что ты постоянно вмешиваешься! Я не могу так!

Его лицо стало каменным, он просто застыл как статуя. Это значило, что за этой маской дьявольская буря.

— Что-то случилось? Ух-ты! Оладушки! Вася, это твоих рук дело?

Прячу глаза, которые уже наполняются слезами от такой несправедливости. Неужели ничего не изменится?

— Эй вы! Заморозили всё своими глазищами в радиусе километра, наверняка и кофе остыл.

Мама садится за стол.

— Саш, что происходит? — она зовёт его по имени редко, только если хочет спросить что-то особенное.

— Она не собирается руководить своим издательством.

— Может тогда она просто попробует поработать, как задумала, а потом перейдёт на руководящую должность, если ей не понравится. Как считаешь?

Мама до этого не спорила с ним и во время наших диспутов отмалчивалась, поддерживая меня после отдельно. Видимо мой «побег» напугал её.

Сейчас она накрывает его руку своей маленькой ладонью и слегка поглаживает, чужие бы не заметили, но я четко вижу, как он расслабляется, мама воздействует на него своей нежностью.

— Хорошо, пусть попробует.

У меня внутри просто фейерверк взрывается от радости.

— Правда???

Папа кивает. Сейчас он не Варан, сейчас он настоящий отец, уступающий мне впервые в жизни.

Вскакиваю и бросаюсь к нему, чтобы крепко обнять. Я делала так, только когда была совсем маленькая.

Он обнимает меня в ответ.

После того, как мы еле затолкали в себя мои дубовые оладьи, я на радостях за всех загружаю кружки и тарелки в посудомойку и бегу собираться.

Егор уже ждёт меня в паркинге, об этом я узнаю по сообщению на телефоне, крашусь, одеваюсь и лечу к лифту.

Там меня уже ждут недовольные тени в смокингах, но я не обращаю на них внимания.

Егор не открывает мне дверь, ну и не надо.

Сажусь в машину, открываю рот, чтобы сообщить куда меня нужно отвезти, но он не даёт мне и пикнуть.

— Пристёгивайся.

— Чего?

После этих слов мы вылетаем из паркинга как будто кто-то поджег нам задницу. Мы летим с такой скоростью, что я несколько раз заваливаюсь на сиденье, бьюсь об стекло и о переднее кресло.

— Ты с дуба упал? Что происходит?

Мы заезжаем в какой-то узкий двор.

— Быстро, выходи!

— Да что блина происходит???

— Быстрее!

Он хватает меня за руку, бросает телефон и сумку в машину, тянет в вонючий подъезд, там мы проходим сквозь дом и садимся в другую тонированную машину.

— Сука, если не хочешь сегодня идти вставлять себе передние зубы. БЫСТРО ГОВОРИ, что ты делаешь?

— Ещё спасибо скажешь.

— Я сейчас тебе такое спасибо устрою, кишки свои будешь по всей трассе собирать!!!

Он заворачивает в незнакомый двор и останавливается.

— Ты меня привёз на детскую площадку поиграть? Или может я должна выйти с той бабкой клумбу копать?

Пассажирская дверь открывается, в машину садится Нарвал.

— Погуляй полчаса, — говорит он Егору, а смотрит только на меня.

Егор бросает ему ключи от машины и послушно выходит.

Я что сплю? Что тут творится?!

Хватаюсь за ручку двери, чтобы выйти и немедленно закончить этот абсурд.

Нарвал блокирует дверь брелком на ключах сигнализации и пристально смотрит на меня.

— Тебе жизненно необходимо лишать людей свободы. Может ты не ту профессию выбрал? Надо было стать полицейским!

Ещё раз дергаю дверь, она всё также не поддаётся, я отодвигаюсь в самый дальний угол от него и недовольно скрещиваю на груди руки.

— Прости меня за всё, что я тебе сделал, — он берет свою подвеску, висящую на моей шее, цепочка приятно щекочет кожу, выдёргиваю кулон из его пальцев и сую его под ворот платья.

— Не выбросила его… — с придыханием произносит мужчина.

— Красивый кулон не виноват, что его хозяин моральный урод.

Он горько усмехается, от этого моё сердце больно сжимается, но я это игнорирую.

— Кольцо давно сняла?

— Какая тебе разница?

— Вот именно. Что тебе стоит ответить?

— В ту ночь, когда мы так сказать всё прояснили. Что ты хочешь?

— Я пришел попрощаться, — прочистив горло, говорит Нарвал.

— Я попрощалась с тобой дома у Виссариона. Больше мне нечего сказать тебе, — отворачиваюсь и смотрю в окно, чтобы сделать передых от цепкого взгляда его глаз, жаждущих захватить меня в плен.

— Понимаю, но не попрощался я. Хотел увидеть тебя в последний раз.

— Всегда получаешь то, что хочешь? — поворачиваюсь к нему, не отвечает, втягивает губы и устало прикрывает глаза, словно мысленно прося у всевышнего терпения.

— Увидел? Всё разглядел?

Включаю на полную гневный взгляд.

— Не думал, что ты когда-нибудь будешь ко мне настолько колючей. Можно ещё немного посмотреть на тебя? Хочу запомнить тебя такой…

Он пытается взять мою руку в свою, я сопротивляюсь, а он настаивает, через силу подносит мой сжатый кулак к своим горячим губам, задерживая в таком положении непозволительно долго.

— Всё? Сделал что хотел? Теперь мне нужно ехать. За мной пристально следят вообще-то, — делаю вид, что меня его прикосновения нисколько не волнуют.

— Куда ты едешь?

— На свидание, — говорю быстрее, чем успеваю подумать.

— В такую рань?

— Хочу провести кучу времени в отличной компании.

Его лицо не выражает эмоций, но глаза темнеют, мышцы напрягаются, а руки сжимаются в кулаки.

— Кто счастливчик?

— Тебя это не касается. Мы же прощаемся! Теперь мне не для кого хранить себя. Могу делать что хочу.

Он вцепляется в мои плечи, нависая надо мной. Его глаза метают молнии, кажется мужчина готов прибить меня за подтекст моих слов.

— И? Придушишь меня? — смотрю на него, делая вид, что меня этот бешеный взгляд совершенно не пугает.

— Смелая стала?

Часто-часто дышу, его запах меня опьяняет. От мурашек не чувствую конечностей. Он дышит мне в губы.

— Ты получишь желаемое ТОЛЬКО ОТ МЕНЯ. Вспомни это, когда разочаруешься в своих ухажерах, — его губы почти коснулись моих, я так сосредоточилась на этом, что практически не поняла сказанного.

Он отстраняется от меня, но плечи не отпускает. Чувствую жар его пальцев через ткань платья. Он сводит меня с ума, желание лишает рассудка.

Всё мое существо пронзает разочарование, как бы я не брыкалась, мне безумно хотелось этого поцелуя.

Да, видимо одной разлукой такая прочная связь не обрывается.

— Ладно, мне и самому уже пора. Простишь ещё кое за что?

— За что?

— За это.

Он хватает меня за шею и нагло впивается в мои губы, напирает, я не в силах долго сопротивляться, мне так приятно и хорошо в его руках…хочется чтобы это длилось бесконечно.

Забываю, на что я вообще злилась, всё же отлично у нас…пусть так и будет.

Нарвал сдерживается. Ломает свою волю, я это чувствую кожей, но не понимаю почему. Вот я слабая перед ним, готовая на всё, но он дальше не заходит. Тормозит.

— Моя …люблю так сильно …ты даже представить себе не можешь, что пробуждаешь во мне, — тяжело дышит, обжигает дыханием, — если буду жив, заберу тебя из лап любого урода, — шепчет, последний раз втягивая мой запах, чтобы отстраниться…

Снимает блок и выходит из машины. Бросает Егору ключи и какой-то свёрток, но я не цепляюсь за этот нюанс, мысли сейчас о другом.

Такое ощущение, что Нарвал прощался не просто со мной, а со своей жизнью. Тот осадок, который царапает моё нутро мне не понравился.

Егор садится за руль.

— Ну что, после сказанного им, ты не побежишь его тормозить?

— Что???

— А. Ой. Ну просто любовь, всё такое.

Хватаю Егора за горло очень крепко, во мне кипит злоба, и я не могу с ней справиться.

— Говори немедленно, что это была за фигня?!

— А о чём этот урод так долго трепался с тобой?

— Говори правду, или я разорву артерию на твоей шее зубами!

— Господи, ты в гневе такая жуткая!