Изгой (СИ) - Майерс Александр - Страница 32

Татьяна хмурится и собирается что-то сказать. Но в следующий миг открывается дверь. Алексей заходит внутрь, толкая впереди себя инвалидное кресло, на котором сидит князь. Он одет в чёрную рубашку и брюки, и выглядит вполне здоровым. Такое чувство, что за несколько часов он гораздо сильнее пришёл в себя, чем за прошлые несколько дней.

Я первым встаю и кланяюсь дедушке. Остальные следуют моему примеру.

— Садитесь, — тихо говорит он. — Все собрались?

— Кроме Дмитрия, брат, — говорит Алексей, вывозя кресло на центр комнаты. — К сожалению, он сейчас в Европе.

— Догадываюсь, где именно и что делает, — бурчит князь. — Ладно. Начнём!

Повисает тревожная, напряжённая тишина. Дедушка медленно обводит семью взглядом, а затем говорит:

— Я разочарован. Во многих из вас. Стоило мне оказаться в больнице, как внутри рода немедленно начался раздор. Что будет, когда я умру? Вы поубиваете друг друга? Уничтожите род Грозиных изнутри?

— Давай обойдёмся без нотаций, отец, — вмешивается Юрий.

— Тихо! — возвышает голос Григорий. — Или ты забыл, что я всё ещё глава рода? Тебе слишком понравилось править, Юра⁈

Тот ничего не отвечает, глядя на князя исподлобья.

— В тебе я разочарован сильнее всех! — продолжает Григорий. — Как ты посмел открыто врать, ещё и прикрываясь словом чести? Позор! На что ты вообще рассчитывал⁈ На то, что я умру и никто не узнает о твоей лжи⁈

— Я поступил так, как считал нужным, — цедит Юрий.

— Ты поступил незаконно! Ты солгал и обесчестил наш род!

— Обесчестил? — глаза Юрия злобно блестят. — Я избавил наш род от бастарда и его матери. Потому что именно они приносят нам бесчестие, им не место среди нас!

— Это не тебе решать! — срываясь, кричит князь и закашливается.

— Тише, брат, — Алексей наклоняется к нему. — Пожалуйста, тебе нельзя волноваться. Держи себя в руках.

Дедушка только отмахивается. Закончив кашлять, он делает глубокий вдох и продолжает уже спокойнее:

— Это не тебе решать, Юра. Семейный совет постановил иначе.

— С перевесом всего в один голос, — мелодично произносит Евгения. — Если бы у вашего сиятельства не было двух голосов, то получилась бы ничья.

— Тебя никто не спрашивает, женщина! — рявкает князь. — Скажи спасибо, что я до сих пор не изгнал тебя.

— За что, ваше сиятельство?

— Я могу найти столько поводов, что у меня не хватит пальцев на руках. Замолчи!

— Брат, прошу тебя… — хмурясь, говорит Алексей.

— Ты тоже замолчи! Молчите все!

Шумно выдохнув, Григорий продолжает:

— Итак. Я не хочу обсуждать все ваши поступки. Поэтому я просто озвучу свои решения. Первое: Александр и Анна отныне полноправные члены рода. Так решил семейный совет, и это останется неизменным! Официально мы отменим изгнание чуть позже.

Юрий так громко скрипит зубами, что слышно по всей комнате. Резко дёрнув головой, он восклицает:

— Я против!

— Я помню, что ты против, — холодно сообщает князь. — Ты уже голосовал на семейном совете, и твоё слово было услышано. Но теперь оно больше ничего не значит. Вот моё второе решение: я лишаю тебя титула наследника.

Ожидаемо. По крайней мере, для меня. Но тем не менее это всё равно звучит как гром среди ясного неба.

— Что? — будто не веря, переспрашивает Юрий. — Ты издеваешься? Я твой старший сын!

— Я вправе это сделать, — произносит Григорий Михайлович. — Ты сам себя опозорил. Я не хочу, чтобы после моей смерти ты правил родом.

— Ты не можешь!!! — во всю глотку вопит Юрий.

— Не смей оспаривать, сын мой, — с угрозой произносит князь.

Мой старший дядя стискивает кулаки и громко дышит. Такое чувство, будто он готов наброситься на отца. Они смотрят друг другу в глаза, и между ними разве что огонь не горит.

— Указ уже составлен, — говорит князь. — Ты больше не наследник, Юра. Смирись.

Татьяна встаёт рядом с мужем, поглаживает его по руке и что-то шепчет на ухо. Он отталкивает её, продолжая сверлить взглядом князя. Но Татьяна неумолима, и каким-то образом ей удаётся успокоить Юрия. Он падает на диван и взъерошивает волосы.

— Сука, — цедит сквозь зубы.

— Прости, отец, — вдруг подаёт голос Виталий. — Но кто теперь будет наследником?

— Ты хочешь им быть? — напрямую спрашивает князь.

Виталий поднимает ладони, будто сдаваясь:

— Не хочу. Но если следовать правилу старшинства…

— Плевал я на правило старшинства! — Григорий взмахивает рукой.

— Это мы все знаем, — глухо говорит Юрий. — Ведь не ты должен был стать князем после нашего деда.

— Замолчи, Юра! — вдруг вмешивается Алексей. — Это всё в далёком прошлом.

О чём они? Не понимаю. Неужто был другой претендент на титул, кроме Григория и Алексея?

— Повторяю, вы все меня разочаровали, — помолчав, говорит дедушка. — И поверьте, я знаю многое о том, что вы делали, пока я был без сознания. Гораздо больше, чем вы думаете. Понимаешь, Виталик?

— Да, отец, — тихо отвечает тот.

— Поэтому пока что я не буду назначать наследника. Мне нужно подумать. Однако я должен назвать кого-то на случай, если внезапно скончаюсь.

— Не говори так, папа! — вдруг восклицает Анна.

Князь жестом велит ей молчать и продолжает:

— Своим временным наследником я назначаю того, кто вёл себя благороднее всех вас. Того, кто рос отдельно от нашего змеиного гнезда, и не отравлен интригами и жаждой власти.

Юрий поднимает красные от гнева глаза, наполненные бешенством, и медленно произносит:

— Да ты издеваешься.

Григорий Михайлович поворачивается ко мне, и я вдруг понимаю, что не могу дышать. Конечно, я рассчитывал, что Юрия лишат права на титул, но…

— Александр! — восклицает князь. — Отныне ты мой временный наследник. Если я не изменю своё решение, то ты — будущий князь и глава рода Грозиных. На этом всё! Собрание окончено.

Интересно, дедушка осознаёт, что делает?

Я понимаю, он рассержен на Юрия. И на Виталия по каким-то причинам тоже. Но зачем он делает наследником меня, даже с оговоркой «временно»? Тем самым он рисует у меня на лбу огромную мишень.

Мне приятно такое доверие. И я осознаю, что действительно веду себя не так, как другие Грозины. Князь довольно точно выразился: я рос отдельно и не отравлен роскошной жизнью среди сильных мира сего. Я не впитывал с детства принцип, что власть важнее всего и надо идти по головам.

Но всё равно не понимаю.

Взгляды всех Грозиных обращены на меня. Я их чувствую все вместе и каждый по отдельности. Такое ощущение, будто в меня целятся из нескольких стволов разом. И кое-кто уже готов спустить курок.

А я смотрю на дедушку и пытаюсь найти слова. Не вставая, кланяюсь и говорю:

— Ваше сиятельство. Я благодарен за оказанную честь…

— Не вздумай отказаться, — перебивает князь.

— Вы подвергаете меня большой опасности, — прямо говорю я.

— Какой опасности? Ты думаешь, что кто-нибудь из находящихся здесь решится тебя убить?

Вот и как мне ответить на такой вопрос? Да я не просто так считаю, я в этом уверен. Виталий точно на это способен. А Юрий, кажется, готов задушить меня голыми руками прямо сейчас.

Он подскакивает, и я поневоле напрягаюсь, готовясь к драке. Но вместо этого старший дядя лишь с грохотом переворачивает стол, а затем срывает со стены картину и швыряет её в стену.

— Юра, пожалуйста!.. — пытается остановить его Татьяна.

— Не лезь! — орёт он и тычет пальцем в князя. — Как ты можешь назначать его наследником⁈ Ты хочешь, чтобы родом правил бастард⁈ Ты сошёл с ума, отец!

Григорий Михайлович сжимает руками подлокотники инвалидного кресла. Он пытается подняться, но у него не хватает сил. Обессиленно рухнув обратно на кресло, он говорит:

— Не смей говорить со мной в подобном тоне, Юра, — голос князя дрожит от гнева.

— А я смею! Что ты сделаешь⁈ Изгонишь меня, уволишь из Династии, что⁈

— Остановись, — почти цедит дедушка.